Он играл с такой же страстностью и обладал природным даром, как и его отец. Mapa почувствовала, как кто-то обнял ее за плечи, и, обернувшись, увидела, что это Николя.
— Брендан замечательно играл на скрипке, — сказала она тихо, склоня голову на грудь Николя.
— Я знаю. Однажды мне довелось услышать, как он играет, — ответил он, не зная, какими еще словами утешить Мару.
Остаток того дня Mapa провела в тоскливо-задумчивом настроении, которое вполне соответствовало состоянию природы. Над горизонтом собирались грозовые тучи, не обещавшие пароходу и его пассажирам ничего хорошего. Когда наступил вечер и пришло время ложиться спать, Mapa с облегчением свернулась под теплыми пледами.
Но не успела она сомкнуть веки, как пароход качнуло, подбросило и швырнуло в сторону. Mapa в ужасе открыла глаза и потянулась к Николя. Она нащупала в темноте его руку и крепко сжала ее.
— Николя! — воскликнула Mapa.
Он обнял ее и притянул к себе. Mapa ощущала спасительное тепло его тела, но сооруженный ею барьер мешай им приблизиться друг к другу.
— Обними меня покрепче, Николя, — прошептала она.
Осыпая в душе проклятиями ненавистное, скрученное валиком одеяло, Шанталь далеко отшвырнул его от койки. Дрожа от страха и холода, Mapa прижалась к его груди и слышала, как спокойно и ровно бьется его сердце.
— Похоже, мы идем ко дну, — заплетающимся языком вымолвила она, когда у них над головой раздался страшный треск деревянной обшивки.
— Неужели ты думаешь, что я это допущу в тот момент, когда, наконец, избавился от этого проклятого валика? — с усмешкой отозвался он, ласково поглаживая ее по обнаженному плечу, успокаивая, расслабляя ее напряженное тело. — У тебя ледяной нос, — добавил он, потеревшись щекой о ее щеку. И затем их губы слились в жарком поцелуе.
Пальцы Николя нетерпеливо ворошили складки ее ночной рубашки, спеша прикоснуться к обнаженному телу. Ее мягкая, податливая грудь с напряженными, возбужденными сосками прижалась к его мускулистому торсу, спина по-кошачьи выгнулась, словно внутри ее таилась неведомая пружина. Mapa продолжала дрожать, но уже не от холода и страха, а в предвкушении долгожданной близости. Она готова была раствориться во всепожигающем огне его неукротимой страсти.
В то время как океан обрушился на хрупкую скорлупку парохода со всей безжалостной мощью, Mapa отдалась во власть своих любовных ощущений. Mapa чувствовала на себе приятную тяжесть его тела, испытывала восторг оттого, что его плоть стала ее неотъемлемой частью, пульсировала и вибрировала внутри ее лона, чуткая к малейшим изменениям в ее состоянии. Mapa очертя голову бросилась в водоворот любви, отвечая на его поцелуи и ласки с такой неистовостью и естественностью, что это не могло не удивить Николя, который возбуждался от этой нежданной взаимности еще сильнее. А между тем Мару не покидала уверенность в том, что близость с Николя, которой она жаждала всеми силами своей души, принесет ей в результате лишь боль, отчаяние и новые страдания.
Но это будет завтра. А пока Mapa наслаждалась забытым вкусом его губ, упивалась нежностью и мастерством его рук. Mapa несколько раз пыталась заговорить, но Николя прерывал ее поцелуем, вынуждая отвечать на ласки, внося в ее мысли путаницу. В конце концов, ему удалось добиться того, что Mapa не только отказалась от своих попыток, но и напрочь забыла о том, что они по-прежнему находятся во власти стихии.
Mapa заснула крепким сном и проснулась лишь на рассвете. Пароход мягко покачивался на волнах еще не вполне успокоившегося после бури моря, но небо прояснилось, и это означало, что самое страшное позади. Девушка зевнула и потянулась, упершись локтем в бок Николя, и ее тут же со всей отчетливостью поразило воспоминание о прошедшей ночи. Николя еще спал. Она вгляделась в его лицо и заметила, как смягчились его суровые черты, объятые сном. Зная, что в этот момент ее никто не видит, она позволила себе не прятать нежность в глубине своих глаз и дать волю искреннему чувству, которое она испытывала к этому мужчине. Она ласкала взором любимые черты, стараясь сохранить их в памяти такими, какими они были ночью, — темный локон, упавший на лоб, красиво очерченные, умеющие творить чудеса губы, на которых застыла умиротворенная улыбка. Mapa положила голову ему на грудь, упершись щекой в курчавую жесткую поросль, которая щекотала ей нос. Ее рука против воли потянулась, чтобы погладить его плоский живот, поделенный на квадратики мышц, а взгляд беспрепятственно скользил по упругому бедру, похожему на сгусток мускулов, наработанных за долгие годы физического труда. Mapa тяжело вздохнула и мысленно прокляла Николя за то, что он так чертовски красив, и себя за то, что его полюбила.
Вдруг она почувствовала, как сильные властные руки заключили ее в тесное кольцо, и через секунду оказалась лежащей на спине. Прямо перед ней сияли теплотой его ласковые глаза, в которых Mapa заметила признаки вновь пробуждающегося желания.
— Николя, прошу тебя. Нам надо поговорить, — умоляюще взглянула на него Mapa и уклонилась от поцелуя, упершись руками ему в грудь и чувствуя, что сама заражается его желанием.
— Вы неправильно выбрали время, мадемуазель, — с притворным укором отозвался Николя и разочарованно нахмурился. — Неужели вы не понимаете, что ощущение вашего обнаженного тела вовсе не располагает к беседам? Напротив, оно возбуждает плоть. — С этими словами он сделал очередную попытку ее поцеловать.
— Но, Николя, нам необходимо прояснить некоторые вещи, — срывающимся от волнения голосом и борясь с учащенным сердцебиением, вымолвила Mapa.
Николя смиренно вздохнул и откатился на свою половину койки. Mapa едва не вскрикнула от досады и внезапной неуютности, когда лишилась ощущения его теплой кожи, однако сдержалась, исполненная решимости довести до конца задуманное, расставить все точки над i, чтобы не утратить преимущества своего положения.
— Что тебя тревожит, Mapa? Ты все еще отказываешься признать, что мы испытываем влечение друг к другу? Это естественно, поверь, и тут нечего стыдиться, — сказал Николя, ласково проводя рукой по ее бедру.
— А я и не стыжусь, — честно призналась Mapa, искренне не понимая, как можно стыдиться того, что любишь.
— Тогда в чем дело? — с непритворным любопытством поинтересовался Николя. И вдруг, словно пораженный догадкой, повернулся к Маре и пытливо взглянул ей в лицо. — Мне кажется, я понял. Ты хочешь поговорить о некоторых финансовых обстоятельствах, имеющих отношение к нашей связи? Мне кажется, что заводить подобные разговоры так сразу, да еще в постели, — признак дурного тона. Однако… — Он задумчиво замолчал и сел, подложив под спину подушку.
Mapa чуть было не задохнулась от возмущения. Она отодвинулась от Николя и села перед ним на колени.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155
— Брендан замечательно играл на скрипке, — сказала она тихо, склоня голову на грудь Николя.
— Я знаю. Однажды мне довелось услышать, как он играет, — ответил он, не зная, какими еще словами утешить Мару.
Остаток того дня Mapa провела в тоскливо-задумчивом настроении, которое вполне соответствовало состоянию природы. Над горизонтом собирались грозовые тучи, не обещавшие пароходу и его пассажирам ничего хорошего. Когда наступил вечер и пришло время ложиться спать, Mapa с облегчением свернулась под теплыми пледами.
Но не успела она сомкнуть веки, как пароход качнуло, подбросило и швырнуло в сторону. Mapa в ужасе открыла глаза и потянулась к Николя. Она нащупала в темноте его руку и крепко сжала ее.
— Николя! — воскликнула Mapa.
Он обнял ее и притянул к себе. Mapa ощущала спасительное тепло его тела, но сооруженный ею барьер мешай им приблизиться друг к другу.
— Обними меня покрепче, Николя, — прошептала она.
Осыпая в душе проклятиями ненавистное, скрученное валиком одеяло, Шанталь далеко отшвырнул его от койки. Дрожа от страха и холода, Mapa прижалась к его груди и слышала, как спокойно и ровно бьется его сердце.
— Похоже, мы идем ко дну, — заплетающимся языком вымолвила она, когда у них над головой раздался страшный треск деревянной обшивки.
— Неужели ты думаешь, что я это допущу в тот момент, когда, наконец, избавился от этого проклятого валика? — с усмешкой отозвался он, ласково поглаживая ее по обнаженному плечу, успокаивая, расслабляя ее напряженное тело. — У тебя ледяной нос, — добавил он, потеревшись щекой о ее щеку. И затем их губы слились в жарком поцелуе.
Пальцы Николя нетерпеливо ворошили складки ее ночной рубашки, спеша прикоснуться к обнаженному телу. Ее мягкая, податливая грудь с напряженными, возбужденными сосками прижалась к его мускулистому торсу, спина по-кошачьи выгнулась, словно внутри ее таилась неведомая пружина. Mapa продолжала дрожать, но уже не от холода и страха, а в предвкушении долгожданной близости. Она готова была раствориться во всепожигающем огне его неукротимой страсти.
В то время как океан обрушился на хрупкую скорлупку парохода со всей безжалостной мощью, Mapa отдалась во власть своих любовных ощущений. Mapa чувствовала на себе приятную тяжесть его тела, испытывала восторг оттого, что его плоть стала ее неотъемлемой частью, пульсировала и вибрировала внутри ее лона, чуткая к малейшим изменениям в ее состоянии. Mapa очертя голову бросилась в водоворот любви, отвечая на его поцелуи и ласки с такой неистовостью и естественностью, что это не могло не удивить Николя, который возбуждался от этой нежданной взаимности еще сильнее. А между тем Мару не покидала уверенность в том, что близость с Николя, которой она жаждала всеми силами своей души, принесет ей в результате лишь боль, отчаяние и новые страдания.
Но это будет завтра. А пока Mapa наслаждалась забытым вкусом его губ, упивалась нежностью и мастерством его рук. Mapa несколько раз пыталась заговорить, но Николя прерывал ее поцелуем, вынуждая отвечать на ласки, внося в ее мысли путаницу. В конце концов, ему удалось добиться того, что Mapa не только отказалась от своих попыток, но и напрочь забыла о том, что они по-прежнему находятся во власти стихии.
Mapa заснула крепким сном и проснулась лишь на рассвете. Пароход мягко покачивался на волнах еще не вполне успокоившегося после бури моря, но небо прояснилось, и это означало, что самое страшное позади. Девушка зевнула и потянулась, упершись локтем в бок Николя, и ее тут же со всей отчетливостью поразило воспоминание о прошедшей ночи. Николя еще спал. Она вгляделась в его лицо и заметила, как смягчились его суровые черты, объятые сном. Зная, что в этот момент ее никто не видит, она позволила себе не прятать нежность в глубине своих глаз и дать волю искреннему чувству, которое она испытывала к этому мужчине. Она ласкала взором любимые черты, стараясь сохранить их в памяти такими, какими они были ночью, — темный локон, упавший на лоб, красиво очерченные, умеющие творить чудеса губы, на которых застыла умиротворенная улыбка. Mapa положила голову ему на грудь, упершись щекой в курчавую жесткую поросль, которая щекотала ей нос. Ее рука против воли потянулась, чтобы погладить его плоский живот, поделенный на квадратики мышц, а взгляд беспрепятственно скользил по упругому бедру, похожему на сгусток мускулов, наработанных за долгие годы физического труда. Mapa тяжело вздохнула и мысленно прокляла Николя за то, что он так чертовски красив, и себя за то, что его полюбила.
Вдруг она почувствовала, как сильные властные руки заключили ее в тесное кольцо, и через секунду оказалась лежащей на спине. Прямо перед ней сияли теплотой его ласковые глаза, в которых Mapa заметила признаки вновь пробуждающегося желания.
— Николя, прошу тебя. Нам надо поговорить, — умоляюще взглянула на него Mapa и уклонилась от поцелуя, упершись руками ему в грудь и чувствуя, что сама заражается его желанием.
— Вы неправильно выбрали время, мадемуазель, — с притворным укором отозвался Николя и разочарованно нахмурился. — Неужели вы не понимаете, что ощущение вашего обнаженного тела вовсе не располагает к беседам? Напротив, оно возбуждает плоть. — С этими словами он сделал очередную попытку ее поцеловать.
— Но, Николя, нам необходимо прояснить некоторые вещи, — срывающимся от волнения голосом и борясь с учащенным сердцебиением, вымолвила Mapa.
Николя смиренно вздохнул и откатился на свою половину койки. Mapa едва не вскрикнула от досады и внезапной неуютности, когда лишилась ощущения его теплой кожи, однако сдержалась, исполненная решимости довести до конца задуманное, расставить все точки над i, чтобы не утратить преимущества своего положения.
— Что тебя тревожит, Mapa? Ты все еще отказываешься признать, что мы испытываем влечение друг к другу? Это естественно, поверь, и тут нечего стыдиться, — сказал Николя, ласково проводя рукой по ее бедру.
— А я и не стыжусь, — честно призналась Mapa, искренне не понимая, как можно стыдиться того, что любишь.
— Тогда в чем дело? — с непритворным любопытством поинтересовался Николя. И вдруг, словно пораженный догадкой, повернулся к Маре и пытливо взглянул ей в лицо. — Мне кажется, я понял. Ты хочешь поговорить о некоторых финансовых обстоятельствах, имеющих отношение к нашей связи? Мне кажется, что заводить подобные разговоры так сразу, да еще в постели, — признак дурного тона. Однако… — Он задумчиво замолчал и сел, подложив под спину подушку.
Mapa чуть было не задохнулась от возмущения. Она отодвинулась от Николя и села перед ним на колени.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155