Субудаю донесли обо всем этом уже давно, а потом из отряда Гуюка пошли сообщения, которые полководец предвидел. Корма совсем мало даже в дальних селениях — все съедено к весне самими урусами, их коровами, птицами, овцами и лошадьми. Появились там неуловимые урусы на сильных конях. Не только сжигают на лесных и приречных полянах последние кучи сухой травы, но и заманивают разведку и мелкие группы Гуюка в непроходимые дебри, откуда возврата нет.
Воины были недовольны Гуюком еще в начале похода, когда он ставил во главе сотен только своих людей, не считаясь с родовыми обычаями разных племен. Слишком многих казнил, а после разгрома у излучины реки совсем перемешал в отрядах роды и племена, считая, что так, через своих людей и беспрерывные казни, легче будет внушить всем беспрекословное повиновение. На такое не рискнул даже сам Темучин, создавая великую степную армию. Субудай тогда решительно пошел за ним, потому что человек, ставший Чингиз-ханом, уважал достоинство родов и благоволил вчерашним врагам даже больше, чем своему роду, если они верно служили ему. Половина вселенной легла под копыта степных коней, и народы, ее населяющие, истаяли наполовину, как этот урусский снег.
От войска Субудая тоже осталось куда меньше половины, однако и остаток придется половинить. Гуюк уже взялся за это по-своему, — по последним донесениям, от его отряда отделился умный и храбрый Кадан, потому что ночами в сотнях старшего брата начали исчезать раненые и больные воины. Потом Гуюк приказал выбирать владельцев самых слабых коней среди кипчаков и найманов. Их кони шли в пищу оставшимся. В поисках корма отряды рыскали по водоразделу, жгли селения, убивали все живущее, но сами таяли на глазах. Кони — главная ценность степняков — слабели от бескормьяи тяжелых бездорожных переходов через сырые снега и бурные ручьи. Наконец воины Гуюка начали гибнуть безразборно, навек оставаясь в урусских лесах с перерезанным горлом из-за торбы овса, куска мяса, хорошего оружия, давней племенной вражды, неотмщенной крови предков, пустых ссор.
Настал день, когда поредевшие отряды Гуюка начали выходить на главный маршрут. Они потянулись к ставке, но Субудай, оповещенный заранее, выставил надежные заслоны, которые направляли бывшее войско на юг, по кручам главной реки. Инстинкт старого воителя подсказывал Субудаю, что там, как и на севере, куда ушел Урянктай с Аргасуном, должны быть нетронутые селения. И путь по весеннему бездорожью легчал — ручьи утихали, снега оседали, утончаясь с каждым днем и обнажая на взгорках землю с прошлогодней жухлой травой, сквозь которую скоро проступит свежая, молодая, зеленая — спасение войска!
На подступах к ставке озверевшие кони Гуюка прорвали заслон, смели охрану, прочную изгородь и разметали по клочку, съели вмиг большую запасную кучу прошлогодней соломы, собранной для гвардейской конницы и охраны. Гуюк, сын великого каана, не появился в ставке, только попросил передать Бату, что по возвращении с юга выдернет высокородному его жидкую бороденку.
Давно не было вестей от Бури с Байдаром. Субудай знал, что через несколько переходов от большого озера они взяли круто влево и пошли вдоль верхней Итили, где оказалось много богатых селений. Байдар медленно продвигался с основным отрядом этим дочерним водоразделом, а отряды Бури выискивали жилища урусов по обе его стороны. Они объедались у костров свежатиной, хорошо отсыпались, собрали запасной табун урусских коней. Байдар в походе спит меньше других, всегда спокоен и умеет ладить не только с воинами или неистовым Бури, но и самим Бату. А в правнуке Темучина внуке Чагатая сыне Мутугена гуляет чья-то дикая кровь. В каждом новом селении он ищет прежде всего какой-нибудь хмельной напиток, а потом всю ночь меняет пленниц.
Когда Субудай со ставкой пошел по главному водоразделу на юго-восток, гонец сообщил, что Байдар узнал о богатом городе на большом изгибе Итили, собрал все войско и вместе с Бури бросился к нему. Больше никаких вестей от них не приходило, и Субудай начал тревожиться. Уже от города послал туда, глубоко в тыл, небольшой отряд надежных гвардейцев, который, однако, вначале бесследно исчез, но потом появился с караваном урусского зерна. Гонцы, оказывается, наткнулись на отделившийся отряд Кадана, который и себя подкормил и позаботился о ставке; Кадан станет великим воителем!
Не было пока вестей и от Урянктая с Аргасуном, хотя эти-то ушли совсем недалеко и пока продираются, наверно, сквозь густые северные леса, чтоб добраться до истоков двух дочерних рек и найти тот богатый нетронутый Урусскки город. Субудай даже отдал сыну своего кипчака-толмача, который лучше всех в войске знает эту землю, обычаи ее жителей и каким-то особым нюхом чует, где может еще оставаться зерно и сухая трава,
Нет, создателю этой крепости Субудай все же сломал бы спину! Урус придумал, оказывается, такое, от чего Субудаю не спится вторую ночь. Прибывающая вода в дочерней реке, что омывала разливом западный и северный валы, вдруг пошла к материнской реке по тенистому глубокому рву сильной струёй, прорвавшись под западным валом, потащила лесной сор, шкуры, гнилые внутренности коней, трупы казненных воинов. Теперь вокруг города была сплошная вода-широко разлилась и стояла с трех сторон света, но ревела и бурлила на дне рва, защищая южную ворогную стену крепости, самую доступную, как вначале подумал Субудай, а теперь он даже и не знал, можно ли снова начинать работы, если быстрый и сильный водный поток будет выносить из рва не только бревна и связанные кусты, но и большие камни, окажись они у Субудая под рукой.
Камни! Субудай вздрогнул, и сон совсем отшибло. Крепость не взять, если нет в этой местности камня! Надо ловить на южном и северном водоразделах пленных мастеров по железу и дереву, возить сюда со всей округи сырой и сухой лес, железо, снова заваливать проран, щипать и строгать стрелы, ковать и калить наконечники, строить непробиваемые щиты и, главное, камнеметательные машины…
Но где взять камень? Из-под снега вытаивала черная земля, под ней на всю глубину рва плотно лежала, желтая и почти такая же мягкая глина, как та, на которой жил бывший народ джурдже. Но Субудай пока не увидел здесь ни одного камня, а без него нельзя снести башен и защитных верхов на стенах, уменьшить число стреляющих. Камень может лежать на дне большой реки, под водой, и его не достать. Придется месить глину и калить ее в огне большими тяжелыми кусками да разбирать все прокаленные огнем очаги ближайших селений. Но откуда взят крепкий камень на изваяние, напоминающее человека, которому кланялся урусский певец? И водовод под западным валом не может быть из глины или дерева — его бы размыло или быстро сгноило.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214