Громов никогда бы не решился на подобную авантюру, но тут дело было абсолютно надежное: вернуться раньше времени Шеф не мог, ибо какой же это дурак возвращается раньше времени из-за границы? Не поехать, а спрятаться на вокзале, чтобы потом неожиданно нагрянуть, тоже было глупо. Так получалось, что между Громовым и Шефом пролегла государственная граница с бдительными часовыми, с винтовками и собаками. Мысль о вооруженных часовых и собаках несколько подбадривала Евгения Семеновича, когда он осторожно пробирался по лестнице к квартире своего начальника. Софья Анатольевна успокоила: она видела даты на билете - 18 и 28. Десять дней можно ничего не опасаться. Но Громов все-таки сам закрыл дверь изнутри на ключ и набросил цепочку, словно что-то предчувствовал.
Дальше события развивались строго по вышеупомянутому классическому анекдоту.
В двенадцать часов ночи в дверь позвонили.
- Наверное, телеграмма, - сказала Софья Анатольевна. - Соскучился уже. - Она набросила халат и пошла открывать. Между тем Громов вскочил с кровати и стал лихорадочно одеваться - звонок показался ему очень зловещим.
- Кто? - спросила Софья Анатольевна, выйдя в прихожую.
- Я, - раздалось глухо из-за двери.
- Боже мой... - прошептала Софья Анатольевна, вбегая в комнату. Муж... Как он мог...
Евгения Семеновича парализовало. Сердце его остановилось.
Софья Анатольевна оказалась более мужественной.
- Лезь под кровать, - приказала она Громову.
За века техника укрытия любовников не изменилась.
Евгений Семенович быстро, по-собачьи, нырнул под кровать, ударившись о ящик. "Ящики какие-то под кроватью, дураки, держат", - мелькнула глупая мысль.
- Что случилось, Мишенька? - спокойно спросила Софья Анатольевна мужа, открыв дверь.
Шеф ничего не ответил. Громов слышал, как он торопливо прошелся по всем комнатам, хлопнул дверьми туалета и ванной, потом заскрипели дверцы платяного шкафа.
- В чем дело, Мишенька? - повторила Софья Анатольевна вопрос. - Ты что ищешь?
- Это чьи носки? - глухо спросил Шеф.
- Какие носки?
- Вон те. В кресле лежат.
- Эти? - Голос жены дрогнул.
- Да. Эти.
- Мишенька, это же твои носки.
- У меня нет полосатых.
- Я... Я их купила тебе. Сегодня...
- Да? - Пауза. Движение. - А почему они потом разят?
- Потом?... Гм... В самом деле... Это, наверное, продавщица ошиблась.
- Продавщица?
- Ну да... Дала поносить мужу, а потом положила в коробку. Они так делают. Вот, например, у меня однажды было с сумочкой...
- Так... - сказал Шеф и подошел к кровати. Громов рядом увидел его полуботинки. Один полуботинок был совсем грязный. Очевидно, Шеф торопился и не разбирал дороги... Евгений Семенович даже не ощущал ударов своего сердца. Глаза его остекленели, язык распух и прилип к гортани, дыхание остановилось. Громов был мертв. Он впервые по-настоящему понял, что такое смерть.
- Так, - сказал Шеф и, похоже, стал наклоняться. Больше нервы Евгения Семеновича выдержать не
смогли. С тонким поросячьим визгом - этот визг потом будет вспоминаться противнее всего - Громов выскочил из-под кровати и, оттолкнув Шефа, кинулся к двери. По дороге он зацепился за что-то и почти пополам разорвал рубашку.
Под ноги попался ботинок, Евгений Семенович споткнулся, полетел вперед, ударился головой о выходную дверь. На миг потерял сознание. Кстати упавшая с вешалки щетка угодила ему в лоб и вовремя вернула сознание назад.
В довершение всех несчастий Громов выбежал на лестничную клетку как раз в тот момент, когда дверь квартиры напротив раскрылась и с мусорным ведром в руках показался начальник одного из отделов главка; оказалось, он был соседом Шефа.
Евгений Семенович дико посмотрел на коллегу и припустил вниз по лестнице. Внизу он услышал, как у начальника отдела запоздало выпало из рук ведро с мусором и покатилось по площадке, громыхая... В какой-то квартире отчаянно залилась собачонка...
Евгений Семенович три дня не ходил на работу, на телефонные звонки не отвечал, пил седуксен и корвалол. Нервы сдали совсем. У Громова дрожали руки и дергалось правое веко. Часами сидел он у зеркала, рассматривая свое лицо.
- У-у, гад... - бормотал он ненавидяще, - мерзкая рожа... Взять бы кирпич да по харе, по харе...
Изображение в зеркале не отвечало на ругательства.
- Ну, что молчишь, поганое рыло? - замахивался на свое изображение несостоявшийся замначальника главка.
Изображение тоже замахивалось.
Неизвестно, чем бы кончилось это состязание, может быть, Громова увезли бы крепкие люди в белых халатах, но, к счастью, на четвертый день пришел товарищ, принес с собой бутылку коньяка ("Трешка от месткома на фрукты, остальные свои добавил"). Товарищ полностью в курсе. В курсе был главк и некоторые периферийные предприятия. В министерстве тоже история достаточно хорошо известна. Товарищ советовал подать заявление по собственному желанию и уехать в другой город, там история забудется быстрее. Кстати, он берется в этот город организовать звонок из министерства на предмет устройства на работу.
- Не вешай нос, - утешал товарищ, - не ты первый горишь и не ты последний. Хорошо хоть на бабах сгорел, с возрастом этот недостаток прощается. Хуже, если пьянка или денежные махинации. А это ничего. Обзаведешься семьей, постареешь - никто и вспоминать не будет! Ха-ха-ха! не выдержал товарищ. - Говорят, ты в одном галстуке три километра шпарил. Правда? Расскажи хоть подробности.
Кривясь, словно у. него повыдергивали все зубы, Евгений Семенович написал заявление и отдал его товарищу. Тот, продолжая хохотать, допил коньяк, взял заявление, стал прощаться.
- Ты извини, - сказал он, - но не могу... Ха-ха-ха! Как представлю... Ха-ха-ха! В галстуке в одном... Милиция свистит... Свистела милиция? Ха-ха-ха! Босиком по лужам... Дамы шарахаются... Встретились дамы? А? Ха-ха-ха! Извини, старик, это на нервной почве.
Евгений Семенович вытолкнул неврастеника за дверь.
На следующее утро курьер принес ему трудовую книжку и расчет...
Вечером позвонила Софья Анатольевна.
- Я все знаю, - сказала она. - Ты принял правильное решение. Мы теперь будем счастливы.
- Кто "мы"? - холодно спросил Евгений Семенович.
- Ну мы с тобой. Я уже собираю вещи...
- А... а... - сказал Евгений Семенович.
- Почему же ты не спросишь, как я?
- Как ты? - спросил Евгений Семенович.
- Плохо. Он ударил меня в глаз. Правым глазом я почти ничего не вижу. Потом он запер меня в ванной и держал там два дня. Через вентиляционную решетку бросал мне сухари. Представляешь, какой изверг?
- Представляю, - оказал Евгений Семенович.
- Но теперь все позади. Сегодня я разломала дверь и сейчас собираю вещи. Во сколько поезд?
- Завтра утром...
- Тогда я еду к тебе.
- Давай, - сказал Евгений Семенович.
Положив трубку, Громов побросал в чемодан самое необходимое, схватил такси и умчался в аэропорт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100