Правда, в отличие от Наполеона, Субудая на его бескормном пути беспокоить оружием было, собственно, уже некому, и в такой маршрут можно бы даже поверить, как поверил В. Ян, если б не другие важные обстоятельства, совершенно его исключавшие.
Абсолютно невероятно, чтоб Субудай со своим уже вовсе не грозным воинством, обремененным добычей, прошел эту тысячу километров сквозь опустошенные земли и, оказавшись в районе Рязани, то есть совсем рядом со степью, решился проделать на истощенных лошадях трехсоткилометровый весенний путь через леса на запад и еще семь недель штурмовать какой-то ненужный ему городок!
Другое, быть может, более важное обстоятельство тоже почему-то не учитывается. Дело в том, что Козельск был городом сильного Черниговского княжества, дальние северо-восточные границы которого издревле и надежно прикрывались не только засеками по лесам, кованым «чесноком» по бродам, но и мощными по тем временам городами-крепостями. И Козельск являлся главной защитной крепостью лишь третьего оборонительного эшелона. Летеписец впервые упомянул о нем еще в 1146 году одновременно с Лобынсксм, Колтеском и Дедославлем, выдвинутыми к самой границе с Ростово-Суздйльским и Муромо-Рязанским княжествами. По летописям следующего, 1147 года мы узнаем, что на подступах к южной границе Рязанского княжества, на степном рубеже, уже существуют Мценск, Ка-рачев, Кром, Болдыж, Девягорск, Домагощ и Спашь, а еще через восемь лет упоминается Воротынеск, стоявший на Оке неподалеку от впадения в нее Угры.
От Смоленского княжества Чернигов и Новгород-Северский еще в середине XII века были надежно прикрыты городами-крепостями, стоящими непосредственно на границе,-Рогачевом, Орминой, Воробейной, Вщижем, Обловем, во втором эшелоне-Чичерском, Гомием, Ропеском, Стародубом, Сининым мостом, Радощем, Росусью, Трубецком, Брянском, Беницами и теми же Карачевом, Воротынеском и Козельском. Создание северянами пограничной оборонительной системы, сравнимой, пожалуй, лишь с более поздней оборонительной системой Пскова и Новгорода,завершилось с удивительной последовательностью и логичностью-на острие клина, господствующего над верхним течением Оки, сопредельными смоленскими, владимирскими, рязанскими землями, возникают города-форты Лопасна на Оке, Сверилеск на Москве-реке, впервые упомянутые средневековымиййтеряками в 1176 году, и, наконец, на следующий тод Коломна-сильная пограничная т^репость, основанная в стратегически важном пункте слияния Москвы с Окой, правда, уступленная позже вместе, кажется, с" Сверилеском рязанцам. И не случайно в начале зимы 1237 года Субудай после сражения под Коломной, где погиб сын Чингиз-хана, пошел через одинокую и слабо укрепленную Москву на Владимирскую землю, не решившись брать одновременно почти двадцать пять черниговосеверских городов.
И вот весна 1238 года. Если бы Субудай пошел на Рязань, а от нее к Козельску, как написал В. Н. Татищев, основываясь на каком-то недостоверном сведении, он не мог бы обойти заслона из пограничных чернигово-северских крепостей! Штурм этих военных фортов задержал бы Субудая на неопределенное время, но ни в летописях, ни в народной памяти, ни в произведениях фольклора не сохранилось ни малейшего следа орды в оборонительном треугольнике Чернигово-Северской земли, если не считать Козельска, что означает единственное: Субудай шел на этот город совсем не от Рязани, а другим маршрутом.
— А что же пишет о возвратном маршруте орды другой классик русской исторической науки-Карамзин?
— Батый-де, «к радостному изумлению тамошних жителей, обратился назад к Козельску». Карамзин не допускает мысли, что орда могла быть испугана неминуемой грядущей гибелью под стенами Новгорода, готового к надежнейшей обороне. Однако главное сейчас для нас в этой фразе замечательного русского историка — неведение о маршруте орды в степь. Назад — это было бы к Рязани, а вовсе не к Козельску, где орда еще не была.
— А как сказано у Сергея Михайловича Соловьева в его «Истории России с древнейших времен»?
— Слишком общо. «Пошли к юго-востоку, на степь…» Но не могли остатки орды взять прямо на юго-восток! Бездорожные лесные просторы отняли б у орды последние силы, и она погибла бы в них, заблудившись.
— С ее-то разведкой и местными проводниками?
— Русские проводники могли быть и такими, как Иван Сусанин… А в тех местах, которые имеет в виду С. М. Соловьев, восемьдесят лет спустя заблудилась большая рать Михаила тверского, возвращавшаяся из Новгородского княжества. В ней, несомненно, были и местные жители, хожалые лесные мужики — бортники, лесорубы, охотники, но это не спасло положения. В Новгородской и Воскресенской летописях есть правдивые подробности о тяготах того похода, и я приведу несколько строк, написанных в тяжелом, трагическом ритме: «…Заблудиша в озерах и в болотех и начаша мерети гладом, едяху же и конину… и кожи со щитов содирающие едяху, а доспехи своя и оружья пожгоша, и приидоша пеши в ДОРЛЫ своя, а инии мнози измроша, жваху бо тогда голенища своя и ремение…»
— Итак, куда же пошел Субудай?
— К главной отправной точке маршрута орда или ее авангард вернулись, конечно, по льду Селигера и Селижаровки. И вот перед Субудаем поднялась Осташковская гряда с ее отметками над уровнем моря в двести пятьдесят-триста метров, что уже немало по сравнению с приильменскими низинами. Не горы это, конечно, для Субудая, выросшего в Саянах, но из раннего детства он вынес главную заповедь урянхайца — самый легкий и часто единственный путь в горах, особенно веснами, когда по глубоким ущельям беснуется вода, рожденная солнцем из снега и льда, пролегает по гольцам и водораздельным грядам, выровненным вечностью…
Осташковская гряда пересечена множеством речек, бегущих во всех направлениях. Они вытекают из мелких озер или болот и впадают в мелкие озера или болота, но в середине марта, когда лед, схвативший кусты, прошлогодние жухлые травы, кочки и карчи, еще крепок, тянутся под берегами места, попутные основному направлению орды.
Движением на юго-запад Субудай пересек южные отроги Осташковской гряды и вышел к центру Вышневолоцкой. Еще раньше ему доносили о высокой гриве на севере.
Это была ключевая, отправная точка его маршрута. Она и сейчас такая же-высота в триста сорок семь метров над уровнем моря близ теперешнего села Есеновичи на западе Калининской области. С ее склонов сбегает Цна, приточные ручьи и речки в одну сторону, Поведь с притоками-в другую. От этой самой приметной здешней горы точно на юг шел ярко выраженный водораздел.
И Субудай, увидевший из седла половину вселенной, знал, что через места рождения этих рек, разбегающихся в разные стороны, пути к степи-короче и ровней, а из нетронутых долин, населенных врагами, добираться туда трудно, далеко и долго.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214
Абсолютно невероятно, чтоб Субудай со своим уже вовсе не грозным воинством, обремененным добычей, прошел эту тысячу километров сквозь опустошенные земли и, оказавшись в районе Рязани, то есть совсем рядом со степью, решился проделать на истощенных лошадях трехсоткилометровый весенний путь через леса на запад и еще семь недель штурмовать какой-то ненужный ему городок!
Другое, быть может, более важное обстоятельство тоже почему-то не учитывается. Дело в том, что Козельск был городом сильного Черниговского княжества, дальние северо-восточные границы которого издревле и надежно прикрывались не только засеками по лесам, кованым «чесноком» по бродам, но и мощными по тем временам городами-крепостями. И Козельск являлся главной защитной крепостью лишь третьего оборонительного эшелона. Летеписец впервые упомянул о нем еще в 1146 году одновременно с Лобынсксм, Колтеском и Дедославлем, выдвинутыми к самой границе с Ростово-Суздйльским и Муромо-Рязанским княжествами. По летописям следующего, 1147 года мы узнаем, что на подступах к южной границе Рязанского княжества, на степном рубеже, уже существуют Мценск, Ка-рачев, Кром, Болдыж, Девягорск, Домагощ и Спашь, а еще через восемь лет упоминается Воротынеск, стоявший на Оке неподалеку от впадения в нее Угры.
От Смоленского княжества Чернигов и Новгород-Северский еще в середине XII века были надежно прикрыты городами-крепостями, стоящими непосредственно на границе,-Рогачевом, Орминой, Воробейной, Вщижем, Обловем, во втором эшелоне-Чичерском, Гомием, Ропеском, Стародубом, Сининым мостом, Радощем, Росусью, Трубецком, Брянском, Беницами и теми же Карачевом, Воротынеском и Козельском. Создание северянами пограничной оборонительной системы, сравнимой, пожалуй, лишь с более поздней оборонительной системой Пскова и Новгорода,завершилось с удивительной последовательностью и логичностью-на острие клина, господствующего над верхним течением Оки, сопредельными смоленскими, владимирскими, рязанскими землями, возникают города-форты Лопасна на Оке, Сверилеск на Москве-реке, впервые упомянутые средневековымиййтеряками в 1176 году, и, наконец, на следующий тод Коломна-сильная пограничная т^репость, основанная в стратегически важном пункте слияния Москвы с Окой, правда, уступленная позже вместе, кажется, с" Сверилеском рязанцам. И не случайно в начале зимы 1237 года Субудай после сражения под Коломной, где погиб сын Чингиз-хана, пошел через одинокую и слабо укрепленную Москву на Владимирскую землю, не решившись брать одновременно почти двадцать пять черниговосеверских городов.
И вот весна 1238 года. Если бы Субудай пошел на Рязань, а от нее к Козельску, как написал В. Н. Татищев, основываясь на каком-то недостоверном сведении, он не мог бы обойти заслона из пограничных чернигово-северских крепостей! Штурм этих военных фортов задержал бы Субудая на неопределенное время, но ни в летописях, ни в народной памяти, ни в произведениях фольклора не сохранилось ни малейшего следа орды в оборонительном треугольнике Чернигово-Северской земли, если не считать Козельска, что означает единственное: Субудай шел на этот город совсем не от Рязани, а другим маршрутом.
— А что же пишет о возвратном маршруте орды другой классик русской исторической науки-Карамзин?
— Батый-де, «к радостному изумлению тамошних жителей, обратился назад к Козельску». Карамзин не допускает мысли, что орда могла быть испугана неминуемой грядущей гибелью под стенами Новгорода, готового к надежнейшей обороне. Однако главное сейчас для нас в этой фразе замечательного русского историка — неведение о маршруте орды в степь. Назад — это было бы к Рязани, а вовсе не к Козельску, где орда еще не была.
— А как сказано у Сергея Михайловича Соловьева в его «Истории России с древнейших времен»?
— Слишком общо. «Пошли к юго-востоку, на степь…» Но не могли остатки орды взять прямо на юго-восток! Бездорожные лесные просторы отняли б у орды последние силы, и она погибла бы в них, заблудившись.
— С ее-то разведкой и местными проводниками?
— Русские проводники могли быть и такими, как Иван Сусанин… А в тех местах, которые имеет в виду С. М. Соловьев, восемьдесят лет спустя заблудилась большая рать Михаила тверского, возвращавшаяся из Новгородского княжества. В ней, несомненно, были и местные жители, хожалые лесные мужики — бортники, лесорубы, охотники, но это не спасло положения. В Новгородской и Воскресенской летописях есть правдивые подробности о тяготах того похода, и я приведу несколько строк, написанных в тяжелом, трагическом ритме: «…Заблудиша в озерах и в болотех и начаша мерети гладом, едяху же и конину… и кожи со щитов содирающие едяху, а доспехи своя и оружья пожгоша, и приидоша пеши в ДОРЛЫ своя, а инии мнози измроша, жваху бо тогда голенища своя и ремение…»
— Итак, куда же пошел Субудай?
— К главной отправной точке маршрута орда или ее авангард вернулись, конечно, по льду Селигера и Селижаровки. И вот перед Субудаем поднялась Осташковская гряда с ее отметками над уровнем моря в двести пятьдесят-триста метров, что уже немало по сравнению с приильменскими низинами. Не горы это, конечно, для Субудая, выросшего в Саянах, но из раннего детства он вынес главную заповедь урянхайца — самый легкий и часто единственный путь в горах, особенно веснами, когда по глубоким ущельям беснуется вода, рожденная солнцем из снега и льда, пролегает по гольцам и водораздельным грядам, выровненным вечностью…
Осташковская гряда пересечена множеством речек, бегущих во всех направлениях. Они вытекают из мелких озер или болот и впадают в мелкие озера или болота, но в середине марта, когда лед, схвативший кусты, прошлогодние жухлые травы, кочки и карчи, еще крепок, тянутся под берегами места, попутные основному направлению орды.
Движением на юго-запад Субудай пересек южные отроги Осташковской гряды и вышел к центру Вышневолоцкой. Еще раньше ему доносили о высокой гриве на севере.
Это была ключевая, отправная точка его маршрута. Она и сейчас такая же-высота в триста сорок семь метров над уровнем моря близ теперешнего села Есеновичи на западе Калининской области. С ее склонов сбегает Цна, приточные ручьи и речки в одну сторону, Поведь с притоками-в другую. От этой самой приметной здешней горы точно на юг шел ярко выраженный водораздел.
И Субудай, увидевший из седла половину вселенной, знал, что через места рождения этих рек, разбегающихся в разные стороны, пути к степи-короче и ровней, а из нетронутых долин, населенных врагами, добираться туда трудно, далеко и долго.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214