Десять дней Магги пробыла у него. Десять дней, и не единой драки. Никогда его заведение еще так не процветало. Пивные краны сверкали, с пола можно было есть, а лампадное масло процеживалось через такое тонкое сито, что горело почти без копоти. И все это благодаря Магги. Еда тоже стала не в пример вкуснее. Магги каждый день поднималась на рассвете, чтобы сварить свежий суп из гороха, бобов и окорока, бараньи ножки зажаривала с мятой и даже хлеб сама пекла! Она отскребла и покрыла лаком вывеску таверны, прочистила ливневые стоки, устранила старую загадочную течь на крыше. Наконец, она делала из пивного осадка незатейливую, но удивительно вкусную брагу, которую нарекла «настойка Молера». Короче, эта женщина оказалась настоящим кладом.
Почему же на душе Гуля Молера кошки скребли, когда он возвращался в таверну с сухими полотенцами?
Очень уж она тихая, вот в чем дело. Кроме извинений, которые она принесла Кливу и Сайласу, почти ни слова за всю ночь не сказала. А тут еще эти странности с ее внешностью. Подумать только — Клив Вит назвал ее девушкой! Да она ему в матери годится — пожалуй, она даже старше самого Гуля. Или нет? Поди разберись тут.
Влюбляться в нее никто не влюблялся, но молва о чудесах, которые она творила на кухне и у пивных бочек, уже разошлась по всей округе. Постоянные посетители «Овечьего копытца» потихоньку перемещались сюда. Да не какие-нибудь, а люди солидные, мастера. Из тех, что приводят с собой жен и старших дочек, а расплачиваются сразу и сполна.
Стоило лишь оглядеть таверну, чтобы увидеть, как все в ней изменилось к лучшему. Магги — просто сокровище. Нынче вот она остановила драку, грозившую не только столам и стульям, но и особе самого хозяина. Гуль заметил желтый овсянковый цвет пролитого на пол пива: самое дешевое из всех, что предлагали «У погонщика Джека». Забыв свои сомнения, Гуль поздравил себя с удачей. Магги Море даже пиво проливала с умом!
Подав полотенца Кливу и Сайласу, Гуль заметил, что Магги разговаривает с только что вошедшим гостем. То, что разговор вела явно она, а не пришелец, крайне удивило Гуля. Он почувствовал укол ревности, глядя, как она шепчет что-то на ухо этому мужчине.
Тут на плечо хозяина легла чья-то увесистая рука.
— Ну что, Гуль, мир? Не знаю, что на меня нашло, большого дурака я свалял. Но я все равно б тебя не ударил, сам знаешь. А если б и ударил, то мимо. — Бурдал Рафф стал к нему лицом, ухмыляясь, как малолетний сорванец, и сунул ему в руку несколько монет. — Это за пролитое пиво. Дружба дороже.
Гуль встрепенулся. Бурдал, конечно, смутьян, но там, где он пьет, пьют и все прочие овчары Трех Деревень. Поломавшись для порядка, Гуль принял деньги: нельзя же оскорблять человека отказом. Гуль знал, что Бурдал ударил бы его непременно и уж точно бы не промахнулся, но как хозяин таверны не мог таить на кого-то зло.
— Это очень хорошо с твоей стороны — думать о моих убытках. Пойдем-ка за стойку да выпьем по рюмочке чего покрепче. — Водка стоила больше, чем заплатил Бурдал, но в таверне свои законы.
Только наполнив две деревянные стопки, Гуль вспомнил о Магги и человеке, с которым она говорила. Тот уже подсел к какой-то компании. На его лицо теперь падал свет, и Гуль узнал одного из тех, кто перебежал к нему из «Овечьего копытца». Турло Пайк, кровельщик, если Гуль верно запомнил, с полными карманами и хорошо подвешенным языком. Гуль чокнулся с Бурдалом Раффом. Турло Пайк говорил с другим завсегдатаем «Овечьего копытца», громко смеясь над своей же шуткой.
— Этот Турло Пайк нынче денежки лопатой гребет, — заметил Бурдал, перехватив взгляд Гуля.
Гуль, выпив, изобразил вежливый интерес:
— Что так?
— Ну как же! С этими ветрами, да после оттепели, золотишко к нему само плывет. Крыши-то, почитай, у всех прохудились. Взять хоть мою — течет, как баба в урочный день. Сайлас говорит, Турло единственный кровельщик в Трех Деревнях, у которого лестница позволяет влезть на что-то повыше нужника. Инструмент опять же хороший. Когда его мать померла и оставила ему четыре золотых, он похоронил старушку в.ящике из-под яблок, а денежки потратил на стамески да резцы. С тех пор он заважничал — вот только дух матери небось не дает ему покоя.
Любезно улыбнувшись, Гуль сел и стал ждать, когда Бурдал допьет свою долю. Решив, что оба они уже достаточно проявили свою добрую волю, он налил Бурдалу еще и встал, чтобы заняться делом. Но Бурдал снова удержал его за руку.
— Хороший ты человек, Гуль Молер. И таверна у тебя хорошая. Если я еще когда полезу с тобой в драку, пусть двери темного дома рухнут и демоны заберут меня к себе.
У Гуля холодок прошел по спине. Бурдал произнес слова, повторяемые в Трех Деревнях уже много поколений. Гуль не знал, откуда они взялись и что значат, но старая клятва, прозвучавшая в его таверне, напугала его. Все знали, что в них заключена большая сила, а сказанного назад не воротишь.
Гулю стоило труда удержать на лице улыбку. Водка вела себя в желудке, как уксус, и даже сознание, что Бурдал Рафф и его дружки теперь еще крепче повязаны с «Погонщиком Джеком», не поправило хозяину настроения.
Подойдя к Магги, которая у котла снимала жир с похлебки, он сказал резче, чем обычно:
— Сбегай-ка наверх, Магги, и принеси мой шерстяной кафтан. Что-то холодно у нас нынче.
Магги взглянула на него своими не то зелеными, не то серыми глазами. Пальцами, которые всегда оставались чистыми, несмотря на черную работу, она отерла легкую испарину на лбу. Гуль покраснел от этого наглядного доказательства стоящей в таверне жары, но Магги сказала:
— Сию минуту. У двери и правда холодновато.
То есть там, где сидит Турло Пайк, мысленно добавил Гуль и снова покраснел виновато. Он думал, что Магги сейчас бросит взгляд в сторону кровельщика, но она уже устремилась к лестнице. Гуль ощутил легкое облегчение. Он не любил обманывать и знал, что врать не умеет, но вынужден был порой это делать как хозяин таверны. Одной правдой с тридцатью шестью выпивохами не управишься. Сейчас, впрочем, был другой случай — и Гуль, сознавая это, все же направился к Турло Пайку, как только маленькие изящные башмачки его работницы скрылись из виду.
— Судари мои, позвольте приветствовать вас в «Погонщике Джеке» в эту холодную, ненастную ночь. — При этих словах Гуля небольшая кучка завсегдатаев «Овечьего копытца» прекратила разговор и обернулась к нему. — Я Гуль Молер, владелец этого скромного заведения, и если я могу что-то сделать для вашего удобства и ваших желудков, прошу сказать прямо.
Турло Пайк развалился на стуле.
— Можешь! Скажи нам, кто такой погонщик Джек. — Остальные грохнули со смеху, а Пайк, одетый в дорогое, но плохо выкрашенное сукно с бобровым воротником вокруг красной прыщавой шеи, ухмыльнулся, довольный своим остроумием.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203