Вы уверены, что это он?
– Да, он самый.
– Он сейчас у вас?
– Сейчас? Нет, я два дня его видела. Но номер он оставил за собой. Кстати, на самом деле он был крайне несимпатичным. О клиентах так нельзя отзываться, но, по-моему, у него не все дома.
– Что он выкинул на этот раз?
– Ах, следовательно, вы с ним уже имели дело, – она обрадовалась тому, что ей не придется долго доказывать мне, что несимпатичный юноша был не в своем уме.
– Имел-имел, занятный парень… Ну вы рассказывайте, не стесняйтесь.
– Сначала он вел себя, как самый обычный постоялец…
– Они всегда сначала ведут себя, как обычные постояльцы, – поддакнул я. – Извините, я вас перебил.
Она продолжила:
– Он показался мне вполне приличным молодым человеком, занял недорогой номер, единственное, на чем он настаивал – чтобы окна выходили на юго-запад. Мы предложили ему один из таких номеров – недорогой и с окнами, куда он хотел. Он пожелал сначала убедиться, что номер ему подходит. Мне поручили проводить его, тогда мы и познакомились. Номер ему не понравился. Как я поняла, ему не понравился вид из окна. Он попросил соседний. Жилец оттуда еще не выехал, но планировал выехать ближе к вечеру. Тогда Эппель сказал, что подождет. Брунгильда забеспокоилась, не станет ли Эппель, чего доброго, торопить жильца, поэтому поручила мне приглядывать за ними обоими. Эппель сначала сидел в вестибюле, потом спустился в бар, но ничего алкогольного он не заказывал – я специально узнавала у бармена, а то, мало ли, сами понимаете… Каждые полчаса он справлялся то у меня, то у Брунгильды, не выехал ли тот жилец. Наконец, нужный номер освободился, Эппель тут же снял его, никаких замечаний по поводу вида из окна он не высказал. Наверное, его все устроило… Подождите, а почему я все это вам рассказываю? У нас строжайше запрещено следить за клиентами. Меня уволят, если узнают, чт я вам тут рассказываю.
– А меня уволят, если я не найду Эппеля.
– Вы детектив?
– Он самый, – я показал ей удостоверение. – Эппель находится под наблюдением психиатров, ему запрещено покидать Фаон. Я ищу его для его же блага. Если до определенного срока он не явится на Фаон добровольно, на него объявят облаву по всей галактике, а потом посадят в психушку.
– Но вы не из полиции… – она внимательно ознакомилась с удостоверением.
– А как вы считаете, психически больному человеку с кем лучше иметь дело – с полицией или с частным детективом?
– С детективом, наверное… – она не была уверена в ответе.
– И я так считаю. Вы остановились на том, что Эппель в конце концов занял нужный ему номер и на этом, вроде бы, успокоился.
– Может и успокоился… Впрочем, на какое-то время я потеряла его из виду. Недорогие номера обслуживают биороботы, а не горничные. Помню, он потребовал заменить робота, сказав, что тот ему хамит. Но роботы не умеют хамить! Если только не научились от постояльцев. Или сами постояльцы их не научили. Находятся же шутники – вроде того, кто отключил сегодня биороботов.
– Так вы заменили робота?
– Сначала нет. Не так-то просто заменить робота-уборщика. Каждый из них привык убирать определенный этаж и определенные номера. Они же учатся на собственных ошибках – как люди.
– А на чужих?
– Вот этого роботы не умеют. Поэтому, наверное, их все-таки можно научить хамить. Роботу, который обслуживал номер Эппеля – ну и соседние номера, разумеется, – мы просто сменили наклейку на корпусе. Эппель закатил скандал. Он сказал, что лучше бы ему отказали, чем так обманывать. Дескать, он не выносит, когда его пытаются надуть.
– А вы что?
– У нас есть один очень сообразительный робот, он обычно убирает люксы, если горничным требуется помощь. Этот робот – один из самых старых, он знает всю турбазу. Пришлось поручить ему убирать номер Эппеля.
– И он согласился?
– Робот? А куда ж он денется!
Хм, справедливо…
– Можно мне взглянуть на номер Эппеля?
Она сделала страшные глаза:
– Что вы, он же занят!
– Я притворюсь роботом-уборщиком. Тащите наклейку, корзинку и роликовые коньки. Я сяду на корточки и…
– Нет, – отрезала она.
– Тогда дайте хотя бы взглянуть на дверь. Я сам сориентируюсь, куда выходят окна. Меня интересует, какой вид из окна ему больше по душе. Это поможет врачам правильно подобрать для него палату в психушке.
Зачем я это ляпнул?
– Знаете что, – возмущенно проговорила она. – Это уже слишком. Я не хочу рисковать работой. И оставьте, наконец, в покое мою спину…
Я опустил руку.
– Хорошо, я исчезаю. Вот, смотрите, беру и ухожу… Кроме нового робота Эппель ничего не требовал?
– Флаер без пилота. Жутко разозлился, когда ему отказали. Грозил, предлагал деньги, снова грозил. Пытался подкупить меня, чтобы я договорилась с пилотами.
– А вы неподкупны?
– Так, – она уперлась рукою мне в грудь, свободной рукою указала направление. – Лифт вон там, лестница – рядом. Выбор за вами.
Я выбрал лестницу. Подумал, что ловить мне здесь больше нечего. Шеф говорит, что два козырных туза в одной колоде напрягают его больше, чем два снаряда в одной воронке.
Виттненгер загнал робота-уборщика в какой-то темный угол и учинил ему допрос.
– Ты, дубина железная, – говорил он скрипя зубами. – Отвечай, узнаешь ли ты кого-нибудь на этих снимках. – И он подносил поочередно два снимка к окулярам несчастного робота.
– Не понимаю, – жалобно отвечал робот. – Пожалуйста, повторите, чем я могу вам помочь.
Я подождал, пока обе реплики повторятся трижды, затем похлопал инспектора по плечу.
– Инспектор, ничья. Кстати, вы забыли предупредить его, что все, что он скажет, может быть использовано против него в суде.
– Он пока не обвиняемый, – возразил инспектор. – Вот ведь скотина кубитная, не хочет говорить, хоть обос… хоть тресни! – инспектор постеснялся робота.
Робот беспомощно хлопал окулярами.
– Господа, мне нужно идти работать, – вдруг опомнился он. – Пожалуйста, повторите, чем я могу вам помочь.
– Вали отсюда, – велел инспектор.
Робот, не переспрашивая, убрался восвояси. Уверен, подобное неформальное указание он уже не раз слышал от клиентов.
– Как успехи? – поинтересовался Виттенгер.
– Пойдемте, поднимемся на стартовую площадку. Если Эппель здесь останавливался, то он должен был воспользоваться услугами местных пилотов. И если мы не станем жмотничать, то обязательно что-нибудь узнаем.
– Ну и помогла тебе твоя гражданская рожа? – ехидно осведомился Виттенгер, когда через полчаса нас вышвырнули за подкуп персонала. – Учитесь работать! Учитесь работать! – передразнивал он меня. – Вот расскажу Шефу, как ты работаешь.
– Отрицательный результат – тоже результат, – вяло оправдывался я.
Пилоты, которых опрашивал Виттенгер ни Бенедикта, ни Шишки не узнали. Старший пилот базы сказал инспектору, что никого не помнит, еще до того как увидел в его руках снимки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100
– Да, он самый.
– Он сейчас у вас?
– Сейчас? Нет, я два дня его видела. Но номер он оставил за собой. Кстати, на самом деле он был крайне несимпатичным. О клиентах так нельзя отзываться, но, по-моему, у него не все дома.
– Что он выкинул на этот раз?
– Ах, следовательно, вы с ним уже имели дело, – она обрадовалась тому, что ей не придется долго доказывать мне, что несимпатичный юноша был не в своем уме.
– Имел-имел, занятный парень… Ну вы рассказывайте, не стесняйтесь.
– Сначала он вел себя, как самый обычный постоялец…
– Они всегда сначала ведут себя, как обычные постояльцы, – поддакнул я. – Извините, я вас перебил.
Она продолжила:
– Он показался мне вполне приличным молодым человеком, занял недорогой номер, единственное, на чем он настаивал – чтобы окна выходили на юго-запад. Мы предложили ему один из таких номеров – недорогой и с окнами, куда он хотел. Он пожелал сначала убедиться, что номер ему подходит. Мне поручили проводить его, тогда мы и познакомились. Номер ему не понравился. Как я поняла, ему не понравился вид из окна. Он попросил соседний. Жилец оттуда еще не выехал, но планировал выехать ближе к вечеру. Тогда Эппель сказал, что подождет. Брунгильда забеспокоилась, не станет ли Эппель, чего доброго, торопить жильца, поэтому поручила мне приглядывать за ними обоими. Эппель сначала сидел в вестибюле, потом спустился в бар, но ничего алкогольного он не заказывал – я специально узнавала у бармена, а то, мало ли, сами понимаете… Каждые полчаса он справлялся то у меня, то у Брунгильды, не выехал ли тот жилец. Наконец, нужный номер освободился, Эппель тут же снял его, никаких замечаний по поводу вида из окна он не высказал. Наверное, его все устроило… Подождите, а почему я все это вам рассказываю? У нас строжайше запрещено следить за клиентами. Меня уволят, если узнают, чт я вам тут рассказываю.
– А меня уволят, если я не найду Эппеля.
– Вы детектив?
– Он самый, – я показал ей удостоверение. – Эппель находится под наблюдением психиатров, ему запрещено покидать Фаон. Я ищу его для его же блага. Если до определенного срока он не явится на Фаон добровольно, на него объявят облаву по всей галактике, а потом посадят в психушку.
– Но вы не из полиции… – она внимательно ознакомилась с удостоверением.
– А как вы считаете, психически больному человеку с кем лучше иметь дело – с полицией или с частным детективом?
– С детективом, наверное… – она не была уверена в ответе.
– И я так считаю. Вы остановились на том, что Эппель в конце концов занял нужный ему номер и на этом, вроде бы, успокоился.
– Может и успокоился… Впрочем, на какое-то время я потеряла его из виду. Недорогие номера обслуживают биороботы, а не горничные. Помню, он потребовал заменить робота, сказав, что тот ему хамит. Но роботы не умеют хамить! Если только не научились от постояльцев. Или сами постояльцы их не научили. Находятся же шутники – вроде того, кто отключил сегодня биороботов.
– Так вы заменили робота?
– Сначала нет. Не так-то просто заменить робота-уборщика. Каждый из них привык убирать определенный этаж и определенные номера. Они же учатся на собственных ошибках – как люди.
– А на чужих?
– Вот этого роботы не умеют. Поэтому, наверное, их все-таки можно научить хамить. Роботу, который обслуживал номер Эппеля – ну и соседние номера, разумеется, – мы просто сменили наклейку на корпусе. Эппель закатил скандал. Он сказал, что лучше бы ему отказали, чем так обманывать. Дескать, он не выносит, когда его пытаются надуть.
– А вы что?
– У нас есть один очень сообразительный робот, он обычно убирает люксы, если горничным требуется помощь. Этот робот – один из самых старых, он знает всю турбазу. Пришлось поручить ему убирать номер Эппеля.
– И он согласился?
– Робот? А куда ж он денется!
Хм, справедливо…
– Можно мне взглянуть на номер Эппеля?
Она сделала страшные глаза:
– Что вы, он же занят!
– Я притворюсь роботом-уборщиком. Тащите наклейку, корзинку и роликовые коньки. Я сяду на корточки и…
– Нет, – отрезала она.
– Тогда дайте хотя бы взглянуть на дверь. Я сам сориентируюсь, куда выходят окна. Меня интересует, какой вид из окна ему больше по душе. Это поможет врачам правильно подобрать для него палату в психушке.
Зачем я это ляпнул?
– Знаете что, – возмущенно проговорила она. – Это уже слишком. Я не хочу рисковать работой. И оставьте, наконец, в покое мою спину…
Я опустил руку.
– Хорошо, я исчезаю. Вот, смотрите, беру и ухожу… Кроме нового робота Эппель ничего не требовал?
– Флаер без пилота. Жутко разозлился, когда ему отказали. Грозил, предлагал деньги, снова грозил. Пытался подкупить меня, чтобы я договорилась с пилотами.
– А вы неподкупны?
– Так, – она уперлась рукою мне в грудь, свободной рукою указала направление. – Лифт вон там, лестница – рядом. Выбор за вами.
Я выбрал лестницу. Подумал, что ловить мне здесь больше нечего. Шеф говорит, что два козырных туза в одной колоде напрягают его больше, чем два снаряда в одной воронке.
Виттненгер загнал робота-уборщика в какой-то темный угол и учинил ему допрос.
– Ты, дубина железная, – говорил он скрипя зубами. – Отвечай, узнаешь ли ты кого-нибудь на этих снимках. – И он подносил поочередно два снимка к окулярам несчастного робота.
– Не понимаю, – жалобно отвечал робот. – Пожалуйста, повторите, чем я могу вам помочь.
Я подождал, пока обе реплики повторятся трижды, затем похлопал инспектора по плечу.
– Инспектор, ничья. Кстати, вы забыли предупредить его, что все, что он скажет, может быть использовано против него в суде.
– Он пока не обвиняемый, – возразил инспектор. – Вот ведь скотина кубитная, не хочет говорить, хоть обос… хоть тресни! – инспектор постеснялся робота.
Робот беспомощно хлопал окулярами.
– Господа, мне нужно идти работать, – вдруг опомнился он. – Пожалуйста, повторите, чем я могу вам помочь.
– Вали отсюда, – велел инспектор.
Робот, не переспрашивая, убрался восвояси. Уверен, подобное неформальное указание он уже не раз слышал от клиентов.
– Как успехи? – поинтересовался Виттенгер.
– Пойдемте, поднимемся на стартовую площадку. Если Эппель здесь останавливался, то он должен был воспользоваться услугами местных пилотов. И если мы не станем жмотничать, то обязательно что-нибудь узнаем.
– Ну и помогла тебе твоя гражданская рожа? – ехидно осведомился Виттенгер, когда через полчаса нас вышвырнули за подкуп персонала. – Учитесь работать! Учитесь работать! – передразнивал он меня. – Вот расскажу Шефу, как ты работаешь.
– Отрицательный результат – тоже результат, – вяло оправдывался я.
Пилоты, которых опрашивал Виттенгер ни Бенедикта, ни Шишки не узнали. Старший пилот базы сказал инспектору, что никого не помнит, еще до того как увидел в его руках снимки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100