Пекину он отдал целый год, исходив каждую его улочку, а чтобы представить объем переводческой работы над одним лишь историческим сочинением «Тунцзяпь ганму», достаточно указать, что рукопись состоит из шестнадцати огромных томов, содержащих 8384 страницы! Если сказать, например, что отец Иакинф составил кигайскорусскцй словарь, то это значит почти ничего ке сказать. Кроме основного труда, содержащего двенадцать тысяч условных знаков с множеством выражений, переписанного от руки четырежды и составляющего девять томов, этот неутомимый труженик оставил для будущих синологов настоящее филологическое сокровище — пять его других словарей хранятся ныне в Москве, три — в Ленинграде, и есть еще четырехтомный перевод словаря маньчжуро-китайского…
Чтобы не утомлять читателя подробностями, скажу лишь, что Никиту Яковлевича Бичурина, отправившегося 15 мая 1821 года из Пекина в Кяхту, сопровождал верблюжий караван, тяжело нагруженный книгами и рукописями, и этот груз весил четыреста пудов — почти семь тонн! Чиновник Азиатского департамента министерства иностранных дел Е. Ф. Тимковский, очень знающий востоковед, выручивший позже Никиту Бичурина из валаамского заточения, писал: «Смело можно сказать, что за все 8 перемен российской императорской миссии в Пекине, бывших в течение 100 лет, не вывезено столь великого числа полезных сочинений, как в настоящую девятую перемену оной».
Подробностей о валаамском периоде жизни рядового черного монаха Иакинфа мало, но, судя по всем данным, он занимался тем же, чем занимался до этого, почти два года находясь под домашним арестом в Александро-Невской лавре, в долгом пути из Пекина и тридадцагь лет в Китае; он работал, и работал так, как мало кому в жизни допелось. Еще из Александро-Невской лавры Бичурин писал президенту Академии художеств и директору Публичной библиотеки Л. Н. Оленину о своем намерении создать труд по истории пародов Востока, руководствуясь определенным принципом: «Замечания о древнем состоянии Азии, разбросанные на обширном пространстве истории китайской, имеют тесную между собою связь подобно границам, где одна черта, разделяющая два владения, принадлежит обоим: ибо с означением пределов одного государства открывается местоположение и других, с которыми оно смежно; с описанием одного народа сообщается понятие на других, с которыми он имел связь».
Звездный час отца Иакнифа был впереди. Сижу над его книгами, их гора. «Записки о Монголии» открываются красочным портретом — сосредоточенные глаза на сухощавом лице, висячие негустые усы, бородка клином, шляпа-зонтик. «Портрет благородного китайца в летней одежде» — это псевдоним. На портрете изображен сам Н. Я. Бичурин, написавший в этом большом труде фразу, которая могла бы послужить компасом и любознательному моему читателю: «Происхождение монголов и Дома Монгол суть две вещи совершенно различные». Год издания — 1828-й. В том же году вышло из печати «Описание Тибета». Б следующем — «Описание Джунгарин», «Описание Пекина», «Троесловие», «История первых четырех ханов из дома Чингизова». Половину текста «Истории» занимаег подробнейшее изложение войны с нючженцами (чжурчжэнями); из этой книги я впервые узнал о государстве Цзинь…
Труды Н. Я. Бичурина отличались академической обстоятельностью, научным тщанием, терминологической отточенностью. Научный авторитет Н, Я. Бичурина рос в полемике с иностранными востоковедами и с теми из русских, кто причислял себя к ним. В отличной книжке, вышедшей к 200-летию со дня рождения Н. Я. Бичурнна, П. В. Денисов пишет, что реакционная критика предрекала недолговечность его трудам лишь по той причине, что они были написаны на русском «языке, который еще не имеет прав на известность в ученом свете». О. И. Сенковский, например, он же «барон Брамбеус», «активный противник становления русского востоковедения как самостоятельной научной дисциплины, настаивал на том, чтобы Н. Я. Бичурин следовал по стопам иностранных ученых и писал свои научные труды на европейских языках». Однако Н. Я. Бичурин, свободно владея английским, французским и немецким языками, писал только по-русски, считал, что «русский язык так богат словами, что без необходимости вовсе не нужно пестрить его иностранными»…
Переводчик министерства иностранных дел Н. Я. Бичурин избирается членом-корреспондентом Академии наук, становится известным в европейском ученом мире и вскоре подает в Сенат прошение о снятии с него монашеского сана. Он писал, что ученые занятия и обязанности по службе вынуждают его находиться в «долговременных отлучках от монастыря» и отвлекаться «от упражнений духовных; слабости же, свойственные мне как человеку, поставляют меня в невозможность соблюдать обеты монашества во всей чистоте их».
Синод вроде бы согласился с доводами просителя и в представлении царю положил снять с отца Иакннфа духовное звание, одновременно уволив со службы и запретив проживание в столице. Николай I, однако, отказал и Н. Я. Бнчурину и Синоду, только какой уже отец Иакинф был монах? Когда престарелый архимандрит Валаамского монастыря Иннокентий, разрешивший опальному монаху работать, входил в его келью и приглашал к богослужению, тот, по обыкновению, отвечал: «Отец игумен, идите уж лучше один в церковь, я вот более семи лет не имел на себе этого греха». По воспоминаниям современников, отец Иакинф никогда не крестился, любил играть с друзьями в бостон и вист, побаловаться сигарой, а когда в Петербург приехала на гастроли знаменитая танцовщика Тальони, отец Иакинф, чтобы увидеть ее, переоделся, загримировался под купчика и проник в театр.
Среди друзей и знакомых отца Иакиифа были многие из тех, кого мы встречали или встретим во время нашего путешествия по минувшему…
Зинаида Волконская; писательница, композитор, поэтесса. В петербургском, московском и римском салонах Волконской собирался цвет русской художественной и научной интеллигенции. Ее роль и судьбе отца Иакиифа исключительна. Исследователи предполагают, что еще во время заключения Н. Я. Бичурина в Валааме Зинаида Волконская помогла никому пока не известному ученому, да еще с такой репутацией, найти первого издателя первой книги — разрешение на издание рукописи датируется 1826 годом. Книга «Описание Тибета» вышла через два года с посвящением 3. А. Волконской.
Владимир Одоевский; писатель, философ, изобретатель, музыкальный просветитель. В его салоне, по воспоминаниям историка М. И. Погодина, «сходились веселый Пушкин и отец Иакинф с китайскими, сузившимися глазами».
В своем романе «4338-й год» Одоевский отправляет в путешествие по России китайского студента Цунгуева.
Михаил Погодин; знаменитый историк, академик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214
Чтобы не утомлять читателя подробностями, скажу лишь, что Никиту Яковлевича Бичурина, отправившегося 15 мая 1821 года из Пекина в Кяхту, сопровождал верблюжий караван, тяжело нагруженный книгами и рукописями, и этот груз весил четыреста пудов — почти семь тонн! Чиновник Азиатского департамента министерства иностранных дел Е. Ф. Тимковский, очень знающий востоковед, выручивший позже Никиту Бичурина из валаамского заточения, писал: «Смело можно сказать, что за все 8 перемен российской императорской миссии в Пекине, бывших в течение 100 лет, не вывезено столь великого числа полезных сочинений, как в настоящую девятую перемену оной».
Подробностей о валаамском периоде жизни рядового черного монаха Иакинфа мало, но, судя по всем данным, он занимался тем же, чем занимался до этого, почти два года находясь под домашним арестом в Александро-Невской лавре, в долгом пути из Пекина и тридадцагь лет в Китае; он работал, и работал так, как мало кому в жизни допелось. Еще из Александро-Невской лавры Бичурин писал президенту Академии художеств и директору Публичной библиотеки Л. Н. Оленину о своем намерении создать труд по истории пародов Востока, руководствуясь определенным принципом: «Замечания о древнем состоянии Азии, разбросанные на обширном пространстве истории китайской, имеют тесную между собою связь подобно границам, где одна черта, разделяющая два владения, принадлежит обоим: ибо с означением пределов одного государства открывается местоположение и других, с которыми оно смежно; с описанием одного народа сообщается понятие на других, с которыми он имел связь».
Звездный час отца Иакнифа был впереди. Сижу над его книгами, их гора. «Записки о Монголии» открываются красочным портретом — сосредоточенные глаза на сухощавом лице, висячие негустые усы, бородка клином, шляпа-зонтик. «Портрет благородного китайца в летней одежде» — это псевдоним. На портрете изображен сам Н. Я. Бичурин, написавший в этом большом труде фразу, которая могла бы послужить компасом и любознательному моему читателю: «Происхождение монголов и Дома Монгол суть две вещи совершенно различные». Год издания — 1828-й. В том же году вышло из печати «Описание Тибета». Б следующем — «Описание Джунгарин», «Описание Пекина», «Троесловие», «История первых четырех ханов из дома Чингизова». Половину текста «Истории» занимаег подробнейшее изложение войны с нючженцами (чжурчжэнями); из этой книги я впервые узнал о государстве Цзинь…
Труды Н. Я. Бичурина отличались академической обстоятельностью, научным тщанием, терминологической отточенностью. Научный авторитет Н, Я. Бичурина рос в полемике с иностранными востоковедами и с теми из русских, кто причислял себя к ним. В отличной книжке, вышедшей к 200-летию со дня рождения Н. Я. Бичурнна, П. В. Денисов пишет, что реакционная критика предрекала недолговечность его трудам лишь по той причине, что они были написаны на русском «языке, который еще не имеет прав на известность в ученом свете». О. И. Сенковский, например, он же «барон Брамбеус», «активный противник становления русского востоковедения как самостоятельной научной дисциплины, настаивал на том, чтобы Н. Я. Бичурин следовал по стопам иностранных ученых и писал свои научные труды на европейских языках». Однако Н. Я. Бичурин, свободно владея английским, французским и немецким языками, писал только по-русски, считал, что «русский язык так богат словами, что без необходимости вовсе не нужно пестрить его иностранными»…
Переводчик министерства иностранных дел Н. Я. Бичурин избирается членом-корреспондентом Академии наук, становится известным в европейском ученом мире и вскоре подает в Сенат прошение о снятии с него монашеского сана. Он писал, что ученые занятия и обязанности по службе вынуждают его находиться в «долговременных отлучках от монастыря» и отвлекаться «от упражнений духовных; слабости же, свойственные мне как человеку, поставляют меня в невозможность соблюдать обеты монашества во всей чистоте их».
Синод вроде бы согласился с доводами просителя и в представлении царю положил снять с отца Иакннфа духовное звание, одновременно уволив со службы и запретив проживание в столице. Николай I, однако, отказал и Н. Я. Бнчурину и Синоду, только какой уже отец Иакинф был монах? Когда престарелый архимандрит Валаамского монастыря Иннокентий, разрешивший опальному монаху работать, входил в его келью и приглашал к богослужению, тот, по обыкновению, отвечал: «Отец игумен, идите уж лучше один в церковь, я вот более семи лет не имел на себе этого греха». По воспоминаниям современников, отец Иакинф никогда не крестился, любил играть с друзьями в бостон и вист, побаловаться сигарой, а когда в Петербург приехала на гастроли знаменитая танцовщика Тальони, отец Иакинф, чтобы увидеть ее, переоделся, загримировался под купчика и проник в театр.
Среди друзей и знакомых отца Иакиифа были многие из тех, кого мы встречали или встретим во время нашего путешествия по минувшему…
Зинаида Волконская; писательница, композитор, поэтесса. В петербургском, московском и римском салонах Волконской собирался цвет русской художественной и научной интеллигенции. Ее роль и судьбе отца Иакиифа исключительна. Исследователи предполагают, что еще во время заключения Н. Я. Бичурина в Валааме Зинаида Волконская помогла никому пока не известному ученому, да еще с такой репутацией, найти первого издателя первой книги — разрешение на издание рукописи датируется 1826 годом. Книга «Описание Тибета» вышла через два года с посвящением 3. А. Волконской.
Владимир Одоевский; писатель, философ, изобретатель, музыкальный просветитель. В его салоне, по воспоминаниям историка М. И. Погодина, «сходились веселый Пушкин и отец Иакинф с китайскими, сузившимися глазами».
В своем романе «4338-й год» Одоевский отправляет в путешествие по России китайского студента Цунгуева.
Михаил Погодин; знаменитый историк, академик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214