Теперь Дворжак не прини­мает уже как милостыню все, что ни пожалуют ему издатели. Он торгуется, диктует свои условия, а в случае чего грозится отдать рукопись конкурирую­щей фирме. Но делает это не ссорясь с издателя­ми, а лишь стараясь добиться своего: что значат для солидной фирмы несколько тысяч марок, а он ведь бедный музыкант, обремененный семьей.
К чести Дворжака следует сказать, что свои творческие интересы он никогда не приносил в жертву «золотому тельцу». Издателям выгоднее печатать мелкие вещи для фортепиано, чем крупные оркестровые сочинения. Их вполне устраивают «Славянские танцы», песни, дуэты, наконец камер­ные сочинения, широко используемые в домашнем музицировании. А симфонии, рапсодии, увертюры к операм они предпочитают издавать в клавирном переложении. Поэтому они требуют от Дворжака двухручных и четырехручных переложений.
Казалось бы, чего проще. Сочинено много. Сиди, делай переложения и получай денежки. Но Двор­жака это не устраивало. Чтобы сохранить время и творческий запал для новых произведений, он поручает делать эти переложения своему юному приятелю, студенту философского факультета Йозефу Зубатому. Не торопится он и с написанием вто­рого цикла «Славянских танцев», которых настой­чиво требует Зимрок. Он убеждает «милого госпо­дина Зимрока» повременить с этими танцами: «Сей­час я чувствую потребность написать что-нибудь серьезное - трио или скрипичную сонату; это сох­ранило бы мне теперь хорошее настроение».
Издатели вынуждены были соглашаться. Двор­жак для них - золотая жила. Его имя все чаще появлялось в газетах Берлина, Вены, Лейпцига. Прославленный Иоахим пользуется приездом Двор­жака в Берлин, чтобы устроить в его честь музы­кальный вечер и в присутствии автора сыграть его квартет и секстет. Элерт хлопочет об исполнении «Славянской рапсодии» в Висбадене. Ее играют в Берлине, Мюнхене, Карлсруэ, Будапеште, Вене. Ди­рижер Венской филармонии Ганс Рихтер вызывает телеграммой Дворжака. Во время исполнения Дворжак сидит вместе с Брамсом в оркестре у ор­гана. Потом Рихтер вытаскивает его оттуда, чтобы представить публике. Симпатии публики и музыкан­тов на стороне Дворжака. Из шестидесяти новинок сезона третья «Славянская рапсодия» Дворжака им нравится больше всего. Рихтер устраивает в его честь банкет. Ганслик хочет писать о Дворжаке, просит композитора дать ему некоторые биографи­ческие данные и портрет для воспроизведения. Уп­равляющий Придворной оперой интересуется, когда в Праге будет исполняться «Ванда». Он намерен приехать послушать оперу, чтобы потом поставить ее в Венском театре. По этому поводу Дворжак писал своему другу Алоису Гёблу, управляющему княжеским имением в Сихрове: «Брамс горячо ре­комендовал меня ему. Недоставало еще, чтобы в Вене поставили мою оперу! А?»
Кривая успеха Дворжака шла стремительно вверх. И чем выше она поднималась, тем больше издателей искало контакта с композитором. Как стая волков теснились они вокруг Дворжака, и каждый старался урвать самый лакомый кусок. Чтобы не упустить право первенства, прозорливый Фриц Зимрок стал подумывать над тем, как бы ему купить оптом все, что выйдет из-под пера Дворжака.
НИ ДНЯ БЕЗ МЕЛОДИИ
Возраставшая популярность Дворжака, частые поездки за рубеж, постоянные встречи с новы­ми людьми требовали большого нервного и физиче­ского напряжения. Темп работы тоже убыстрился. Дворжак начал уставать и почувствовал, что ка­кие-то часы, во что бы то ни стало, он должен проводить на воздухе. Постепенно ежедневные прогулки вошли в привычку. Встав пораньше, пока занимавшийся день не прогнал еще утренней све­жести, пока цветы и листва серебрились росой, он шел в близлежащий парк у площади Карла и до завтрака слушал там пение птиц. Если же нака­нуне удавалось дописать нужную страницу и ни­какие срочные дела не были намечены на первую половину дня, Дворжак позволял себе больше потратить времени на прогулку и отправлялся тог­да бродить по окраинам города или же шел в сто­рону железной дороги к вокзалу, чтобы посмотреть на прибывавшие и отходившие поезда, перебро­ситься парой слов с машинистами.
Интерес к паровым машинам, зародившийся в раннем детстве, со временем превратился в на­стоящее увлечение Дворжака. Он знал номера всех паровозов, приходивших на главный вокзал Праги, знал имена машинистов, был с ними знаком лич­но. Йозеф Сук, будущий зять композитора, рассказывал, как однажды, когда он еще учился у Дворжака в консерватории, тот послал его на вок­зал посмотреть, какой номер паровоза у отходив­шего в Вену скорого поезда. Вернувшись, Сук вы­палил номер, который твердил всю дорогу, чтобы не забыть, и вдруг Дворжак не на шутку рассердился: оказывается, Сук сообщил, номер тендера, а не паровоза.
- И вот за такого человека ты собираешься выходить замуж! - с возмущением говорил потом Дворжак Отилии, искренне удивляясь, как интел­лигентный юноша мог спутать тендер с паровозом.
Кроме ежедневных прогулок, полюбились Двор­жаку и более длительные выезды за город на лоно природы. Охотнее всего он брал себе в компаньоны Леоша Яначка. Время их очень сблизило и подру­жило. Яначек, приезжая в Прагу, останавливался у Дворжака, а у себя в Моравии усиленно про­пагандировал его творчество. Вместе они объезди­ли много мест, расположенных вверх по Влтаве. Были в Орлике, Гусинце, Прахатицах, Ржипе, у Карлова Тына. Иногда, если Дворжак был очень утомлен, они уславливались не говорить о музыке. Но соблюсти такой уговор не всегда удавалось. То сам Дворжак не выдерживал - уж очень осаж­дали его музыкальные мысли, то кто-то обратит внимание на невысокого, скорее полного, но под­вижного приезжего, который даже у стойки трак­тира ни минуты не может постоять спокойно, взглянет в его не слишком красивое, выразитель­ное лицо и вдруг просияет от радости, узнав Двор­жака. Через минуту уже весь городишко оповещен, какой гость забрел на его улицы, и кончилась сво­бода передвижения, свобода выбора тем для бе­седы. Дворжак, а с ним и Яначек, оказывались в плену у местных музыкантов. Начинались расспросы о творческих планах, о музыкальных новинках в столице, а потом уговоры: окажите честь, посе­тите выступление нашего музыкального общества, послушайте наш камерный ансамбль, продири­жируйте нашим хором.
Не обходилось и без просьб написать что-ни­будь для того или иного коллектива. Дворжак бы­стро забывал о своем намерении отдохнуть от му­зыки и сочинительства. Глоток чистого воздуха, маленькая разминка - и он снова готов засесть за работу. «Глаголу Пражскому» он пишет «Пса­лом 149» для смешанного хора с оркестром, сту­денческому обществу - полонезы. Сочинив ряд вальсов для фортепиано в две руки, Дворжак тут же их инструментует для малого оркестра, а часть переделывает для струнного квартета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51