Пусть думают, что она каким-то образом спустилась на внешнюю сторону Бочонка и так убежала — авось это собьет их со следа. Потом подняла медную крышку жаровни и запустила руку в варежке в мягкую черную сажу. Эту сажу она стала втирать себе в волосы — было горячо, и голова ужасно чесалась. Притом от сажи щипало горло, и Аш крепко зажмурилась. Открыв глаза перед зеркалом минуту спустя, она увидела перед собой незнакомку. Матово-черные волосы совсем не шли ей, и лицо из-за них казалось восковым. Аш резко отвернулась. Делать нечего, придется оставить так.
Что взять с собой? Что ей может понадобиться? Аш обдумала все заранее, она почти ни о чем другом и не думала последние шесть дней, но почему-то избегала думать о том, что возьмет с собой. Все в этой комнате принадлежало Иссу. Он, конечно, говорил, что все это ее, и часто делал ей красивые, хотя и недорогие подарки, но в любое время мог все это забрать назад. Она убедилась в этом за последние две недели, когда Ката и Кайдис Зербина уносили из комнаты разные вещи по его приказу. Она не родная его дочь: он никогда не позволял ей забывать об этом. Она всегда была названой дочкой, ею и останется.
Найденыш. Оставленная умирать за Тупиковыми воротами.
Теперь она рассердилась, и ей расхотелось уходить с пустыми руками. Серебряную щетку для волос можно продать на Нищенском рынке, и оловянная заколка для плаща с каким-то красным камешком тоже может иметь свою цену. Аш схватила их и спрятала за подкладкой плаща, пока решимость не остыла. Что еще? Она оглядела комнату. Книги в переплетах из свиной кожи с еще приделанными к ним библиотечными цепями тоже что-то стоили, но их Аш отвергла: слишком тяжелые, да и цепи сразу выдадут ее, если она попытается их продать.
Довольно. Некогда перебирать все, что есть в комнате. Либо она уйдет сейчас, либо упустит свой случай.
Если бы она только могла быть уверена...
Нет. Аш тряхнула головой так, что сажа посыпалась с волос. Надо уходить. Она будет дурой, если останется, и за все, что бы с ней ни произошло, ей придется винить только себя. Она найденыш: если она сама не позаботится о себе, то и никто не позаботится. Пентеро Исс не принимает ее судьбу близко к сердцу. Хуже того — он хочет ее переселить в Кость и... Аш заколебалась. По правде говоря, она не знала, что намерен с ней сделать приемный отец. Знала только, что ее вещи перенесли в Кость, что второй по значению человек города Вениса поставлен караулить у ее двери, словно простой солдат, и что каждое утро, пока она умывается и причесывается, горничная роется в ее белье, ища следы крови.
Аш окинула комнату прощальным взглядом. Все это так, но уходит она не поэтому. Ее вынуждает к этому то, что заключено в Кости, со своей больной ненавистью и нуждой столь ненасытной, что Аш ощутила ее, всего лишь приложив ладонь к двери. При одном только воспоминании о невыразимом несчастье этого существа желудок Аш наливался свинцом.
Оно хотело того, чем она владела, и Аш Марка, найденыш и приемная дочь, не желала это ему отдавать.
Укрепившись духом, она толкнула дверь. Холод ужалил ее — как змея, и она с трудом поборола желание вернуться назад. Недели недосыпания измотали ее, и всякие мелочи — вроде постоянного холода — докучали ей больше обыкновенного. Аш набрала в легкие воздуха, словно собиралась погрузиться в воду, а не во мрак, и вышла в коридор. Там царила мертвая тишина, и над лестницей чадил единственный факел. У Каты под дверью света не было.
Теперь Аш двигалась быстро. Она и так уже потеряла порядочно времени на раздумья, хотя по опыту знала, как мало минут нужно Марафису, чтобы сделать свое дело. Он того и гляди появится из комнаты Каты, завязывая кожаные тесемки своих штанов, с маленьким ртом, еще влажным от слюны Каты.
«Обещайте, что возьмете меня с собой, когда уйдете отсюда».
От этих слов жар снова прилил к лицу. Это было первое серьезное обещание, которое Аш дала за всю свою жизнь, и хотя она намеренно выбирала слова так, чтобы обмануть служанку, легче ей от этого не стало. Утром Ката снова окажется в кухне, единственном во всей крепости месте, где ей не хотелось быть.
Лучше уж кухня, чем то, куда я иду. Не давая чувствам взять верх, Аш устремилась вниз по лестнице. Нынче Смертельная Ночь, и все Рубаки обходят дозором город, поддерживая порядок. Гвардейцев в крепости осталось совсем немного.
Смертельная Ночь — самый древний из Божьих Дней, и празднуют ее, когда стемнеет. Аш не очень хорошо понимала, что отмечают в этот праздник. По словам ее приемного отца, это была закладка города Вениса, постройка первого укрепления у подножия Смертельной горы лордом-бастардом Тероном Пенгароном. Это было разумное объяснение, и люди в эту ночь действительно грели камни со Смертельной горы в своих очагах и жаровнях, но Аш слышала и другое. Старые слуги в крепости говорили о смерти, о заклинании тьмы, о печатях, мешающих древнему злу выйти наружу. Аш слышала даже, что слово «Смертельная» не имеет ничего общего с горой и в других городах на Востоке употребляется в настоящем своем значении.
Аш нахмурилась в темноте. Что же она делает, во имя Творца? Этой ночью ей есть чего бояться и без старых басен, которые она вздумала вспоминать.
Иногда она бывает тупой, как щипцы для снятия нагара. Лучшей ночи, чем эта, для побега не придумаешь. Весь день она надеялась, что Ката уведет Ножа от ее двери, и теперь, когда ее желание исполнилось, надо думать только о том, что ей предстоит.
Стиснув челюсти, Аш шагнула к последнему пролету. В нише «серой беседки» всегда стояла темень, а факелы были малочисленны: любой огонь без Смертельного Камня в нем сегодня сулил злосчастье. Пентеро Иссу, должно быть, это не по душе. Он ненавидит старые обычаи и суеверия — все, что напоминает о варварском прошлом Вениса.
Услышав внизу чьи-то шаги, Аш скользнула в нишу. Известняковая стена позади была холодна, как железо, и каменная скамья с лепной спинкой ничуть не манила присесть. Смешно и подумать, что некогда здесь любезничали бароны со своими дамами и золотистое вино охлаждалось на камне под украденные поцелуи и шелест пальцев, скользящих по шелку. Все это оставалось в прошлом стараниями Пентеро Исса. Он объявил себя любителем искусств и утонченной жизни и действительно искоренял в крепости многое, что было обычным при Боргисе Хорго — варварские пляски при свете погребальных костров, смертельные поединки на мечах во дворе, ежегодное убиение тысячи животных в честь окончания зимы, — но почти ничего нового вместо всего этого не ввел. Как видно, разрушение для него значило больше, нежели созидание.
Озябшая Аш, переждав шаги, спустилась по последним ступенькам вниз. Должно быть, это одинокий гвардеец совершал обход Бочонка, и у нее было всего несколько минут перед тем, как он появится снова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203
Что взять с собой? Что ей может понадобиться? Аш обдумала все заранее, она почти ни о чем другом и не думала последние шесть дней, но почему-то избегала думать о том, что возьмет с собой. Все в этой комнате принадлежало Иссу. Он, конечно, говорил, что все это ее, и часто делал ей красивые, хотя и недорогие подарки, но в любое время мог все это забрать назад. Она убедилась в этом за последние две недели, когда Ката и Кайдис Зербина уносили из комнаты разные вещи по его приказу. Она не родная его дочь: он никогда не позволял ей забывать об этом. Она всегда была названой дочкой, ею и останется.
Найденыш. Оставленная умирать за Тупиковыми воротами.
Теперь она рассердилась, и ей расхотелось уходить с пустыми руками. Серебряную щетку для волос можно продать на Нищенском рынке, и оловянная заколка для плаща с каким-то красным камешком тоже может иметь свою цену. Аш схватила их и спрятала за подкладкой плаща, пока решимость не остыла. Что еще? Она оглядела комнату. Книги в переплетах из свиной кожи с еще приделанными к ним библиотечными цепями тоже что-то стоили, но их Аш отвергла: слишком тяжелые, да и цепи сразу выдадут ее, если она попытается их продать.
Довольно. Некогда перебирать все, что есть в комнате. Либо она уйдет сейчас, либо упустит свой случай.
Если бы она только могла быть уверена...
Нет. Аш тряхнула головой так, что сажа посыпалась с волос. Надо уходить. Она будет дурой, если останется, и за все, что бы с ней ни произошло, ей придется винить только себя. Она найденыш: если она сама не позаботится о себе, то и никто не позаботится. Пентеро Исс не принимает ее судьбу близко к сердцу. Хуже того — он хочет ее переселить в Кость и... Аш заколебалась. По правде говоря, она не знала, что намерен с ней сделать приемный отец. Знала только, что ее вещи перенесли в Кость, что второй по значению человек города Вениса поставлен караулить у ее двери, словно простой солдат, и что каждое утро, пока она умывается и причесывается, горничная роется в ее белье, ища следы крови.
Аш окинула комнату прощальным взглядом. Все это так, но уходит она не поэтому. Ее вынуждает к этому то, что заключено в Кости, со своей больной ненавистью и нуждой столь ненасытной, что Аш ощутила ее, всего лишь приложив ладонь к двери. При одном только воспоминании о невыразимом несчастье этого существа желудок Аш наливался свинцом.
Оно хотело того, чем она владела, и Аш Марка, найденыш и приемная дочь, не желала это ему отдавать.
Укрепившись духом, она толкнула дверь. Холод ужалил ее — как змея, и она с трудом поборола желание вернуться назад. Недели недосыпания измотали ее, и всякие мелочи — вроде постоянного холода — докучали ей больше обыкновенного. Аш набрала в легкие воздуха, словно собиралась погрузиться в воду, а не во мрак, и вышла в коридор. Там царила мертвая тишина, и над лестницей чадил единственный факел. У Каты под дверью света не было.
Теперь Аш двигалась быстро. Она и так уже потеряла порядочно времени на раздумья, хотя по опыту знала, как мало минут нужно Марафису, чтобы сделать свое дело. Он того и гляди появится из комнаты Каты, завязывая кожаные тесемки своих штанов, с маленьким ртом, еще влажным от слюны Каты.
«Обещайте, что возьмете меня с собой, когда уйдете отсюда».
От этих слов жар снова прилил к лицу. Это было первое серьезное обещание, которое Аш дала за всю свою жизнь, и хотя она намеренно выбирала слова так, чтобы обмануть служанку, легче ей от этого не стало. Утром Ката снова окажется в кухне, единственном во всей крепости месте, где ей не хотелось быть.
Лучше уж кухня, чем то, куда я иду. Не давая чувствам взять верх, Аш устремилась вниз по лестнице. Нынче Смертельная Ночь, и все Рубаки обходят дозором город, поддерживая порядок. Гвардейцев в крепости осталось совсем немного.
Смертельная Ночь — самый древний из Божьих Дней, и празднуют ее, когда стемнеет. Аш не очень хорошо понимала, что отмечают в этот праздник. По словам ее приемного отца, это была закладка города Вениса, постройка первого укрепления у подножия Смертельной горы лордом-бастардом Тероном Пенгароном. Это было разумное объяснение, и люди в эту ночь действительно грели камни со Смертельной горы в своих очагах и жаровнях, но Аш слышала и другое. Старые слуги в крепости говорили о смерти, о заклинании тьмы, о печатях, мешающих древнему злу выйти наружу. Аш слышала даже, что слово «Смертельная» не имеет ничего общего с горой и в других городах на Востоке употребляется в настоящем своем значении.
Аш нахмурилась в темноте. Что же она делает, во имя Творца? Этой ночью ей есть чего бояться и без старых басен, которые она вздумала вспоминать.
Иногда она бывает тупой, как щипцы для снятия нагара. Лучшей ночи, чем эта, для побега не придумаешь. Весь день она надеялась, что Ката уведет Ножа от ее двери, и теперь, когда ее желание исполнилось, надо думать только о том, что ей предстоит.
Стиснув челюсти, Аш шагнула к последнему пролету. В нише «серой беседки» всегда стояла темень, а факелы были малочисленны: любой огонь без Смертельного Камня в нем сегодня сулил злосчастье. Пентеро Иссу, должно быть, это не по душе. Он ненавидит старые обычаи и суеверия — все, что напоминает о варварском прошлом Вениса.
Услышав внизу чьи-то шаги, Аш скользнула в нишу. Известняковая стена позади была холодна, как железо, и каменная скамья с лепной спинкой ничуть не манила присесть. Смешно и подумать, что некогда здесь любезничали бароны со своими дамами и золотистое вино охлаждалось на камне под украденные поцелуи и шелест пальцев, скользящих по шелку. Все это оставалось в прошлом стараниями Пентеро Исса. Он объявил себя любителем искусств и утонченной жизни и действительно искоренял в крепости многое, что было обычным при Боргисе Хорго — варварские пляски при свете погребальных костров, смертельные поединки на мечах во дворе, ежегодное убиение тысячи животных в честь окончания зимы, — но почти ничего нового вместо всего этого не ввел. Как видно, разрушение для него значило больше, нежели созидание.
Озябшая Аш, переждав шаги, спустилась по последним ступенькам вниз. Должно быть, это одинокий гвардеец совершал обход Бочонка, и у нее было всего несколько минут перед тем, как он появится снова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203