Несмотря на заверения калифорнийца, что-то мешало Николя ему поверить. Вот если бы найти способ доказать это надежно и неопровержимо! Но как это сделать?
Оказавшись во внутреннем дворике, Николя прислушался к плеску воды в темноте и печально посмотрел туда, где в гуще листвы притаился фонтан, возродивший в его душе воспоминания о другом дворике, навсегда оставшемся в далеком прошлом. Николя долго не мог отвести взгляда от каменного силуэта фонтана, но не сразу разглядел рядом с ним другой — женский. Он нерешительно двинулся в глубь дворика и с каждым шагом все отчетливее различал знакомый неповторимый профиль и блеск золотистых глаз в лунном свете.
— Любуетесь звездами, мадемуазель?
От неожиданности Mapa едва не вскрикнула, но, узнав Николя, решила не поддаваться обаянию его фальшиво-дружелюбного тона.
— Уж не хотите ли вы меня обвинить в колдовстве и желании навести на вас порчу?
— Если бы мы были в Новом Орлеане, я, возможно, так бы и подумал, — серьезно ответил Николя, не обращая внимания на сарказм в тоне Мары, движимый стремлением как можно больше узнать об этой загадочной женщине.
— Если вы имеете обыкновение со всеми женщинами обращаться так же, как вы повели себя со мной, я не удивлюсь, что одна из них могла пожелать вам худой судьбы, — улыбнулась Mapa.
Николя задумался на мгновение и вдруг ответил до странности бесцветным голосом:
— В моей жизни был момент, когда я готов был поверить в то, что на мне лежит печать проклятия. Кто-то наверняка меня околдовал.
— И вы до сих пор чувствуете на себе действие этих чар? — дрожащим от волнения голосом поинтересовалась Mapa.
— Живая память о прошлом иногда бывает хуже самого страшного проклятия. Вы так не считаете, мадемуазель?
Mapa неопределенно пожала плечом, желая скрыть от Николя, что его слова глубоко тронули ее.
— Мне кажется, вас не радуют воспоминания о Новом Орлеане. У вас там осталась семья?
— У меня там никого не осталось. Никого, кто проявил бы хоть малейший интерес к моей судьбе. Но не стоит думать, что я не сохранил теплых воспоминаний о месте, где появился на свет и где прошло мое детство. Я объехал полмира, повидал множество городов, в том числе и столиц, но даже красоты Парижа бледнеют перед Старой дорогой, одной из центральных авеню Нового Орлеана, вдоль которой тянутся два ряда величественных особняков из розового кирпича с коваными оградами и белыми балконами, выходящими на улицу и утопающими в зелени. За каждой такой оградой скрывается уютный дворик, похожий на тот, где мы с вами находимся, с фонтаном и садом, дорожки там выложены из белых плит. Аромат цветущей магнолии и благоухание розовых кустов заставят вас задержаться здесь хоть на мгновение, чтобы вкусить очарование одиночества и умиротворенность.
— И все же вы покинули этот город, — задумчиво прошептала Mapa.
— Да. Хотите знать почему?
Mapa отрицательно покачала головой.
— Нет, не говорите. Я не настолько любопытна, чтобы вмешиваться в дела, которые меня не касаются.
— Неужели? И все же мне хочется рассказать вам об этом, мисс Воган. Вы должны знать, с каким человеком столкнула вас судьба, и отдавать себе отчет в том, на что он способен, — резко отозвался Николя и, склонившись к самому ее уху, тихо вымолвил: — Меня обвинили в убийстве человека, мадемуазель. — Невольный вздох вырвался из груди Мары, а Николя хрипло рассмеялся и продолжал: — Я испугал вас? Так и должно было случиться. Вас, вероятно, интересует, почему же меня не повесили? Я дрался на дуэли, а это обстоятельство является спорным вопросом в юриспруденции. Закон еще не решил — считать ли дуэль преднамеренным убийством. В обществе также не существует твердого мнения на этот счет. В креольской среде, которая меня взрастила и в которой защита чести считается священным и неотъемлемым правом любого благородного человека, дуэль вполне приемлема. Мой случай явился исключением из правила, и я был отвергнут своей семьей и друзьями. — Николя печально улыбнулся. — Всеми… кроме одного толстого, неповоротливого тугодума-шведа.
— Я не вполне вас поняла. Почему же близкие так обошлись с вами?
— Теперь это уже не важно. С тех пор столько воды утекло…
— В Англии дуэлянты по традиции встречаются на рассвете под дубами и решают возникшие между ними спорные — вопросы. Такой способ выяснения отношений считается очень цивилизованным.
— В убийстве человека нет ничего цивилизованного, но я готов с вами согласиться относительно традиции. В Новом Орлеане существует специальное место для проведения дуэлей, и тоже, представьте себе, под дубами. Как правило, дуэлянты встречались утром, когда хмель окончательно покидал их головы, а рука обретала твердость, и дрались на шпагах или пистолетах. Однако когда дело не терпело отлагательства и ждать до утра ни одной стороне не представлялось возможным, тогда место действия переносилось в парк отца Антуана при церкви Святого Луиса. Для того чтобы вспыхнула ссора и состоялась дуэль, хватало намека, неосторожно брошенного слова или попытки пригласить на танец прекрасную квартеронку, расположения которой добивался другой. Кстати, церковь Святого Луиса находится совсем рядом с танцевальным залом. По-моему, на редкость удачное соседство. Вы и представить себе не можете, мадемуазель, как часто на надгробных памятниках церковного кладбища встречаются эпитафии типа «Жертва собственного благородства» или «Погиб, защищая честь своего рода».
— А что такое «квартеронка»? — спросила Mapa.
— Так называют дочь белого отца и матери-мулатки.
— Вы часто дрались на дуэли из-за женщины? — поинтересовалась она, против воли заинтригованная рассказом Николя.
— Когда-то я был горячим и вспыльчивым, ничем не отличающимся от прочих зеленых юнцов, воображавших себя влюбленными в любую привлекательную женщину, встречающуюся им на пути. Я совершил за свою жизнь немало ошибок, имевших, как правило, трагические последствия, — уклончиво ответил он. — Впрочем, вы хотели узнать побольше о Новом Орлеане, а не о моих юношеских безумствах, не так ли, мисс Воган? Я всегда считал, что креолы заслуживают благодарности потомков за то, что отвоевали у непроходимых топей землю и создали прекрасный город, которому нет равных на земле. Новый Орлеан стоит на некогда заболоченной дельте реки, поросшей тростником и прочими болотными растениями. Климат там прекрасный из-за близости Гольфстрима. Вообразите заболоченный рукав реки — «спящую воду», как мы ее называем, — с таким медленным течением, что кажется, будто вода не движется с места. На волнах чуть колышутся плоские листья гигантских кувшинок и лотоса, а по берегам высятся кипарисы, отражаясь в воде, как в черном зеркале.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155
Оказавшись во внутреннем дворике, Николя прислушался к плеску воды в темноте и печально посмотрел туда, где в гуще листвы притаился фонтан, возродивший в его душе воспоминания о другом дворике, навсегда оставшемся в далеком прошлом. Николя долго не мог отвести взгляда от каменного силуэта фонтана, но не сразу разглядел рядом с ним другой — женский. Он нерешительно двинулся в глубь дворика и с каждым шагом все отчетливее различал знакомый неповторимый профиль и блеск золотистых глаз в лунном свете.
— Любуетесь звездами, мадемуазель?
От неожиданности Mapa едва не вскрикнула, но, узнав Николя, решила не поддаваться обаянию его фальшиво-дружелюбного тона.
— Уж не хотите ли вы меня обвинить в колдовстве и желании навести на вас порчу?
— Если бы мы были в Новом Орлеане, я, возможно, так бы и подумал, — серьезно ответил Николя, не обращая внимания на сарказм в тоне Мары, движимый стремлением как можно больше узнать об этой загадочной женщине.
— Если вы имеете обыкновение со всеми женщинами обращаться так же, как вы повели себя со мной, я не удивлюсь, что одна из них могла пожелать вам худой судьбы, — улыбнулась Mapa.
Николя задумался на мгновение и вдруг ответил до странности бесцветным голосом:
— В моей жизни был момент, когда я готов был поверить в то, что на мне лежит печать проклятия. Кто-то наверняка меня околдовал.
— И вы до сих пор чувствуете на себе действие этих чар? — дрожащим от волнения голосом поинтересовалась Mapa.
— Живая память о прошлом иногда бывает хуже самого страшного проклятия. Вы так не считаете, мадемуазель?
Mapa неопределенно пожала плечом, желая скрыть от Николя, что его слова глубоко тронули ее.
— Мне кажется, вас не радуют воспоминания о Новом Орлеане. У вас там осталась семья?
— У меня там никого не осталось. Никого, кто проявил бы хоть малейший интерес к моей судьбе. Но не стоит думать, что я не сохранил теплых воспоминаний о месте, где появился на свет и где прошло мое детство. Я объехал полмира, повидал множество городов, в том числе и столиц, но даже красоты Парижа бледнеют перед Старой дорогой, одной из центральных авеню Нового Орлеана, вдоль которой тянутся два ряда величественных особняков из розового кирпича с коваными оградами и белыми балконами, выходящими на улицу и утопающими в зелени. За каждой такой оградой скрывается уютный дворик, похожий на тот, где мы с вами находимся, с фонтаном и садом, дорожки там выложены из белых плит. Аромат цветущей магнолии и благоухание розовых кустов заставят вас задержаться здесь хоть на мгновение, чтобы вкусить очарование одиночества и умиротворенность.
— И все же вы покинули этот город, — задумчиво прошептала Mapa.
— Да. Хотите знать почему?
Mapa отрицательно покачала головой.
— Нет, не говорите. Я не настолько любопытна, чтобы вмешиваться в дела, которые меня не касаются.
— Неужели? И все же мне хочется рассказать вам об этом, мисс Воган. Вы должны знать, с каким человеком столкнула вас судьба, и отдавать себе отчет в том, на что он способен, — резко отозвался Николя и, склонившись к самому ее уху, тихо вымолвил: — Меня обвинили в убийстве человека, мадемуазель. — Невольный вздох вырвался из груди Мары, а Николя хрипло рассмеялся и продолжал: — Я испугал вас? Так и должно было случиться. Вас, вероятно, интересует, почему же меня не повесили? Я дрался на дуэли, а это обстоятельство является спорным вопросом в юриспруденции. Закон еще не решил — считать ли дуэль преднамеренным убийством. В обществе также не существует твердого мнения на этот счет. В креольской среде, которая меня взрастила и в которой защита чести считается священным и неотъемлемым правом любого благородного человека, дуэль вполне приемлема. Мой случай явился исключением из правила, и я был отвергнут своей семьей и друзьями. — Николя печально улыбнулся. — Всеми… кроме одного толстого, неповоротливого тугодума-шведа.
— Я не вполне вас поняла. Почему же близкие так обошлись с вами?
— Теперь это уже не важно. С тех пор столько воды утекло…
— В Англии дуэлянты по традиции встречаются на рассвете под дубами и решают возникшие между ними спорные — вопросы. Такой способ выяснения отношений считается очень цивилизованным.
— В убийстве человека нет ничего цивилизованного, но я готов с вами согласиться относительно традиции. В Новом Орлеане существует специальное место для проведения дуэлей, и тоже, представьте себе, под дубами. Как правило, дуэлянты встречались утром, когда хмель окончательно покидал их головы, а рука обретала твердость, и дрались на шпагах или пистолетах. Однако когда дело не терпело отлагательства и ждать до утра ни одной стороне не представлялось возможным, тогда место действия переносилось в парк отца Антуана при церкви Святого Луиса. Для того чтобы вспыхнула ссора и состоялась дуэль, хватало намека, неосторожно брошенного слова или попытки пригласить на танец прекрасную квартеронку, расположения которой добивался другой. Кстати, церковь Святого Луиса находится совсем рядом с танцевальным залом. По-моему, на редкость удачное соседство. Вы и представить себе не можете, мадемуазель, как часто на надгробных памятниках церковного кладбища встречаются эпитафии типа «Жертва собственного благородства» или «Погиб, защищая честь своего рода».
— А что такое «квартеронка»? — спросила Mapa.
— Так называют дочь белого отца и матери-мулатки.
— Вы часто дрались на дуэли из-за женщины? — поинтересовалась она, против воли заинтригованная рассказом Николя.
— Когда-то я был горячим и вспыльчивым, ничем не отличающимся от прочих зеленых юнцов, воображавших себя влюбленными в любую привлекательную женщину, встречающуюся им на пути. Я совершил за свою жизнь немало ошибок, имевших, как правило, трагические последствия, — уклончиво ответил он. — Впрочем, вы хотели узнать побольше о Новом Орлеане, а не о моих юношеских безумствах, не так ли, мисс Воган? Я всегда считал, что креолы заслуживают благодарности потомков за то, что отвоевали у непроходимых топей землю и создали прекрасный город, которому нет равных на земле. Новый Орлеан стоит на некогда заболоченной дельте реки, поросшей тростником и прочими болотными растениями. Климат там прекрасный из-за близости Гольфстрима. Вообразите заболоченный рукав реки — «спящую воду», как мы ее называем, — с таким медленным течением, что кажется, будто вода не движется с места. На волнах чуть колышутся плоские листья гигантских кувшинок и лотоса, а по берегам высятся кипарисы, отражаясь в воде, как в черном зеркале.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155