К себе он относился куда более равнодушно. За пять дней пути его лисий капюшон весь обледенел, и каждый волосок на нем торчал, как иголка. Щеки Райфа онемели в тех местах, где соприкасались с ним.
У него начиналась снежная слепота, и зрение в последние два дня стало расплывчатым. У других, вероятно, хватило ума переждать буран, разбив лагерь где-нибудь на подветренном склоне и закопав походные чумы в снег. Райф досадливо сжал растрескавшиеся от ветра губы. Он не желал думать о других. Они вернутся — через два или три дня после него, но вернутся, и тогда его жизнь в клане будет кончена. Мейс Черный Град позаботится об этом.
Райф Севранс бежал с поля боя, скажет он. Новик нарушил свою клятву.
Райф кулаком вдавил в грудь вороний амулет. Он сам сыграл на руку Мейсу! Но если бы можно было повернуть время вспять и вернуться на Дорогу Бладдов, Райф скорее всего проделал бы то же самое. Просто ужас перед убиением женщин и детей, который он испытал тогда, за пять дней немного притупился.
Направив для разнообразия кобылу туда, куда хотел он, Райф отогнал от себя сомнения. Прошлого не воротишь — сколько ни сожалей о том, что сделал, толку все равно не будет.
На пути через выгон его внимание привлекла струйка голубого дыма с ближней стороны круглого дома. Он потер свои больные глаза, от чего им стало только хуже. Когда жжение немного прошло, он определил, что дым поднимается от синеватой каменной кровли молельни. Обеспокоившись, Райф пустил кобылу чуть быстрее. В молельне не было ни очага, ни дымохода — только отверстие для выхода лампового чада. Но по количеству дыма над крышей можно было подумать, что там развели костер.
В остальном круглый дом казался таким же, как всегда. Работники Длинноголового расчистили двор от снега, и мальчишки катались с горок по его сторонам. Увидев Райфа, они остановились. Берри Лайс, красноухий малый с головой, как репка, младший брат Бенрона, отряхнул тулуп и припустил Райфу навстречу. Ему не терпелось узнать, чем окончился бой, сколько бладдийцев вышиб Бенрон из седла своим молотом и хорошо ли выдержали битву его новые латы. Но одного взгляда Райфа было достаточно, чтобы он умолк. Поняв, что Райф не расположен говорить с мелюзгой, Берри залился краской под стать ушам и на миг стал очень похож на брата. Райф отвернулся, пристыженный. Он не знал даже, жив Бенрон или погиб.
Берри помчался в круглый дом, спеша объявить первым, что хотя бы один из дружины вернулся живым.
Райф соскочил с лошади и отвел ее в конюшню. Ему было тошно. Что он скажет людям? Как объяснит свой поступок мужчинам и женщинам клана?
Красивая рыженькая Хейли Таннер выбежала из конюшни, чтобы принять у него лошадь, и зарделась, когда их руки встретились под поводьями. Райф, как многие юноши клана, часами грезил о бледной, с легкими веснушками коже Хейли и ее похожем на клубничку ротике. До сегодняшнего дня она не обращала на Райфа никакого внимания, не говоря уже о том, чтобы взять у него коня. Теперь она стояла перед ним и воркующим голосом спрашивала, что дать кобыле — сена или овса. Райф угрюмо улыбнулся в ответ. Теперь он новик — в этом вся разница. Раньше он был просто мальчишкой, не имевшим даже собственного лука и недостойным ее взгляда. Райф дал ей указания и ушел.
Не глядя на кучку детей и женщин, собравшихся у главного входа, он нырнул в боковую дверь. Прежде чем предпринять что-то, он должен был посетить молельню — один.
Среди собравшихся стояла, сложив руки, Анвин Птаха. Райф уже приготовился получить нахлобучку, но домоправительница, должно быть, разглядела что-то в его лице и потому не сказала ни слова. Идя по каменному коридору к молельне, он слышал, как она велит кому-то подогреть бочонок пива и поджарить хлеб. У Райфа, несмотря ни на что, потекли слюнки. У него в котомке было вяленое мясо, но он не помнил, ел хоть раз на пути домой или нет.
Дверь в молельню была открыта, и навстречу Райфу хлынул дым с хлопьями сажи. Помедлив немного, Райф плотно прикрыл за собой дверь.
Внутри было темно и дымно, точно в коптильне. В глазах защипало, и поначалу Райф не увидел ничего, кроме массивных очертаний священного камня. Мало-помалу, привыкнув к темноте, он разобрал, что стоит у его подножия. Гранит блестел от графитового масла, и молочные минеральные вкрапления в его впадинах походили на осколки костей. Райфу показалось, что камень стал темнее прежнего — возможно, из-за дыма.
В западном углу горел маленький костер, политый свиной кровью во избежание слишком яркого пламени. Расширенное дымовое отверстие прямо над ним было обмазано по краям свежим варом. Светильники — и сальные, и масляные — оставались погашенными. Пол был усеян каким-то мусором, и осколки камня хрустели у Райфа под сапогами. Несмотря на огонь, здесь стоял жестокий холод, и какой-то едкий запах перешибал густой дух поджаренной крови.
Встревоженный Райф снял мягкие нижние перчатки и опустился на колени у камня. Он не очень-то умел молиться. Тем учил сыновей никогда не просить Каменных Богов о чем-то для себя. Они суровые боги, и людские страдания их не трогают. Жизнь и тяготы человека для них ничто. Они блюдут кланы и земли кланов, требуя себе надлежащего места в каждом круглом доме и на поясе каждого кланника или кланницы, но мало что дают взамен и не отвечают на мелкие просьбы.
Пальцы Райфа сомкнулись вокруг роговой тавлинки на поясе, и он вдруг понял, что молиться нет нужды: Каменные Боги были вместе с ним во время боя и на всем долгом пути домой — здесь, в растертом камне у него на поясе. Они и без него знали все, что он хотел им сказать.
Не зная, чего в этой мысли больше — утешения или страха, — Райф приложил ладони к священному камню.
Камень был холодным и твердым, как застывшая туша огромного зверя. Райф поборол желание убрать руки, зная, что это было бы равносильно поражению. Стиснув зубы, он еще крепче прижал к камню ладони. Сначала у него онемели пальцы, потом костяшки — кровяные сосуды несли холод камня к самому сердцу. Заныло левое плечо, свет заколебался, в глазах помутнело.
Оцепенение охватило ладони и поднималось все выше, покалывая кожу иголками. Несколько минут спустя Райф перестал ощущать поверхность камня. Боль в плече пульсировала, как насос, качающий воду. На долю мгновения Райфу померещилось, что он и правда перекачивает что-то из камня в себя. Потом настал миг полной тишины, тяжелой, как самый глубокий сон, и Райф понял, что если бы мог запустить руки внутрь камня, то ему открылось бы все.
— С чего ты взял, что сможешь вылечить камень?
Голос порвал заветную нить. Боль и тянущее ощущение прекратились. Тишина лопнула, сменившись мельканием света и тьмы, которые рисовали какие-то картины, уходя обратно в камень.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203
У него начиналась снежная слепота, и зрение в последние два дня стало расплывчатым. У других, вероятно, хватило ума переждать буран, разбив лагерь где-нибудь на подветренном склоне и закопав походные чумы в снег. Райф досадливо сжал растрескавшиеся от ветра губы. Он не желал думать о других. Они вернутся — через два или три дня после него, но вернутся, и тогда его жизнь в клане будет кончена. Мейс Черный Град позаботится об этом.
Райф Севранс бежал с поля боя, скажет он. Новик нарушил свою клятву.
Райф кулаком вдавил в грудь вороний амулет. Он сам сыграл на руку Мейсу! Но если бы можно было повернуть время вспять и вернуться на Дорогу Бладдов, Райф скорее всего проделал бы то же самое. Просто ужас перед убиением женщин и детей, который он испытал тогда, за пять дней немного притупился.
Направив для разнообразия кобылу туда, куда хотел он, Райф отогнал от себя сомнения. Прошлого не воротишь — сколько ни сожалей о том, что сделал, толку все равно не будет.
На пути через выгон его внимание привлекла струйка голубого дыма с ближней стороны круглого дома. Он потер свои больные глаза, от чего им стало только хуже. Когда жжение немного прошло, он определил, что дым поднимается от синеватой каменной кровли молельни. Обеспокоившись, Райф пустил кобылу чуть быстрее. В молельне не было ни очага, ни дымохода — только отверстие для выхода лампового чада. Но по количеству дыма над крышей можно было подумать, что там развели костер.
В остальном круглый дом казался таким же, как всегда. Работники Длинноголового расчистили двор от снега, и мальчишки катались с горок по его сторонам. Увидев Райфа, они остановились. Берри Лайс, красноухий малый с головой, как репка, младший брат Бенрона, отряхнул тулуп и припустил Райфу навстречу. Ему не терпелось узнать, чем окончился бой, сколько бладдийцев вышиб Бенрон из седла своим молотом и хорошо ли выдержали битву его новые латы. Но одного взгляда Райфа было достаточно, чтобы он умолк. Поняв, что Райф не расположен говорить с мелюзгой, Берри залился краской под стать ушам и на миг стал очень похож на брата. Райф отвернулся, пристыженный. Он не знал даже, жив Бенрон или погиб.
Берри помчался в круглый дом, спеша объявить первым, что хотя бы один из дружины вернулся живым.
Райф соскочил с лошади и отвел ее в конюшню. Ему было тошно. Что он скажет людям? Как объяснит свой поступок мужчинам и женщинам клана?
Красивая рыженькая Хейли Таннер выбежала из конюшни, чтобы принять у него лошадь, и зарделась, когда их руки встретились под поводьями. Райф, как многие юноши клана, часами грезил о бледной, с легкими веснушками коже Хейли и ее похожем на клубничку ротике. До сегодняшнего дня она не обращала на Райфа никакого внимания, не говоря уже о том, чтобы взять у него коня. Теперь она стояла перед ним и воркующим голосом спрашивала, что дать кобыле — сена или овса. Райф угрюмо улыбнулся в ответ. Теперь он новик — в этом вся разница. Раньше он был просто мальчишкой, не имевшим даже собственного лука и недостойным ее взгляда. Райф дал ей указания и ушел.
Не глядя на кучку детей и женщин, собравшихся у главного входа, он нырнул в боковую дверь. Прежде чем предпринять что-то, он должен был посетить молельню — один.
Среди собравшихся стояла, сложив руки, Анвин Птаха. Райф уже приготовился получить нахлобучку, но домоправительница, должно быть, разглядела что-то в его лице и потому не сказала ни слова. Идя по каменному коридору к молельне, он слышал, как она велит кому-то подогреть бочонок пива и поджарить хлеб. У Райфа, несмотря ни на что, потекли слюнки. У него в котомке было вяленое мясо, но он не помнил, ел хоть раз на пути домой или нет.
Дверь в молельню была открыта, и навстречу Райфу хлынул дым с хлопьями сажи. Помедлив немного, Райф плотно прикрыл за собой дверь.
Внутри было темно и дымно, точно в коптильне. В глазах защипало, и поначалу Райф не увидел ничего, кроме массивных очертаний священного камня. Мало-помалу, привыкнув к темноте, он разобрал, что стоит у его подножия. Гранит блестел от графитового масла, и молочные минеральные вкрапления в его впадинах походили на осколки костей. Райфу показалось, что камень стал темнее прежнего — возможно, из-за дыма.
В западном углу горел маленький костер, политый свиной кровью во избежание слишком яркого пламени. Расширенное дымовое отверстие прямо над ним было обмазано по краям свежим варом. Светильники — и сальные, и масляные — оставались погашенными. Пол был усеян каким-то мусором, и осколки камня хрустели у Райфа под сапогами. Несмотря на огонь, здесь стоял жестокий холод, и какой-то едкий запах перешибал густой дух поджаренной крови.
Встревоженный Райф снял мягкие нижние перчатки и опустился на колени у камня. Он не очень-то умел молиться. Тем учил сыновей никогда не просить Каменных Богов о чем-то для себя. Они суровые боги, и людские страдания их не трогают. Жизнь и тяготы человека для них ничто. Они блюдут кланы и земли кланов, требуя себе надлежащего места в каждом круглом доме и на поясе каждого кланника или кланницы, но мало что дают взамен и не отвечают на мелкие просьбы.
Пальцы Райфа сомкнулись вокруг роговой тавлинки на поясе, и он вдруг понял, что молиться нет нужды: Каменные Боги были вместе с ним во время боя и на всем долгом пути домой — здесь, в растертом камне у него на поясе. Они и без него знали все, что он хотел им сказать.
Не зная, чего в этой мысли больше — утешения или страха, — Райф приложил ладони к священному камню.
Камень был холодным и твердым, как застывшая туша огромного зверя. Райф поборол желание убрать руки, зная, что это было бы равносильно поражению. Стиснув зубы, он еще крепче прижал к камню ладони. Сначала у него онемели пальцы, потом костяшки — кровяные сосуды несли холод камня к самому сердцу. Заныло левое плечо, свет заколебался, в глазах помутнело.
Оцепенение охватило ладони и поднималось все выше, покалывая кожу иголками. Несколько минут спустя Райф перестал ощущать поверхность камня. Боль в плече пульсировала, как насос, качающий воду. На долю мгновения Райфу померещилось, что он и правда перекачивает что-то из камня в себя. Потом настал миг полной тишины, тяжелой, как самый глубокий сон, и Райф понял, что если бы мог запустить руки внутрь камня, то ему открылось бы все.
— С чего ты взял, что сможешь вылечить камень?
Голос порвал заветную нить. Боль и тянущее ощущение прекратились. Тишина лопнула, сменившись мельканием света и тьмы, которые рисовали какие-то картины, уходя обратно в камень.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203