Неизвестно почему ей пришло в голову, что ее сглазила какая-то ведьма. Тогда она сознательно обрекла себя на затворничество и в течение нескольких лет не допускала к себе никого, включая Филипа. А он никогда не был святым, напротив, отличался жизнелюбием. Естественно, ему был просто необходим человек, готовый его утешить, и Филип вспомнил об Оливии. Они снова стали любовниками, и Оливия родила ему сына, которого назвали Аланом. Конечно, Оливия могла удовлетворить его страсть, но по-настоящему Филип любил только Даниэлу, и его любовь помогла ей оправиться после болезни. А может быть, Даниэла усилием воли заставила себя вернуться к нормальной жизни, опасаясь, что иначе потеряет Филипа навсегда. Она зачала еще раз и в течение беременности не вставала с постели. Возможно, именно поэтому ей удалось выносить ребенка. Родилась девочка, твоя сестра Дениза. Даниэла, окрыленная надеждой родить Филипу сына, сказочным образом переменилась, в ней невозможно было узнать прежнюю слабую, страдающую депрессиями женщину. Филип был безгранично счастлив. Но ему не хотелось, чтобы до Даниэлы дошли слухи о его связи с Оливией, что послужило причиной серьезного семейного конфликта. И тогда он обратился за помощью ко мне. Но здесь не было никакого самопожертвования, я с радостью взял на себя ответственность за Оливию и Алана. Я всегда любил эту женщину, но Филип познакомился с ней первым, да и хорош был в молодости необыкновенно, так что нет ничего удивительного в том, что Оливия предпочла его мне. Таким образом все и уладилось. Даниэла успокоилась окончательно, а Алан получил имя.
— А Франсуаза? Она тоже моя сестра? — спросил Николя.
— Нет, Франсуаза моя дочь. Я думаю, мне удалось все-таки сделать Оливию счастливой, и, в конце концов, она полюбила меня. Но то, что я так и не занял в ее сердце места Филипа, я знаю наверняка. Ты очень похож на отца, Николя. Если женщина когда-нибудь отдаст тебе свое сердце, оно никогда больше не будет принадлежать ей снова. То же было и с Оливией. Но я благодарил небо за то счастье, которое она мне подарила, и довольствовался малым.
— И Алан никогда не догадывался о том, кто его настоящий отец?
— Нет. Когда его мать рассталась с Филипом, он был еще слишком мал, чтобы его запомнить. Так что отцом для него был я всегда. После смерти Даниэлы уже не было необходимости раскрывать правду, потому что Алан привык ко мне. А у Филипа было два сына, ты и Франсуа. Прости меня, Николя, за то, что я обвинял тебя в убийстве брата. Мне и в голову не могло прийти, что в этом может быть замешан Алан. — Он опустил голову и быстро смахнул с ресниц слезы. — Я и не подозревал, что Алану известна тайна его рождения. Может быть, люби я его сильнее, уделяй ему больше внимания… понимаешь, я всегда помнил о том, что его отец Филип. А Алан знал правду все эти годы и выжидал. Как, должно быть, его потрясло, когда Селеста родила Филипу сына! Ведь это означало, что он ждал напрасно и хозяином Бомарэ ему никогда не стать. И тогда Алан решился на крайние меры.
— Неужели он действительно думает, что стал владельцем Бомарэ? — задумчиво вымолвил Николя.
— Он не ведает, что творит, Николя! — с отчаянием в голосе воскликнул Этьен. — Он одержим маниакальной идеей, это же болезнь! Подумать только! Как можно вынудить тебя столько лет жить с сознанием того, что ты безвинно понес жестокое наказание! У Алана холодное, черствое сердце. Он так надеялся, что Филип сделает его наследником Бомарэ! Но как только твой отец узнал правду, то без малейшего колебания решил отторгнуть от себя Алана, как ампутируют ногу, пораженную гангреной. Алан пережил в этот момент глубокое потрясение и свихнулся окончательно. И это неудивительно — разве может уцелеть рассудок в человеке, убившем своего отца! И что в итоге? У него не было завещания, а значит, доказать свои права на поместье он не мог. А тут еще Селеста вознамерилась продать Бомарэ. Представляю, как он обрадовался, когда ты появился и помешал своей мачехе совершить этот шаг! У Алана появилось время на то, чтобы все-таки найти завещание, что он и сделал. Ты понимаешь, что он мог убить тебя еще сегодня утром возле дамбы? Это же очень удобно, все можно было списать на несчастный случай. Бедный Алан, как мне жаль его! Все же я отношусь к нему как к сыну, хотя в его жилах и нет моей крови, — прослезился Этьен.
— Не требуйте от меня жалости к нему. Он разрушил мою жизнь, уничтожил семью и дом. Я никогда не прощу ему этого, — твердо возразил Николя, и Mapa прочла в его глазах желание немедленно вернуться в Бомарэ и убить Алана.
В этот момент экипаж резко сбавил скорость и с трудом потащился по разбитой дороге. Николя выглянул в окно и увидел, что колеса по самую ось вязнут в жидкой глине. Довольно быстро лошади совсем выбились из сил и стали. Николя открыл дверцу и спрыгнул на дорогу, причем ноги его по щиколотку ушли в грязь.
— Как вы себя чувствуете, моя дорогая? — с глубоким состраданием в голосе спросил Этьен Мару.
— Прекрасно, не беспокойтесь. — Mapa ободряюще улыбнулась ему. — А вот вы страдаете гораздо сильнее. Прошу вас, не тревожьтесь обо мне.
— Смотрите, там вода! — вдруг закричал Пэдди, высунувшись в окно. В это время начался мелкий, но сильный дождь.
— Мастер Пэдди! — строго обратилась к нему Джэми. — Немедленно сядьте на место.
Но Пэдди не обратил на ее слова никакого внимания и продолжал смотреть на Николя, возвращавшегося к экипажу, с трудом передвигая по грязи ноги. Через миг его плечи заняли весь дверной проем.
— Дорогу в низине залило, — сообщил он. — Лошади отказываются идти дальше. Я возглавлю колонну, так как без моей помощи слугам не обойтись. Если в экипаж попадет вода, не бойтесь и сидите спокойно. Участок; залитый водой, небольшой, и мы быстро его преодолеем. — Он встревоженно взглянул на Мару, захлопнул дверцу и ушел.
Дойдя до границы воды, Николя пожалел, что рядом с ним сейчас нет Шведа, чья богатырская сила могла бы оказаться очень кстати. Зажав в руке повод первой лошади, он решительно шагнул в воду и медленно двинулся вперед, нащупывая дно и удерживая равновесие, чтобы не поскользнуться на глине. Мускулы его тела были напряжены до предела, каждый шаг давался с невероятным трудом. Вода вскоре стала доходить ему до бедер, однако вслед за этим почва под ногами стала тверже, и дорога явно пошла в гору. И тут резкая боль обожгла ему бедро, Николя даже стиснул зубы, чтобы не закричать. Он огляделся в полном недоумении и заметил маленькую черточку на поверхности воды — след, оставленный змеей. Николя вывел лошадь на безопасное место и стал ждать, пока весь караван переберется следом за ним.
Когда он возвращался в экипаж, казалось, ноги у него налились свинцовой тяжестью, а та, в которую укусила змея, онемела и потеряла чувствительность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155