Возились высоко наверху обрадованные, что кончилась длинная холодная ночь, обсохшие на солнце птахи.
- Ты все слышишь? - спросила Нина.
- Да, - ответил Рудаков.
- И песок?
- Да. И песок.
- И теплоход?
- И теплоход.
- А небо?
- Небо молчит.
- Неправда. Прислушайся. Только надо закрыть глаза.
Рудаков послушно закрыл глаза,
- Все равно молчит.
- Значит, ты еще слишком молод, - тихо засмеялась Нина. - Или огрубел душой. Небо разговаривает звуками детства. Вот голос мамы... Скрип калитки... Смех подружки... У меня была только одна подружка Тоня... Она потом уехала... А вот я плачу: у меня собака растерзала куклу... Такое горе... Мне тогда казалось, что сильнее горя на свете не бывает... А вот танцы в парке... Вальс... А меня так никто и не пригласил... Ты когда-нибудь в детстве лежал на спине и смотрел в небо?
- Да.
- Тогда там были звуки будущего... Какие-то необыкновенные голоса, чудесная музыка, шепот влюбленного в тебя человека. И еще что-то прекрасное, загадочное. А сейчас, наоборот, небо отдает те звуки, которые вобрало в себя в детстве. И оказывается, что тогда все было чудесно и необыкновенно, а сейчас... Сейчас... Дай мне водки.
- Тебе же нельзя, - растерянно сказал Рудаков. За все время их встреч Нина ни разу даже не пригубила спиртного.
- Сегодня можно. Сегодня все можно.
Главный бухгалтер полез в сумку, достал бутылку, стакан.
- Я из горлышка.
- Ну и ну...
Девушка хлебнула водки, закашлялась.
- Вот... а теперь дай сигарету.
- Ну уж это... ни в коем случае.
- Давай, давай. Кутить так кутить. Я приказываю. Семен Петрович нехотя протянул ей сигарету, зажег,
закурил сам.
- Только чуть-чуть.
- Ладно, ладно, не учи.
Нина курила, лежа на спине с закрытыми глазами.
- Как хорошо... А я и не знала...
- Это только вначале... Потом все значительно хуже.
- Ну вот. Мир перевернулся. Теперь ты меня воспитываешь. Рудаков, тебе нравится здесь? Как славно...
- Да. Мне очень нравится здесь.
- Тихо, тепло, одиноко.
- Да.
- Можно сколько хочешь крутить любовь с женщинами. Ты ведь будешь приводить сюда женщин, а, Рудаков?
- Зачем мне женщины? Ты одна у меня.
- А после меня? Чего молчишь? Знаю, будешь. Мне бы не хотелось...
- Я не буду сюда никого приводить, - сказал Семен Петрович.
Нина с шумом выпустила дым.
- Не верю, Рудаков. Вы, мужики, такие. Сегодня одна - завтра другая. Но я сейчас сделаю так, что ты больше ни с кем здесь не будешь крутить любовь. Дай-ка мне нож. Давай, давай, не бойся, я тебя убивать не стану.
Главный бухгалтер вытащил из сумки широкий острый резак и протянул его девушке. Нина встала и, не вынимая сигареты изо рта, подошла к скале.
- Принеси мне камней.
Рудаков послушно принес несколько легких меловых камней.
- Поставь друг на друга... Так. А теперь иди отсюда и не смотри. Можешь поспать.
Семен Петрович отошел к реке, лег на песок и незаметно для себя заснул. Ему снился удивительный сон. Будто он совсем маленький и мчит на велосипеде с никелированными ободами по цветущей, усеянной крохотными алыми маками земле. А отец, молодой, красивый, смотрит, улыбаясь, ему вслед и кричит:
- Объезжай маки! Не топчи цветы!
И он лавирует между маленькими алыми кострами, но их так много, что все-таки он их давит и давит, и вот уже синие шины велосипеда стали красными и сок маков брызжет в стороны, как кровь...
- Рудаков! Эй! Сеня!
Семен Петрович проснулся и немного полежал, удивляясь сну. Никогда ему не снился отец. Он умер еще до войны, и Семен Петрович не помнил ни его лица, ни голоса, ни фигуры, а тут вдруг так явственно, так четко, словно кто-то во сне прокрутил ему пленку. И про велосипед с никелированными ободами Рудаков не помнил. И про маки. Но сейчас он мог с уверенностью сказать: все это было - и молодой смеющийся отец, и легкий послушный велосипед, и маки...
- Рудаков! Проснись! Вот разоспался!
Семен Петрович поднялся на колени и невольно протер глаза от удивления. На скале перед ним красовался его портрет, а сбоку портрет Нины с развевающимися волосами. Портреты были в профиль.
- Похоже?
- Очень... - пробормотал Рудаков.
- Ну вот... Теперь ты не приведешь сюда никакую мадам. А если приведешь, она тебе истерику устроит... Можно, конечно, еще для верности написать внизу "Семен Петрович 4- Нина = любовь", но, по-моему, и так достаточно.
- Да, не стоит портить рисунок, - согласился главный бухгалтер. Здорово получилось. У тебя настоящий талант.
- Улика... Ха-ха-ха! Теперь никуда не денешься. - Нина нервно рассмеялась. - Не будешь же ты соскабливать. Это глупо и жестоко... - Вдруг Нина побледнела и опустилась к подножию скалы, выронив нож.
Семен Петрович подбежал к ней, взял за руку.
- Нинок, что случилось? Пульс был медленный, неровный.
- Ничего... так... голова закружилась.
- Говорил же... Тебе нельзя ни пить, ни курить...
- Пить и курить - здоровью вредить... Девушка попыталась улыбнуться, но получилась
лишь болезненная гримаса.
- Я тебя отнесу к воде... Там больше воздуха. Рудаков взял девушку на руки - она была совсем
легкая, прижалась к нему и закрыла глаза - и отнес ее к месту, где они лежали раньше.
Почти сразу же Нине стало лучше. Она улыбнулась:
- Очередной звонок... Что-то они стали часто звонить в последнее время.
- Уже было... так?
- Вчера на работе... Вот переполошились все. Одна даже предположила, что я беременная. Может, и вправду я беременная? А, Рудаков? Как ты считаешь?
- Больше я не дам тебе ни капли. И про сигареты забудь.
- Ух, какой строгий папочка... Сейчас отлежусь... Я живучая... Все бабы живучие как кошки. Слушай, Рудаков, когда будет последний звонок, не вздумай тащиться ко мне домой и выспрашивать, как, где да что. Понял? Ты лучше сюда приезжай и помяни здесь меня. Понял? Вот тут, на этом месте, под нашими портретами, а стакан выбрось в речку. Чтобы больше никто из него не пил. Обещаешь?
- Выкинь все это из головы
- Обещаешь?
- Вот привязалась... Ну, обещаю... Если тебе так хочется.
Нина откинула голову на песок.
- Это я так... между прочим. А сейчас давай купаться. Вода должна быть теплой.
- Подождем, пока еще прогреется.
- Ты один искупайся. Мне хочется посмотреть, как ты плаваешь. Ты похож на атомный ледокол, когда плаваешь. Вода выходит из берегов, рыбы ложатся на дно, а русалки вылазят из своих нор...
- Разве они живут в норах?
- Конечно. Ты не знал? Они живут в норах, как раки. И как увидят приличного мужика, так стараются его зацапать. Будь осторожен.
- Хоть бы одну выманить из норы.
Рудаков подошел к кромке воды, сделал несколько упражнений и вдруг, не оглянувшись, резко бросился в воду.
Он знал, что девушка смотрит на него.
Семен Петрович хорошо плавал. Вода была теплой, так всегда бывает после жаркого дня и холодной ночи, когда туман окутывает реку, словно пуховым одеялом.
Течение быстро понесло Рудакова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100