В ту ночь он был сильно пьян, выстрелить ему в висок из его же пистолета, предварительно надев его же перчатку, особого труда не представляло. Вот почему на перчатке следы пороха. Ну а потом вы натянули перчатку на руку трупа и выдали все за самоубийство.
– Забавная история, Карпинтеро, – заявил Дельбо. – Очень складная. – Он принялся медленно рвать фотографии, складывая клочки аккуратненькой горкой. – Эти фотографии абсолютно ничего не доказывают, а история, которую вы рассказали, – чушь собачья. Мне вас жаль.
Вы самый неумелый шантажист, которого мне приходилось встречать.
Я вынул фотографию, взятую в доме у Нельсона, и протянул Ортенсии. Она взглянула на нее и сильно побледнела. Лицо ее стало как бы опадать, будто из него вынули кости и осталась одна мякоть.
– Эту рвать не надо, Дельбо. Семейная реликвия.
– Где вы?.. – невнятно произнесла Ортенсия.
– В доме у вашей сестры Аделы. У меня есть и другие, намного более интересные фото вашего племянника Нельсона, лежащего в кровати с мамочкой и их дружком Португальцем Соусой… Вы же не станете отрицать, что это ваша сестра, не правда ли, Ортенсия? Достаточно посмотреть на фото, вы похожи как две капли воды. Я уверен, что вы еще с ней деловые партнеры и по этому богоугодному заведению для сбившихся с пути подростков, и по АПЕСА, и по производству знаменитых мясных консервов фирмы Фуэнтес. Чтобы убедиться в этом, достаточно полистать регистр торговых операций.
– Послушайте.., послушайте.., сеньор.., сеньор Карпинтеро.., миллион, я вам даю миллион песет.
– Замолчи! – закричал Дельбо и сразу же улыбнулся.
Он похлопал женщину по руке. – Я сам буду вести с ним переговоры, сеньора Фуэнтес.
– Нам не о чем вести переговоры, я не шантажист.
Скажите своей дочери, когда увидите ее, что я уже знаю, кто, почему и как убил ее мужа.
Я направился к двери. Оба они встали почти одновременно.
– Минуточку, сеньор Карпинтеро.., я…
Я обернулся.
– Да?
– Я хотела сказать вам, что…
– Ортенсия! – Дельбо крепко сжал ей руку. Она грубо оттолкнула его и резко повернулась, презрительно скривив губы.
– Ни один человек в мире, и ты в том числе, не имеет права указывать мне, как я должна вести дела. Ты меня понял, Дельбо? Или тебе надо напомнить, что ты всего-навсего мой служащий?
Я улыбнулся Дельбо. У него заходили желваки. Со мной Ортенсия разговаривала в высшей степени любезно.
– Пожалуйста, сеньор Карпинтеро, давайте лучше поговорим о делах. Сколько вы хотите за молчание и за фотографии сестры с ее сыном? Если вас не устраивает миллион, я дам больше. Назначьте свою цену.
– Ортенсия.., молчи… – Дельбо попытался изобразить улыбку, но у него ничего не получилось. – Разреши мне самому заняться этим человеком.
– Что ты себе вообразил, Дельбо, а? Ты думаешь, что чего-то стоишь? Так вот что я тебе скажу: ты ничтожество.
Я тебя увольняю, понял?
– Перестань, Ортенсия.., успокойся.
– Не смей обращаться ко мне на "ты", кретин.
Дельбо тяжело опустился на стул, взгляд его был устремлен вдаль, куда-то очень далеко. Лицо стало неподвижным и серым, цвета замазки.
Ортенсия снова повернулась ко мне. Она все еще стояла и была похожа на карточную королеву.
– Сеньор Карпинтеро, никому нет дела до того, что происходит в семье. Моя сестра Адела.., имеет свои странности…
– Ваша сестра Адела, сеньора, – прервал ее Дельбо, – позвонила мне сегодня утром, прежде чем вы, сеньора, изволили встать, и попросила меня, Дельбо, помочь ей в одном деликатном деле, связанном с уборкой квартиры. – Он было рассмеялся, но тут же оборвал смех. – ..У нее возникла небольшая проблема, которая уже улажена. Двое наших людей все убрали… Мы годимся только на то, чтобы убирать.., убирать за вами дерьмо… А вы платите мне за это таким образом. – Он поднял на меня глаза. – Его убила она, Карпинтеро. Это сделала она. Она убийца. Надела перчатку и убила.
Он открыл рот, как бы собираясь рассмеяться, и тут же закрыл его. Потом с вызовом посмотрел на женщину.
Ортенсия скрестила руки на груди. Ни один мускул не дрогнул на ее лице, пока она говорила с Дельбо. Глуховатый голос был ровным, без модуляций.
– Ничтожества.., вы ничего не способны понять, – изрекла она. – Низшая раса, крысы. – На лице у нее появилась гримаса отвращения. – Ты мало чем отличаешься от того, кто в недобрый час стал моим зятем… Сначала я верила, что он может измениться, стать человеком высшей расы. Но нет. Это невозможно, такого не бывает… Кто родился мразью, всю жизнь проживет пресмыкаясь, купаясь в помоях… Да, я его убила. – Она посмотрела мне прямо в глаза. – Убила, как убивают крыс, давят тараканов. Вы что-то хотели сказать, сеньор Карпинтеро?
– Ничего такого, что могло бы вас заинтересовать.
– Я буду предельно краткой… Если вам взбредет в голову шантажировать нас этими фотографиями моей сестры Аделы, которыми, по вашим словам, вы располагаете, я вас раздавлю, сеньор Карпинтеро. Можете не сомневаться. Вам прямой смысл договориться со мной. Даю два миллиона песет за негативы. Это мое последнее слово.
Дельбо все еще смотрел в никуда.
– Карпинтеро, вы слышите? Вас устраивают два миллиона? Думаю, мне не следует объяснять, что, подав на меня в суд, вы поставите себя в исключительно смешное положение. Луис покончил с собой. Ясно?
– Да, он покончил с собой, женившись на вашей дочери, сеньора. Согласившись войти в эту семью, закрыв глаза на многие вещи.
– Я не могу тратить на вас все утро. У меня дела.
Я разорвал на две части фотографию и положил на стол.
– Что вы делаете, Карпинтеро?! – Дельбо в ужасе заломил руки. – Не будьте идиотом, вы можете получить больше! У нее куча денег, куча! Просите десять, двадцать миллионов! Послушайте моего совета!
– Десять миллионов и партию консервов компании Фуэнтес, подарок фирмы, не правда ли? Нет, большое спасибо…
– Что же вы хотите? – спросила она.
– Что я хочу? Чтобы вы убрали рекламу своих консервов на площади Пуэрта-дель-Соль. Она мне мешает спать.
Я открыл дверь и вышел в холл, ощущая себя очень старым и усталым. Из гостиной доносился голос Дельбо, молившего Ортенсию о прощении. Она громко смеялась.
В холле никого не было, даже мажордома, который бы раскланялся со мной и проводил до выхода.
В саду ничего не изменилось, только птички уже не щебетали…
Глава 37
Через несколько дней зеленые блики исчезли. Я вышел на балкон. Реклама мясных консервов погасла. Неделю спустя ее заменили на другую, расхваливавшую коньяк "Ветеран". Новая реклама не мерцала и не отблескивала, она не действовала на нервы, и, если мне не хотелось видеть ее, достаточно было не смотреть в ту сторону.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
– Забавная история, Карпинтеро, – заявил Дельбо. – Очень складная. – Он принялся медленно рвать фотографии, складывая клочки аккуратненькой горкой. – Эти фотографии абсолютно ничего не доказывают, а история, которую вы рассказали, – чушь собачья. Мне вас жаль.
Вы самый неумелый шантажист, которого мне приходилось встречать.
Я вынул фотографию, взятую в доме у Нельсона, и протянул Ортенсии. Она взглянула на нее и сильно побледнела. Лицо ее стало как бы опадать, будто из него вынули кости и осталась одна мякоть.
– Эту рвать не надо, Дельбо. Семейная реликвия.
– Где вы?.. – невнятно произнесла Ортенсия.
– В доме у вашей сестры Аделы. У меня есть и другие, намного более интересные фото вашего племянника Нельсона, лежащего в кровати с мамочкой и их дружком Португальцем Соусой… Вы же не станете отрицать, что это ваша сестра, не правда ли, Ортенсия? Достаточно посмотреть на фото, вы похожи как две капли воды. Я уверен, что вы еще с ней деловые партнеры и по этому богоугодному заведению для сбившихся с пути подростков, и по АПЕСА, и по производству знаменитых мясных консервов фирмы Фуэнтес. Чтобы убедиться в этом, достаточно полистать регистр торговых операций.
– Послушайте.., послушайте.., сеньор.., сеньор Карпинтеро.., миллион, я вам даю миллион песет.
– Замолчи! – закричал Дельбо и сразу же улыбнулся.
Он похлопал женщину по руке. – Я сам буду вести с ним переговоры, сеньора Фуэнтес.
– Нам не о чем вести переговоры, я не шантажист.
Скажите своей дочери, когда увидите ее, что я уже знаю, кто, почему и как убил ее мужа.
Я направился к двери. Оба они встали почти одновременно.
– Минуточку, сеньор Карпинтеро.., я…
Я обернулся.
– Да?
– Я хотела сказать вам, что…
– Ортенсия! – Дельбо крепко сжал ей руку. Она грубо оттолкнула его и резко повернулась, презрительно скривив губы.
– Ни один человек в мире, и ты в том числе, не имеет права указывать мне, как я должна вести дела. Ты меня понял, Дельбо? Или тебе надо напомнить, что ты всего-навсего мой служащий?
Я улыбнулся Дельбо. У него заходили желваки. Со мной Ортенсия разговаривала в высшей степени любезно.
– Пожалуйста, сеньор Карпинтеро, давайте лучше поговорим о делах. Сколько вы хотите за молчание и за фотографии сестры с ее сыном? Если вас не устраивает миллион, я дам больше. Назначьте свою цену.
– Ортенсия.., молчи… – Дельбо попытался изобразить улыбку, но у него ничего не получилось. – Разреши мне самому заняться этим человеком.
– Что ты себе вообразил, Дельбо, а? Ты думаешь, что чего-то стоишь? Так вот что я тебе скажу: ты ничтожество.
Я тебя увольняю, понял?
– Перестань, Ортенсия.., успокойся.
– Не смей обращаться ко мне на "ты", кретин.
Дельбо тяжело опустился на стул, взгляд его был устремлен вдаль, куда-то очень далеко. Лицо стало неподвижным и серым, цвета замазки.
Ортенсия снова повернулась ко мне. Она все еще стояла и была похожа на карточную королеву.
– Сеньор Карпинтеро, никому нет дела до того, что происходит в семье. Моя сестра Адела.., имеет свои странности…
– Ваша сестра Адела, сеньора, – прервал ее Дельбо, – позвонила мне сегодня утром, прежде чем вы, сеньора, изволили встать, и попросила меня, Дельбо, помочь ей в одном деликатном деле, связанном с уборкой квартиры. – Он было рассмеялся, но тут же оборвал смех. – ..У нее возникла небольшая проблема, которая уже улажена. Двое наших людей все убрали… Мы годимся только на то, чтобы убирать.., убирать за вами дерьмо… А вы платите мне за это таким образом. – Он поднял на меня глаза. – Его убила она, Карпинтеро. Это сделала она. Она убийца. Надела перчатку и убила.
Он открыл рот, как бы собираясь рассмеяться, и тут же закрыл его. Потом с вызовом посмотрел на женщину.
Ортенсия скрестила руки на груди. Ни один мускул не дрогнул на ее лице, пока она говорила с Дельбо. Глуховатый голос был ровным, без модуляций.
– Ничтожества.., вы ничего не способны понять, – изрекла она. – Низшая раса, крысы. – На лице у нее появилась гримаса отвращения. – Ты мало чем отличаешься от того, кто в недобрый час стал моим зятем… Сначала я верила, что он может измениться, стать человеком высшей расы. Но нет. Это невозможно, такого не бывает… Кто родился мразью, всю жизнь проживет пресмыкаясь, купаясь в помоях… Да, я его убила. – Она посмотрела мне прямо в глаза. – Убила, как убивают крыс, давят тараканов. Вы что-то хотели сказать, сеньор Карпинтеро?
– Ничего такого, что могло бы вас заинтересовать.
– Я буду предельно краткой… Если вам взбредет в голову шантажировать нас этими фотографиями моей сестры Аделы, которыми, по вашим словам, вы располагаете, я вас раздавлю, сеньор Карпинтеро. Можете не сомневаться. Вам прямой смысл договориться со мной. Даю два миллиона песет за негативы. Это мое последнее слово.
Дельбо все еще смотрел в никуда.
– Карпинтеро, вы слышите? Вас устраивают два миллиона? Думаю, мне не следует объяснять, что, подав на меня в суд, вы поставите себя в исключительно смешное положение. Луис покончил с собой. Ясно?
– Да, он покончил с собой, женившись на вашей дочери, сеньора. Согласившись войти в эту семью, закрыв глаза на многие вещи.
– Я не могу тратить на вас все утро. У меня дела.
Я разорвал на две части фотографию и положил на стол.
– Что вы делаете, Карпинтеро?! – Дельбо в ужасе заломил руки. – Не будьте идиотом, вы можете получить больше! У нее куча денег, куча! Просите десять, двадцать миллионов! Послушайте моего совета!
– Десять миллионов и партию консервов компании Фуэнтес, подарок фирмы, не правда ли? Нет, большое спасибо…
– Что же вы хотите? – спросила она.
– Что я хочу? Чтобы вы убрали рекламу своих консервов на площади Пуэрта-дель-Соль. Она мне мешает спать.
Я открыл дверь и вышел в холл, ощущая себя очень старым и усталым. Из гостиной доносился голос Дельбо, молившего Ортенсию о прощении. Она громко смеялась.
В холле никого не было, даже мажордома, который бы раскланялся со мной и проводил до выхода.
В саду ничего не изменилось, только птички уже не щебетали…
Глава 37
Через несколько дней зеленые блики исчезли. Я вышел на балкон. Реклама мясных консервов погасла. Неделю спустя ее заменили на другую, расхваливавшую коньяк "Ветеран". Новая реклама не мерцала и не отблескивала, она не действовала на нервы, и, если мне не хотелось видеть ее, достаточно было не смотреть в ту сторону.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49