В теории он слабее».
В соответствии с этим заключением, директор Органной школы Иозеф Крейчи предложил Двор­жаку похлопотать для него о месте органиста в каком-нибудь селении, естественно немецком: Крей­чи - сам чех по происхождению - держался про­немецкой ориентации.
Получив диплом об окончании Органной школы, Дворжак, в ожидании места, уехал в Злоницы.
ПЕРВЫЕ СТУПЕНИ
Деля время между лавкой отца, где он ловко и уверенно орудовал резницким ножом, и встре­чами с Лиманом, Дворжак раздумывал о своем бу­дущем. Не хотелось ему расставаться с Прагой. Как ни значительны были полученные им в Органной школе знания в области теории музыки, их все же не хватало для осуществления тех замыслов, кото­рые зарождались в его голове. Новую польку для деревенской молодежи он сочинял быстро и легко. Зато более сложные вещи порождали трудности. Помочь могло только изучение произведений масте­ров. Для этого нужно было жить в Праге: там и литературу можно достать, и послушать музыку в концертах. А что делать в глуши?
Когда пришел конец летнему отдыху, Дворжак твердо решил отказаться от места органиста в про­винции и любой ценой остаться в Праге. С тем и уехал он из Злониц, предупрежденный отцом, что никакой помощи тот ему больше оказывать не смо­жет.
У Дворжака был немалый опыт игры в оркест­ре: он много играл в капелле Лимана, а в Праге участвовал в выступлениях оркестра музыкально-певческого объединения «Св. Цецилия» под руко­водством Антонина Апта. За месяцы работы в этом оркестре Дворжак приобрел основательные знания оркестранта и теперь намерен был ими восполь­зоваться.
Выбирать место работы не приходилось. Оркестр пражского Сословного театра был укомп­лектован, а филармонического оркестра еще не су­ществовало.
Оставались только различные частные капел­лы, среди которых наибольшей популярностью пользовалась капелла Комзака, под музыку кото­рой проводились столичные гулянья и забавы, а в обычные дни ее можно было услышать в каком-ни­будь из ресторанов.
Карел Комзак, учитель музыки и органист при больнице душевнобольных, организовал ее пять лет назад. Она не была многочисленной - всего восемнадцать музыкантов. Дворжак стал ее един­ственным альтистом. Но благодаря энергии Ком­зака, удачно сочетавшего в себе черты ловкого импресарио и хорошего дирижера, репертуару, подобранному со вкусом, и отличной сыгранности музыкантов капелла из года в год завоевывала все большие симпатии пражан. По рекомендации Анто­нина Апта Дворжак получил предложение от Ком­зака работать у него и, не имея ничего лучшего, в августе 1859 года вошел в состав его капеллы.
Разумеется, играть под звон посуды и стук ви­лок и ножей не так уж приятно для серьезного музыканта. Но Дворжак умел довольствоваться малым во имя достижения главной цели. Денег, которые платил ему Комзак как альтисту и органи­сту (Дворжак иногда заменял его в больничном храме), хватало на то, чтобы три раза в день запол­нить пустоту желудка. Значит, можно было оста­ваться в Праге. Дворжак тогда и не подозревал, что просидит за пультом альтиста двенадцать лет, и потому относился к своему положению весьма спокойно, а когда появилась возможность еще не­много подрабатывать у своего бывшего учителя в Органной школе Звонаржа, делая по его поруче­нию клавирные переложения партитур, то и вовсе был доволен.
Поселился Антонин у своего дяди, железнодо­рожного служащего Вацлава Душка, женатого на старшей сестре отца Йозефе. Здесь ему было луч­ше, чем у Пливы, хотя бы потому, что не было столько детей. Тетя Йозефа матерински опекала его, заботилась о его белье и, когда было чем, - подкармливала. Маленькая Аничка - единственная дочка Душков - не без удивления наблюдала однажды, как ее мать во время. праздника сбора слив, когда у них обедал Антонин, отсчитала в его миску 30 кнедликов и он все их съел.
Первые месяцы Дворжак осваивался с новой обстановкой, тщательно разучивал репертуар ка­пеллы, играл, а остальное время сидел над самыми различными партитурами, какие только удавалось ему достать. Тут были Гайдн, Моцарт, обожаемый им Бетховен и родственно близкий ему Шуберт, со­чинения Вагнера...
В начале 1861 года Дворжак почувствовал себя в силах сочинить серьезную вещь и принялся рабо­тать над струнным квинтетом.
Сочинял он еще в постели, едва проснувшись. Бывало глаз не откроет, а пальцы уже бегают по перине, укрывавшей его. Забавное это было зрелище. Потом вскочит, сядет за стол, напишет ряд значков, и опять пальцы бегают. Аничка смеется, заливается, глядя как Тоничек, зажав в зубах перо, «играет» на своих коленях, на груди. А Антонин вдруг уставится на нее невидящим взглядом, сам улыбнется и, вынув перо изо рта, начнет что-то на­свистывать...
«6 июня 1861 г., опус 1» - такая пометка стоит на рукописи квинтета для двух скрипок, двух альтов и виолончели. Это трехчастное произведе­ние, написанное рукой профессионала, лишено, одна­ко, еще своеобразия, характерного для более позд­них сочинений Дворжака. По мнению Отакара Шоурка, тщательно исследовавшего все творческое наследие Дворжака, квинтет этот отмечен влия­нием классической музыки, которую он тогда изучал, и в первую очередь влиянием Моцарта и Бетховена. Исполнили этот квинтет впервые лишь шестьдесят лет спустя, когда Дворжака уже не бы­ло в живых.
Двадцатилетний композитор, казалось, даже не стремился услышать свои произведения. Главное было сочинять. Сочинивши, он откладывал свое детище в сторону, расставаясь с ним без всякого сожаления, и принимался за следующее.
Так было и с квартетом ля мажор. Написав его в 1862 году, Дворжак через некоторое время отдал рукопись своему приятелю Гушпаеру и не вспоми­нал о ней до 1887 года, когда, окрыленный успеш­ным исполнением симфонии и «Славянских танцев» в Праге, Вене и Лондоне, решил показать что-ни­будь из своих ранних произведений.
Считая квартет давно потерянным и найдя у Гушпаера рукопись в сохранности, Дворжак был искренне удивлен. Просмотрев тогда свой первый квартет глазами уже опытного мастера, он нашел его слишком длинным, особенно первую часть, и, сокративши почти на треть, разрешил исполнить. Так 6 января 1888 года в восьмом популярном кон­церте «Умелецкой беседы» впервые прозвучал квартет Дворжака, написанный двадцать шесть лет назад.
Он тоже отмечен влиянием венских классиков, но вместе с тем уже свидетельствует о поисках на­ционального стиля, черты которого явственно про­ступают, например, в скерцо, приближающемуся по характеру к чешскому народному танцу.
60-е годы в Чехии ознаменовались большими изменениями в общественной жизни. Кончилось время расправ и гонений, утвердившееся после разгрома пражского восстания 1848 года.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51