ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Гвардейская тысяча Субудая вся цела, несет охрану ставки. Кокэчу, младший брат Урянктая, караулит запасное зерно, которое может их спасти в крайних обстоятельствах. Крепость на большой реке быстро не взять, а дорогу к степи совсем отрезали широкие долины, забитые снегом, насквозь пропитанным водой. Она уже взялась разливаться над снегом, и теперь ни конный, ни пеший воин не сможет преодолеть ее, пока она не уйдет в Итиль и внутреннее море.
— Пришлю тебе, сын, свою тысячу для прокорма.
— Не делай этого, отец. У меня нет ни зерна, ни мяса.
— Степного воина кормят ноги его коня. Весь этот север нетронут.
— На севере непроходимые леса, отец. Водораздел слева доедают Бури и Байдар. Справа две реки, одна за другой. Их долины конь уже не перейдет,
— Не надо переходить. Иди вдоль первой реки. Встретишь безлесье — ищи кучи сухой травы и селение. Обойдешь исток, иди на вторую реку. Она больше первой, и значит, на ней гуще живут урусы. Селятся они на крутых правых берегах, и тебе не надо в долины.
— Хорошо, отец.
— Еще пришлю тебе Аргасуна с опаленным злым войском.
— Почему Аргасуна?
— Он ненавидит Бату, потому что не чингизид. Его дед Качиун был братом Темучина. А отец Аргасуна Элчжигитай-нойон ждет, чтоб сын отличился в этом походе и прибавил вес всему роду. Но Аргасун не управляется умом — он говорит против Бату.
— Что именно, отец?
— Аргасун болтал, что надо опалить бороду Бату. Пусть и дальше болтает. Сам ничего не говори. Скажешь худое — земля передаст. Так меня учил твой дед.
— Мир его праху!
— Людей не жалей, береги только коней. Чтобы выбрать лучший путь к селениям, пытай урусов. Мать на глазах детей, детей на глазах матери.
— Знаю, отец.
— У седла каждого воина должен быть аркан.
— Зачем?
— Брать стену.
— Какую стену?
— В той стороне стоит первое твое счастье воителя — богатый город урусов. Тихо, как змея, оползи ночью вал и ров, по арканам посылай воинов на стены.
— Где этот город, отец? — оживился Урянктай.
— За северными лесами. На второй, большой реке. О нем пока никто не знает, кроме тебя и меня.
— Спасибо,отец.
— И поспеши! Опереди Бури с Гуюком.
— Быстрей посылай свою тысячу и Аргасуна с палеными сотнями.
— Они голодны и свирепы, как полосатые звери страны бывшего народа джурдже… Жду от тебя гонца с главной новостью. Дальше в глубину земли урусов не ходи!..
— А если дальше будет большая и легкая добыча?
— Не ходи! У большого озера, ледяные берега которого вы с Бурундаем легко опустошили, я сказал Бату:
«Глубже идти нельзя!» Его дед великий Чингиз-хан учил меня, что глубина несет смерть…
Разлились наконец урусские воды. Они досыта напоили глубокие снега, лежащие в долинах и на речных льдах, потом вместе с солнцем растопили и смыли их, взялись точить и рыхлить ровные ледяные поля между островами на поймах, белые извилистые полосы в руслах. Вода прибывала да прибывала с верховьев, залила все окрестности этой хитроумной крепости урусов и встала, набирая постепенно уровень, будто ниже по течению ее держали высокие плотины, как на реках бывшего народа джурдже.
Урусская вода-проклятие Субудая! Он не успел вывести остатки войска с добычей и чингизидами в сухую степь — топкие снега по-над поймами и в долинах, надледные хляби да водяные просторы стали совсем непреодолимыми. Он дважды покорял с большим войском самое Итиль, но тогда люди и кони были откормленными, сильными, великая спокойная река не сжимала холодом внутренностей, а при каждом воине — большой кожаный мешок, который не давал утонуть. Сейчас не переправить добычу и чингизидов даже через эту воду, если за ней не различаются отдельные деревья, а как же тогда разлилась Ока, что пересекла дорогу к степи в двух дневных переходах отсюда?
Урусская вода — воинское счастье Субудая! Он теперь может не опасаться, что урусы из каких-то нетронутых улусов соберутся и придут сюда, чтобы добить его малочисленное и ослабевшее войско, захватить добычу и самое дорогое — чингизидов, за жизни которых они могут затеять великий торг с великим ханом Угедеем. Субудай задолго до такого позора на всю вселенную вынужден будет перерезать себе глотку и умереть, как баран. Ему совсем не жаль себя, старого, он лишь боится степной хулы, что враз перебьет полувековую хвалу, да дрожит бессонными ночами за судьбу Урянктая и Кокэчу, сыновей своих.
Чтоб урусы не смогли подпустить соглядатаев, Субудай приказал Бурундаю выставить заслоны-дозоры на всех дальних подступах к богатым распаханным водоразделам и этой замечательной урусской крепости, что оказалась куда крепче, чем это можно было предположить. Строитель-урус, которого Субудай все же превознес бы и взял на службу, подчинил себе все воды вокруг крепости. С востока, в широкой долине, они больше месяца будут стоять, прежде чем слиться в Оку, Итиль и внутреннее море. С севера и запада крепостные стены обегает длинный кривой вал, и к нему подступила стоячая вода дочерней реки, через которую Субудай вовремя проложил бревна из разобранного селения.
Где-то в лесах рыщут по склонам главного водораздела Гуюк с Каданом и Бури с Байдаром. Еще близ большого озера Субудай и внук Темучина сын Джучи подобрали им самые ослабленные и ненадежные сотни. Запас зерна, взятый в хлебном городе, ушел на прокорм коней Субудая и Бурундая, устремившихся основным маршрутом. Гуюк, по расчетам Субудая, должен был кормить свой отряд грабежом городов и селений, расположенных по правому склону. Так и было поначалу. Вскоре, однако, головные тысячи, истощившие хлебный фураж, начали бросаться по сторонам и опустошать ближайшие селения. Гуюк вынужден был посылать разрозненные отряды все дальше и дальше от водораздела, где бедные и мелкие селения урусов стояли реже, прятались в густых лесах, жались к заснеженным речным долинам, в которых увязали кони. Потом начались хлебные места другого улуса, где на одной из приречных круч стоял богатый город. Но Дорогобуж с налета взял Бурундай и, оставив запас зерна Субудаю и ставке, быстро ушел прямо на юг. Голодные воины Гуюка застали пепел. Однако они хорошо подкормились в окрестностях и, забыв осторожность, ринулись к богатой столице западного улуса. Сын великого хана, освободившийся из-под опеки Бату и Субудая, мечтал взять город на скаку, чтоб затмить их славу и посоперничать в добыче с безродным Бурундаем и сыном простолюдинки Бури, но храбрая и многочисленная дружина урусов встретила Гуюка в двух переходах от своего древнего города, и сыну Угедея долго еще мерещились в густых кустарниках стены железных бородачей. Не удалось их ни расклинить бешеным налетом, ни рассыпать по снежным полянам, а когда из-за леса появилась грозная тяжелая конница урусов, Гуюк первым повернул морду коня на восток и даже не оглянулся, чтобы посмотреть, как конные урусы отсекли на излучине реки половину отряда, засыпают его тучей стрел, достают воинов пиками, полосуют саблями, коням подсекают мечами ноги, железными крючьями выдергивают степняков из седел, добивают топорами и дубинами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214