Не желаю с вами валандаться, пока вы не проштудируете то, что ведено!.. Ну, может, помягче сформулировать, но хорошенько пристыдить их и свернуть семинар.
Однако из зловредного упрямства он решил сделать прямо противоположное: отказался от дискуссии, которую прежде считал абсолютно необходимой, протараторил все положенное время, притворился, будто увлечен своими объяснениями, и в итоге затянул лекцию на лишних пятнадцать минут. Говорил он на "автопилоте", а сам тайком наблюдал за тем, как студенты изнывают от скуки и поглядывают на часы. Он продержал их до десяти вечера.
И все это время Яна мучило одно воспоминание. Бакли жаловался примерно на то же самое: для него любимый семинар по Чосеру превратился в каторгу - и по тем же причинам: студенты ничем не интересуются, показывают глухую враждебность по отношению к литературе и всем высоким идеалам, которые она проповедует. Короче, выявлялась некая тотальная закономерность: студенты в этом году как-то странно обнищали духом...
Выручало именно единообразие проявлений деградации - одновременная массовая "дебилизация" учащихся.
Со злом все же проще бороться, если оно проявляется то там, то здесь. Иными словами, легче подавлять отдельные очаги зла, чем держать круговую оборону.
Одно дело, если у тебя в группе несколько пар пустых глаз. И совсем иное - если перед тобой целые ряды пустых глаз, и душа лишена возможности отдохнуть хотя бы на одном заинтересованном и умном лице...
Ну вот и вернулись - Зло. Без помощи этого слова невозможно описать явление, с которым им приходится иметь дело. Понятие "Зло" нынче уже старомодно; даже в современной литературе ужасов его старательно избегают. Термин "Зло" оброс таким ворохом разнообразных культурных ассоциаций, что давно утратил четкость. После Гитлера, Сталина и Пол Пота рассуждать об абстрактном демоническом зле стало как-то неловко. Сам Ян не до конца принимал классическую иудо-христианскую концепцию Зла, потому что в ней было много мелочного, досадно частного - скажем, громы и молнии против таких естественных и почти невинных грешков, как обжорство и тщеславие. Из десяти заповедей он всерьез относился, пожалуй, только к одной - "не убий". Сознательно причинить ближнему своему страдания или смерть - это действительно Зло в полном смысле слова. То Зло, коему нет никакого оправдания!
И вот перед его глазами университет причиняет людям страдания и смерть.
И делает это, по мнению Гиффорда Стивенса, без всякой цели, единственно из желания поразвлечься.
М-да, таинственный Стивенс!..
Чего Ян только не делал, чтобы связаться с этим человеком, которого Бакли в шутку называет "сумаспрофом"! Увы, профессор оставался недосягаем. Телефонный номер, указанный в конце "диссертации", уже не существовал. Ян перебрал все мыслимые способы найти Стивенса: звонил в информационные службы всех городов и городков округа Орандж; связался с издательством, которое выпустило книгу Стивенса "Огонь как средство борьбы с нечистой силой"; даже обратился в калифорнийский отдел Си-эн-эн с запросом, не сохранился ли у них телефон или адрес того специалиста-взрывника, который комментировал трагедию в университете Мехико.
Никаких результатов.
В общем-то Ян не удивился - совершенно очевидно, что у Стивенса есть основательные резоны оставаться неуловимым. Однако невозможность пообщаться с "сумаспрофом" действовала Яну на нервы: как-никак именно Стивенс сказал "а" в этой истории, он столкнул первый камень, который вызвал горную лавину... Короче, раздразнил их тайной - и смылся.
Сейчас Стивенс скорее всего в одном из тех университетов, которые он считает "больными". Сколачивает из профессоров отряд по борьбе со Злом.
Одного Ян не мог взять в толк. Нет сомнений в том, что Гиффорд Стивенс - яростный борец, агрессивный фанатик. Ян понял это сразу же, еще во время их короткого разговора в аудитории после занятия. И поэтому возникал естественный вопрос: как мог яростный борец и фанатик заниматься такими пустяками, как рассылка чертежей университетских зданий и записочек с рецептом взрывчатки или заказ редкой книги для местного книжного магазинчика? Не вяжется это ребячество с образом исступленного злоборца! Ведь, по мнению Гиффорда Стивенса, ситуация не просто серьезная, а трагическая, чреватая чуть ли не вселенской катастрофой.
Возможно, Бакли все-таки прав и Стивенс действительно сумасшедший профессор - "сумаспроф"?
Пока Ян размышлял, студенты разошлись. Эмерсон взял свою папку, выключил свет в аудитории и запер дверь.
Обычно в столь поздний час в коридоре уже царила гробовая тишина. Его семинар заканчивался последним, когда в здании больше не оставалось студентов. А сегодня он еще и затянул его на добрых пятнадцать минут.
Однако сейчас со стороны лифтов доносился какой-то шум. Ян прислушался. Похоже, это хоровое ритмическое пение, напоминавшее ритуальное завывание. В высшей степени странно!.. Звуки показались Яну настолько неуместными - в таком месте и в такой час! - что у него поневоле пробежал холодок по спине.
По мере того как он шагал по слабо освещенному коридору к лифтам, звуки становились все громче.
Наконец он сообразил, что пение доносится из аудитории, где Элизабет Соммерсби обычно ведет семинар по творчеству Д. Г. Лоуренса.
Только ее семинар заканчивается в девять. А сейчас уже одиннадцатый час...
Дверь в аудиторию была открыта. Оттуда лился свет.
Что же там происходит, черт возьми?
Осторожность подсказала Яну, что тут дело нечисто и праздное любопытство может дорого обойтись. Надо развернуться на сто восемьдесят градусов и тихо удирать по лестнице. Однако в итоге любопытство победило страх. Он медленно двинулся в сторону света, лившегося из единственной открытой двери.
И различил голос Элизабет Соммерсби. Стало быть, ее семинар затянулся на лишний час? Ну и ну...
Однако в следующий момент Ян отбросил эту мысль. Студенты не поют хором на занятиях по творчеству Д. Г. Лоуренса. К тому же доносилось и легкое притоптывание множества ног. Ба! Да они еще и танцуют! Ничего себе!
Ян подкрался на цыпочках к открытой двери, прижался к стене и стал прислушиваться.
Сначала он услышал голос Элизабет Соммерсби:
- Теперь мы знаем, что книга "Змея с плюмажем" является вершиной творчества Лоуренса, самым ясным и зрелым изложением его философских взглядов и миропонимания. Лоуренс свято верил в необходимость и разумность существования сверхчеловека. В стройной теории сверхчеловека Лоуренс сплавил все свои прежние политические, религиозные и сексуальные концепции, которые существовали в эмбриональной форме в его раннем творчестве, а затем будут изложены в разжиженном виде в его поздних романах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145
Однако из зловредного упрямства он решил сделать прямо противоположное: отказался от дискуссии, которую прежде считал абсолютно необходимой, протараторил все положенное время, притворился, будто увлечен своими объяснениями, и в итоге затянул лекцию на лишних пятнадцать минут. Говорил он на "автопилоте", а сам тайком наблюдал за тем, как студенты изнывают от скуки и поглядывают на часы. Он продержал их до десяти вечера.
И все это время Яна мучило одно воспоминание. Бакли жаловался примерно на то же самое: для него любимый семинар по Чосеру превратился в каторгу - и по тем же причинам: студенты ничем не интересуются, показывают глухую враждебность по отношению к литературе и всем высоким идеалам, которые она проповедует. Короче, выявлялась некая тотальная закономерность: студенты в этом году как-то странно обнищали духом...
Выручало именно единообразие проявлений деградации - одновременная массовая "дебилизация" учащихся.
Со злом все же проще бороться, если оно проявляется то там, то здесь. Иными словами, легче подавлять отдельные очаги зла, чем держать круговую оборону.
Одно дело, если у тебя в группе несколько пар пустых глаз. И совсем иное - если перед тобой целые ряды пустых глаз, и душа лишена возможности отдохнуть хотя бы на одном заинтересованном и умном лице...
Ну вот и вернулись - Зло. Без помощи этого слова невозможно описать явление, с которым им приходится иметь дело. Понятие "Зло" нынче уже старомодно; даже в современной литературе ужасов его старательно избегают. Термин "Зло" оброс таким ворохом разнообразных культурных ассоциаций, что давно утратил четкость. После Гитлера, Сталина и Пол Пота рассуждать об абстрактном демоническом зле стало как-то неловко. Сам Ян не до конца принимал классическую иудо-христианскую концепцию Зла, потому что в ней было много мелочного, досадно частного - скажем, громы и молнии против таких естественных и почти невинных грешков, как обжорство и тщеславие. Из десяти заповедей он всерьез относился, пожалуй, только к одной - "не убий". Сознательно причинить ближнему своему страдания или смерть - это действительно Зло в полном смысле слова. То Зло, коему нет никакого оправдания!
И вот перед его глазами университет причиняет людям страдания и смерть.
И делает это, по мнению Гиффорда Стивенса, без всякой цели, единственно из желания поразвлечься.
М-да, таинственный Стивенс!..
Чего Ян только не делал, чтобы связаться с этим человеком, которого Бакли в шутку называет "сумаспрофом"! Увы, профессор оставался недосягаем. Телефонный номер, указанный в конце "диссертации", уже не существовал. Ян перебрал все мыслимые способы найти Стивенса: звонил в информационные службы всех городов и городков округа Орандж; связался с издательством, которое выпустило книгу Стивенса "Огонь как средство борьбы с нечистой силой"; даже обратился в калифорнийский отдел Си-эн-эн с запросом, не сохранился ли у них телефон или адрес того специалиста-взрывника, который комментировал трагедию в университете Мехико.
Никаких результатов.
В общем-то Ян не удивился - совершенно очевидно, что у Стивенса есть основательные резоны оставаться неуловимым. Однако невозможность пообщаться с "сумаспрофом" действовала Яну на нервы: как-никак именно Стивенс сказал "а" в этой истории, он столкнул первый камень, который вызвал горную лавину... Короче, раздразнил их тайной - и смылся.
Сейчас Стивенс скорее всего в одном из тех университетов, которые он считает "больными". Сколачивает из профессоров отряд по борьбе со Злом.
Одного Ян не мог взять в толк. Нет сомнений в том, что Гиффорд Стивенс - яростный борец, агрессивный фанатик. Ян понял это сразу же, еще во время их короткого разговора в аудитории после занятия. И поэтому возникал естественный вопрос: как мог яростный борец и фанатик заниматься такими пустяками, как рассылка чертежей университетских зданий и записочек с рецептом взрывчатки или заказ редкой книги для местного книжного магазинчика? Не вяжется это ребячество с образом исступленного злоборца! Ведь, по мнению Гиффорда Стивенса, ситуация не просто серьезная, а трагическая, чреватая чуть ли не вселенской катастрофой.
Возможно, Бакли все-таки прав и Стивенс действительно сумасшедший профессор - "сумаспроф"?
Пока Ян размышлял, студенты разошлись. Эмерсон взял свою папку, выключил свет в аудитории и запер дверь.
Обычно в столь поздний час в коридоре уже царила гробовая тишина. Его семинар заканчивался последним, когда в здании больше не оставалось студентов. А сегодня он еще и затянул его на добрых пятнадцать минут.
Однако сейчас со стороны лифтов доносился какой-то шум. Ян прислушался. Похоже, это хоровое ритмическое пение, напоминавшее ритуальное завывание. В высшей степени странно!.. Звуки показались Яну настолько неуместными - в таком месте и в такой час! - что у него поневоле пробежал холодок по спине.
По мере того как он шагал по слабо освещенному коридору к лифтам, звуки становились все громче.
Наконец он сообразил, что пение доносится из аудитории, где Элизабет Соммерсби обычно ведет семинар по творчеству Д. Г. Лоуренса.
Только ее семинар заканчивается в девять. А сейчас уже одиннадцатый час...
Дверь в аудиторию была открыта. Оттуда лился свет.
Что же там происходит, черт возьми?
Осторожность подсказала Яну, что тут дело нечисто и праздное любопытство может дорого обойтись. Надо развернуться на сто восемьдесят градусов и тихо удирать по лестнице. Однако в итоге любопытство победило страх. Он медленно двинулся в сторону света, лившегося из единственной открытой двери.
И различил голос Элизабет Соммерсби. Стало быть, ее семинар затянулся на лишний час? Ну и ну...
Однако в следующий момент Ян отбросил эту мысль. Студенты не поют хором на занятиях по творчеству Д. Г. Лоуренса. К тому же доносилось и легкое притоптывание множества ног. Ба! Да они еще и танцуют! Ничего себе!
Ян подкрался на цыпочках к открытой двери, прижался к стене и стал прислушиваться.
Сначала он услышал голос Элизабет Соммерсби:
- Теперь мы знаем, что книга "Змея с плюмажем" является вершиной творчества Лоуренса, самым ясным и зрелым изложением его философских взглядов и миропонимания. Лоуренс свято верил в необходимость и разумность существования сверхчеловека. В стройной теории сверхчеловека Лоуренс сплавил все свои прежние политические, религиозные и сексуальные концепции, которые существовали в эмбриональной форме в его раннем творчестве, а затем будут изложены в разжиженном виде в его поздних романах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145