Листья пали на траву,
Одинок я наяву, брайо-хей,
Тщетно сон к себе зову
Напролет всю ночь.
- «Одинок я наяву». О, как красиво, - Эстреллита вытерла глаза. А что значит «брайо-хей»?
- Я не знаю. Это - шотландское наречие. Тебе придется спросить у Мака, - сказала Фейт и продолжила петь.
Эстреллита шмыгнула носом и поднялась.
- Это очень красивая песня. Глупец! Если ему одиноко без меня, зачем прятаться? - И она исчезла в темноте.
Фейт восторженно вздохнула.
- О, я надеюсь, у них все наладится, Николас.
- Я тоже, любимая. Сегодня чудесная ночь. Мы, конечно, можем сидеть здесь и предаваться бесплодным размышлениям, а можем пойти на улицу и... полюбоваться на луну. - Он пылко поцеловал ее.
Сердце Фейт наполнилось радостью. Она поняла его намек.
- О да, любимый, давай пойдем, полюбуемся на луну. - И они вышли, обнявшись, подлунный свет.
Эстреллита забралась на гору, следуя за звуками волынки. На открытом пятачке, окруженном низкими деревцами, она увидела одинокого волынщика, высокого и сильного, стоящего среди ночных теней. Внезапно она почувствовала странную робость и затаилась в темноте, ожидая, когда он доиграет красивую песню. Затем сделала несколько шагов в круг, чтобы лунный свет полностью осветил ее.
Мак заметил ее и отложил волынку. Инструмент печально вздохнул. Мак выпрямился и сложил руки на груди.
Он не подойдет к ней, поняла Эстреллита. На этот раз она сама должна прийти к нему. Она сделала глубокий вдох и пошла ему навстречу. Она приблизилась, чтобы видеть его лицо, и остановилась как вкопанная.
Перед ней стоял незнакомец.
- Кто ты? - спросила она. - Что ты сделал с моим Тавишем?
- Да это ж я, глупая ты ведьмочка.
Она подозрительно вглядывалась в его лицо.
- Ты не похож на моего Тавиша.
Незнакомец застенчиво потер подбородок.
- А, ну раз тебе так не нравилась моя борода, я ее сбрил. Ни для какой другой женщины я бы не сделал этого, Эстреллита.
- Ты сбрил бороду... для меня? - Ее взгляд обежал мужчину, оценивая его новую внешность, и она удовлетворенно кивнула: - Мне нравится, Тавиш. - Затем лицо ее омрачилось. - Фейт сказала мне, что ты не понимаешь, почему я не разговаривала с тобой.
- Да я ведь только хотел помочь. - Он был обижен, она слышала это по голосу.
Эстреллита кивнула:
- Тавиш, у моего народа такой обычай: после смерти близкого родственника женщина не должна разговаривать с мужчиной девять дней. Чтобы проявить уважение к покойнику.
Он шумно выдохнул.
- Вот оно как?..
- Да, - серьезно подтвердила она. - Значит, теперь все в порядке, Тавиш?
- Да, теперь все в порядке.
- Хорошо. Теперь мы можем говорить.
- Правда? Тогда иди ко мне, девочка.
Радостно подпрыгнув, она сократила расстояние между ними, протянула руку и потерла чисто выбритый подбородок.
- Мм, приятно. У тебя хороший подбородок, Тавиш. Сильный.
Мак протянул к ней руки, и она игриво отскочила. Она одарила его улыбкой, полной застенчивого женского обещания.
- О небо, девочка, ты убиваешь меня.
Мак не мог пошевелиться. Его переполняли вожделение, любовь, благодарность и бурная радость.
Немного нетерпеливо Эстреллита объяснила:
- Я выбираю тебя, Тавиш. Но я не девственница. Ты все еще хочешь жениться на мне? - В ее голосе слышалось волнение.
- Ох, да, девочка, я хочу жениться на тебе. Боже, как я хочу!
- Женщины в моем роду выбирают только один раз и до самой смерти. У нас не бывает других мужчин.
- Это здорово, - сказал Мак с огромным удовлетворением. - Ничего другого я и не хочу. Я тоже однолюб. А теперь иди, моя красавица, и поцелуй меня.
Она торжествующе взвизгнула, подбежала и прыгнула в его объятия. Она целовала его горячо и пылко, осыпая дождем поцелуев все его чисто выбритое лицо. И Мак понял, что больше никогда не отрастит бороду.
Фейт и Ник лежали на прохладной земле, любуясь мириадами мерцающих звезд. Они только что наслаждались друг другом и теперь лежали, завернувшись в одеяло.
Руки Николаса крепко обнимали Фейт.
- Знаешь, о чем я думаю?
- О чем?
- Я думаю о будущем. Строю планы! - Он поцеловал ее. - Я никогда раньше этого не делал - у меня никогда не было будущего, которое можно планировать. Думать о будущем для солдата - значит, искушать судьбу. А когда я перестал быть солдатом... ну, тогда у меня тоже не было будущего. - Он привлек ее ближе. - Это все благодаря тебе, моя дорогая, моя несравненная любовь. Ты дала мне будущее. Ты и есть мое будущее.
- О Николас! А ты сделал то же самое для меня.
Немного погодя он спросил:
- А о чем думаешь ты?
- О темноте, - ответила Фейт со счастливым вздохом.
- Неужели луна и звезды слишком ярки для тебя?
Она рассмеялась.
- Конечно, нет. Нет, я просто вспоминала свой сон, ну, помнишь, тот, особенный, о котором я рассказывала тебе? Тот, который заставил меня подумать, что Феликс - моя судьба. В моем сне музыка доносилась из темноты, ее играл человек во тьме.
- О!
Она приподнялась на локте и взглянула на него.
- Разве ты не понимаешь? Феликс никогда не был в темноте. Он всегда был на ярко освещенной сцене. Ты был мужчиной во тьме.
- Абсолютно точно. А ты принесла мне свет.
Она поцеловала его.
- Нет, я имела в виду, что...
- А я имел в виду, что ты очень красива в свете луны и звезд, моя любимая, и если ты думаешь, что я собираюсь лежать здесь и обсуждать старые сны, когда мы можем начать строить будущее, то ты сильно ошибаешься. - Он перекатил ее на спину и начал ласкать с нежной неторопливостью.
- Я думала, ты приказал мне не строить воздушных замков, - поддразнила она.
- Да. Но это было до того, как я понял, что у нас есть будущее и что нам надо где-то жить, - пробормотал он.
Эпилог
Любовь - любви награда.
Джон Драйден
Кэррадайс-Эбби, 1818 год
- И когда мы отплыли с вечерним приливом, дельфины следовали за кораблем, прыгая, ныряя и резвясь, оставляя за собой следы волшебного золотисто-зеленого огня, словно кометы в воде. Это было невероятно восхитительное зрелище, - рассказывала Фейт своим сестрам.
Она сидела, уютно устроившись на диване вместе со своей сестрой-близнецом Хоуп. Пруденс и Чарити сидели в широких, удобных креслах по обе стороны камина. Малышка Аврора возилась на ковре, хихикая, когда ее младшие тети, Грейс и Касси, щекотали ей пальчики. А самая младшая из сестер, Дори, показывала малышку Александра вдовствующей леди Блэклок.
Фейт понаблюдала, как они воркуют над малышами, и улыбнулась. Она сжала руку своей близняшки и прошептала:
- Я пока еще не уверена, но надеюсь следующим летом сделать эту леди бабушкой.
Хоуп удивленно взглянула на нее.
- Это секрет, - сказала Фейт, когда другие тоже захотели знать, о чем они говорят. - Между близнецами. - Ах, как хорошо быть дома! - воскликнула она и обняла Хоуп в сотый раз.
Все девочки Мерридью снова собрались вместе в Кэррадайс-Эбби, но не для того, чтобы приветствовать Фейт, ибо ее приезд стал для всех огромным сюрпризом, а чтобы отпраздновать появление на свет нового члена семьи, Александра Гидеона Освальда Кэррадайса, трех недель от роду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75