На улице выл ветер. На сушилах с глухим стуком билась о перекладину юкола, мелкий песок со склона больно бил в лицо.
– Кайон, где ты-ы-ы? – крикнул в темноту Ринтын.
– Ту-та! – отозвался из темноты Кайон.
Он сидел, скрючившись от холода, у самой воды в брезентовом плаще – единственном на всю бригаду.
– Не могли выбрать другого места для рыбалки,– ворчал он, как всегда.– Надо же додуматься выбрать именно кладбище… Ну, потянем, что ли.
Ребята впряглись в мокрую скользкую веревку и уперлись ногами в податливую гальку. Сеть шла непривычно тяжело, удалось сделать лишь несколько шагов.
– Все,– отпуская веревку, сказал Кайон,– блок запутался. Придется шагать за лодкой.
От этих слов на душе у ребят сразу стало холодно. Кому охота плестись пять километров в бурю и дождь!
Ветер хлопал брезентом палатки, видимо, сорвалась прижатая камнем пола, и по-прежнему глухо постукивала юкола. Всем было ясно, что оставить так сеть нельзя. Ее может волнами закрутить и порвать.
– Что ж, Ринтын,– сказал Кайон,– потянем с тобой жребий, кому идти.
– А почему вы меня не считаете? – возмутился Саша.– Ведь я тоже член бригады.
– Ничего, в хорошую погоду разберемся,– отмахнулся от него Кайон,– ты сейчас лучше помалкивай.
– Нет, уж на этот раз я не позволю! – продолжал шуметь Саша.– Что это за дискриминация?
– Что это за слово ты загнул? – заинтересовался, как всегда, Кайон.
– А то слово, что вы меня, как русского, отстраняете от трудной работы не первый раз!
– Ты это брось,– сердито сказал Кайон,– знаешь такие длинные слова и не понимаешь, что мы бережем твое здоровье. Не забывай, что пережил блокаду. Тоже скажет – дискриминация.
– Но ведь пойти и сказать, чтобы пригнали лодку, совсем не так трудно,– настаивал Саша.
– Ты пойми, Саша, если в такую погоду никто не захочет сюда вести ее, придется самому,– попробовал убедить Сашу Ринтын.
– Не напугаешь,– отрезал Саша,– не хуже вас умею управляться с веслами.
– Ну ладно,– решил прекратить спор Кайон,– пошли в палатку и потянем жребий.
В душе он был почти уверен, что Саше идти не придется.
Но Кайон ошибся. Самую короткую спичку вытянул Саша. Он торжествующе посмотрел на притихших от неожиданности товарищей и бережно, как драгоценность, положил на ладонь обломанную спичку.
Ринтын и Кайон озадаченно посмотрели друг на друга.
– Скидывай плащ,– скомандовал Саша Кайону,– я не хочу мокнуть под дождем. Ну, что вы онемели?
В это время у Ринтына в голове возникла мысль:
– Пожалуй, нет необходимости идти в такую погоду за лодкой. У меня есть план, в который я сейчас вас посвящу.
– Торжественное начало,– заметил Кайон.
– Только быстрей, а то мне скоро идти,– бросил Саша.
– Какой длины наша сеть? Метров двадцать? Умели бы мы плавать, можно было добраться до блока и вплавь, держась за верхнюю веревку, на которой укрепляются поплавки. Но из нас никто не умеет плавать, и поэтому…
– Надо не болтать, а скорее идти за лодкой.
– Ну и что же ты предлагаешь? – махнув рукой на Сашу, с любопытством спросил Кайон.
– У нас есть большое деревянное корыто. Одного человека оно вполне выдержит. Перебирая руками вдоль сети, можно пробраться к блоку и распутать веревку…
– Но корыто очень неустойчиво на воде,– сказал Саша.
– На всякий случай вы меня обвяжете веревкой. Если перевернусь, вы меня быстро вытянете.
Предложение было принято. На этот раз жребий выпал Ринтыну.
Честно говоря, он очень боялся, что кому-нибудь из его товарищей придется плыть на необычном судне. Ему казалось, что он продумал все до мельчайших подробностей.
Под ветром и дождем Кайон и Саша обвязали Ринтына вокруг пояса веревкой и столкнули на воду корыто. Ринтын осторожно ступил на шаткое судно. Чтобы устойчивее себя чувствовать, он уселся и вытянул по днищу ноги. Поймав верхнюю веревку, Ринтын стал осторожно ее перебирать и медленно двинулся вдоль сети. Волны плескались вокруг корыта, переливаясь через борта. Руки от холодной воды быстро закоченели. Рукава ватной куртки намокли и задубели. Кайон то и дело окликал Ринтына.
– Все в порядке,– отвечал он товарищу.
– Кричи громче! – требовал с берега Кайон.– Тебя плохо слышно.
Но Ринтын не решался кричать во весь голос. Каждое лишнее движение грозило перевернуть корыто.
А вот и конец сети. Ринтын стал осторожно вытягивать блок, отодвигаясь к краю корыта, чтобы уравновесить груз. Затянувшаяся петля была несложна. Распутав ее, Ринтын бросил сетевую веревку и, облегченно вздохнув, громко крикнул:
– Все в порядке! Блок распутал. Тяните к берегу!
В ту же минуту веревка, обвязанная вокруг пояса, дернулась, и Ринтын оказался в холодной воде.
Вода с шумом ворвалась в уши, холодным свинцом затянула голову. Ринтын отчаянно забарахтался и закричал: он не чувствовал толчков веревки, которую изо всех сил товарищи тянули к берегу. Несколько раз глотнул соленой воды и каждый раз, погружаясь в воду, орал изо всех сил, выпуская весь запас воздуха, который ему удавалось набрать в короткие мгновения, когда его голова оказывалась на поверхности.
Сильный толчок – и его ноги, беспомощно болтающиеся в воде, нащупали каменистое дно. Он встал, но в это время резким рывком был снова сбит с ног: веревка протащила его, не давая встать.
Наконец он очутился на берегу. Над ним озабоченно склонились Саша и Кайон.
– Ну как, живой? – с беспокойством спросил Кайон.
– Живой,– пробормотал Ринтын, с трудом поднимаясь на ноги. Волна унесла его кепку, а со спутанных черных волос стекали струйки воды.
– Да ведь он весь мокрый! – сказал Саша.
– Еще бы,– проговорил Кайон,– в воде был. Давай-ка немедленно раздевайся и иди в палатку. Мы с Сашей разведем костер и посушим твою одежду.
Ринтын скинул все мокрое и вошел в палатку. Он зажег свечку и бросился ничком на оленьи шкуры. В ушах все еще шумела вода, она булькала в его животе, во рту был горький и неприятный привкус.
Он слышал, как ребята за брезентовой палаткой рубили сухие жерди, предназначенные для устройства дополнительного вешала, но протестовать не было сил: ныло в животе, и все тело мелко дрожало от холода.
Затрещали дрова, и Кайон позвал Ринтына:
– Иди погрейся у костра!
Ринтын с трудом поднялся и вышел к пылающему костру. Рядом висели распяленные на палках его штаны, белье и ватная куртка.
– Становись сюда,– Саша показал на разостланные на гальке дерюжные мешки.
От пылающих жердей Ринтыну стало сразу тепло и перестало мутить. Он поворачивался то одной, то другой стороной к огню и хлопал себя по голому телу. Отогревшись, он уселся на мешки, поджав под себя ноги.
Кайон и Саша пристроились рядом.
– Ох, как я испугался, когда ты плюхнулся в воду,– проговорил Саша,– даже сначала не сообразил, что надо тянуть веревку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155
– Кайон, где ты-ы-ы? – крикнул в темноту Ринтын.
– Ту-та! – отозвался из темноты Кайон.
Он сидел, скрючившись от холода, у самой воды в брезентовом плаще – единственном на всю бригаду.
– Не могли выбрать другого места для рыбалки,– ворчал он, как всегда.– Надо же додуматься выбрать именно кладбище… Ну, потянем, что ли.
Ребята впряглись в мокрую скользкую веревку и уперлись ногами в податливую гальку. Сеть шла непривычно тяжело, удалось сделать лишь несколько шагов.
– Все,– отпуская веревку, сказал Кайон,– блок запутался. Придется шагать за лодкой.
От этих слов на душе у ребят сразу стало холодно. Кому охота плестись пять километров в бурю и дождь!
Ветер хлопал брезентом палатки, видимо, сорвалась прижатая камнем пола, и по-прежнему глухо постукивала юкола. Всем было ясно, что оставить так сеть нельзя. Ее может волнами закрутить и порвать.
– Что ж, Ринтын,– сказал Кайон,– потянем с тобой жребий, кому идти.
– А почему вы меня не считаете? – возмутился Саша.– Ведь я тоже член бригады.
– Ничего, в хорошую погоду разберемся,– отмахнулся от него Кайон,– ты сейчас лучше помалкивай.
– Нет, уж на этот раз я не позволю! – продолжал шуметь Саша.– Что это за дискриминация?
– Что это за слово ты загнул? – заинтересовался, как всегда, Кайон.
– А то слово, что вы меня, как русского, отстраняете от трудной работы не первый раз!
– Ты это брось,– сердито сказал Кайон,– знаешь такие длинные слова и не понимаешь, что мы бережем твое здоровье. Не забывай, что пережил блокаду. Тоже скажет – дискриминация.
– Но ведь пойти и сказать, чтобы пригнали лодку, совсем не так трудно,– настаивал Саша.
– Ты пойми, Саша, если в такую погоду никто не захочет сюда вести ее, придется самому,– попробовал убедить Сашу Ринтын.
– Не напугаешь,– отрезал Саша,– не хуже вас умею управляться с веслами.
– Ну ладно,– решил прекратить спор Кайон,– пошли в палатку и потянем жребий.
В душе он был почти уверен, что Саше идти не придется.
Но Кайон ошибся. Самую короткую спичку вытянул Саша. Он торжествующе посмотрел на притихших от неожиданности товарищей и бережно, как драгоценность, положил на ладонь обломанную спичку.
Ринтын и Кайон озадаченно посмотрели друг на друга.
– Скидывай плащ,– скомандовал Саша Кайону,– я не хочу мокнуть под дождем. Ну, что вы онемели?
В это время у Ринтына в голове возникла мысль:
– Пожалуй, нет необходимости идти в такую погоду за лодкой. У меня есть план, в который я сейчас вас посвящу.
– Торжественное начало,– заметил Кайон.
– Только быстрей, а то мне скоро идти,– бросил Саша.
– Какой длины наша сеть? Метров двадцать? Умели бы мы плавать, можно было добраться до блока и вплавь, держась за верхнюю веревку, на которой укрепляются поплавки. Но из нас никто не умеет плавать, и поэтому…
– Надо не болтать, а скорее идти за лодкой.
– Ну и что же ты предлагаешь? – махнув рукой на Сашу, с любопытством спросил Кайон.
– У нас есть большое деревянное корыто. Одного человека оно вполне выдержит. Перебирая руками вдоль сети, можно пробраться к блоку и распутать веревку…
– Но корыто очень неустойчиво на воде,– сказал Саша.
– На всякий случай вы меня обвяжете веревкой. Если перевернусь, вы меня быстро вытянете.
Предложение было принято. На этот раз жребий выпал Ринтыну.
Честно говоря, он очень боялся, что кому-нибудь из его товарищей придется плыть на необычном судне. Ему казалось, что он продумал все до мельчайших подробностей.
Под ветром и дождем Кайон и Саша обвязали Ринтына вокруг пояса веревкой и столкнули на воду корыто. Ринтын осторожно ступил на шаткое судно. Чтобы устойчивее себя чувствовать, он уселся и вытянул по днищу ноги. Поймав верхнюю веревку, Ринтын стал осторожно ее перебирать и медленно двинулся вдоль сети. Волны плескались вокруг корыта, переливаясь через борта. Руки от холодной воды быстро закоченели. Рукава ватной куртки намокли и задубели. Кайон то и дело окликал Ринтына.
– Все в порядке,– отвечал он товарищу.
– Кричи громче! – требовал с берега Кайон.– Тебя плохо слышно.
Но Ринтын не решался кричать во весь голос. Каждое лишнее движение грозило перевернуть корыто.
А вот и конец сети. Ринтын стал осторожно вытягивать блок, отодвигаясь к краю корыта, чтобы уравновесить груз. Затянувшаяся петля была несложна. Распутав ее, Ринтын бросил сетевую веревку и, облегченно вздохнув, громко крикнул:
– Все в порядке! Блок распутал. Тяните к берегу!
В ту же минуту веревка, обвязанная вокруг пояса, дернулась, и Ринтын оказался в холодной воде.
Вода с шумом ворвалась в уши, холодным свинцом затянула голову. Ринтын отчаянно забарахтался и закричал: он не чувствовал толчков веревки, которую изо всех сил товарищи тянули к берегу. Несколько раз глотнул соленой воды и каждый раз, погружаясь в воду, орал изо всех сил, выпуская весь запас воздуха, который ему удавалось набрать в короткие мгновения, когда его голова оказывалась на поверхности.
Сильный толчок – и его ноги, беспомощно болтающиеся в воде, нащупали каменистое дно. Он встал, но в это время резким рывком был снова сбит с ног: веревка протащила его, не давая встать.
Наконец он очутился на берегу. Над ним озабоченно склонились Саша и Кайон.
– Ну как, живой? – с беспокойством спросил Кайон.
– Живой,– пробормотал Ринтын, с трудом поднимаясь на ноги. Волна унесла его кепку, а со спутанных черных волос стекали струйки воды.
– Да ведь он весь мокрый! – сказал Саша.
– Еще бы,– проговорил Кайон,– в воде был. Давай-ка немедленно раздевайся и иди в палатку. Мы с Сашей разведем костер и посушим твою одежду.
Ринтын скинул все мокрое и вошел в палатку. Он зажег свечку и бросился ничком на оленьи шкуры. В ушах все еще шумела вода, она булькала в его животе, во рту был горький и неприятный привкус.
Он слышал, как ребята за брезентовой палаткой рубили сухие жерди, предназначенные для устройства дополнительного вешала, но протестовать не было сил: ныло в животе, и все тело мелко дрожало от холода.
Затрещали дрова, и Кайон позвал Ринтына:
– Иди погрейся у костра!
Ринтын с трудом поднялся и вышел к пылающему костру. Рядом висели распяленные на палках его штаны, белье и ватная куртка.
– Становись сюда,– Саша показал на разостланные на гальке дерюжные мешки.
От пылающих жердей Ринтыну стало сразу тепло и перестало мутить. Он поворачивался то одной, то другой стороной к огню и хлопал себя по голому телу. Отогревшись, он уселся на мешки, поджав под себя ноги.
Кайон и Саша пристроились рядом.
– Ох, как я испугался, когда ты плюхнулся в воду,– проговорил Саша,– даже сначала не сообразил, что надо тянуть веревку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155