Вчера мальчишка, сосед по классу мог, не раздумывая, толкнуть в грудь свою напарницу, а сегодня это невозможно. Глупость это? Пустяк?
Пустяк с точки зрения невежественного человека или пошляка. Или человека, забывшего свою юность.
Для подростков физиология становится одной из важнейших сторон порога: сегодня мальчишкам и девчонкам есть о чем поговорить порознь друг от друга.
Возникающая разность непременно преподносит влечение мальчишек и девчонок друг к другу. Влюбленность, а то и самую серьезную привязанность.
Но влюбленность бывает и неосознанной.
В эпоху этой неосознанности происходит очень многое и очень важное. Желание быть лучше других. Не исключен, а, напротив, широко распространен "обратный" ход: быть "лучше" других в плохом. Грубить взрослому, причем непременно в присутствии товарищей. Часто один на один подросток ведет себя совершенно иначе.
Для этих явлений подобраны термины - стремление к престижности и стремление к ложной престижности. Что ж, как горшок ни обзови... суть-то остается.
А суть такова, что вчера ребенок говорил писклявым голоском, а сегодня уже басит, и бас этот помогает ему чувствовать себя взрослым человеком. Вчера он по всякому поводу спрашивал позволения родителей, сегодня он считает себя вправе поступить без всякого спроса, по собственному разумению. Вчера еще он взахлеб читал превосходную детскую книгу, а сегодня он ту же, недочитанную книгу отодвигает в сторону, а берется за иную, часто непонятную ему, но зато взрослую.
Или начинает курить, хотя в душе не выносит табачного дыма, и отвечает на укоры - "буду как все".
Видите, сколько алогизма. С одной стороны, ему надо выделиться из массы, с другой - как все, и в этом противоречии своя логика. Нелогичная логика возраста, порога.
На каждом из поворотов этого сложного лабиринта подростку можно запросто приклепать кличку "трудный". Закурил - "трудный", нагрубил "трудный", подрался - "трудный".
И клепают-приклепывают хорошим, ни в чем не повинным отрокам эти ярлыки с легкостью и безответственностью необыкновенной. Родители иные, да и педагоги тоже, кажется, даже хватаются за эту кличку, будто за соломинку, будто за какое-то для себя оправдание. "Трудный", да и с плеч долой, "трудный", да и отпустите душу в рай, не терзайте ненужными притязаниями.
А притязания есть, будут и должны быть. Василий Александрович Сухомлинский, к примеру, словечко это - трудный - использовал весьма неохотно, со скрипом, да и то не в устных объяснениях, а в своих научных работах, пользуясь им скорее как термином, взамен которого ничего умнее пока не сыскали, а не как педагогическим ярлыком.
Ежели юный человек стал по-настоящему труден, то это уже результат, и ярлык тут ни при чем, его можно опустить, а долг учителя ли, родителя ли проанализировать и точно установить, где жизнь маленького, справедливо стремящегося к самостоятельности человека стала давать сбои, утратила благотворное воздействие близких людей, отошла от норм общественной морали.
Проанализировать - тоже занятие послепожарное. Анализ нужен, чтобы обнаружить время и точки загорания, но для того, чтобы пожара не было вовсе, чтобы существовала гарантия благополучия, надо учиться предвидеть поступки, вытекающие из характера подростка, а для этого хорошо знать, чем он жив и каков на самом деле.
Мать же, отец - как бы и чем ни были заняты их головы - ни на час не должны расставаться со своим ребенком.
И речь здесь не о физическом присутствии возле чада, не о бесконечной опеке, отнюдь. Речь о том, что Сухомлинский назвал высшей радостью за каждый шаг духовной жизни ребенка. Ведь чем старше ребенок, чем сложнее проблемы, которые он решает, тем сложнее его духовный мир, тем интереснее и дороже должны быть родителям его поиски, смятения, открытия.
И тут мне хочется привести письмо из села Мамонтова Алтайского края от Валентины Саутер - называю в данном случае все своими именами, ибо скрывать здесь совершенно нечего. Вот как пишет она о своем старшем сыне Викторе.
"Учится средне. Пятерками не балует, нет-нет да и двойки промелькнут в дневнике, и я тогда думаю: ну чего ему не хватает, чтобы он учился хотя бы без двоек? Муж Володя скажет: "Мне даже стыдно говорить, взрослый человек, а того не понимаешь, что учиться надо обязательно". Витя молчит. Видите ли, задето его мужское достоинство. Видите ли, он взрослый, если где и вышла промашка, никто в это вмешиваться не должен. И мне, - пишет мать, - кажется в эти минуты, что он нас не любит".
Но вот в семье произошел тяжелый случай. У матери случился сердечный приступ. "Скорую помощь" соседи долго не могли вызвать - все-таки дело происходит в селе. Возле матери одни дети.
"Я уже вся посинела, руки и ноги свело судорогой, хотела подняться, но не могла. Надо было видеть, как плакал Витя, нет, не мужскими скупыми слезами, а детскими слезами, и не стыдился их. Он размазывал их по щекам, плакал и все просил: "Мама, может, тебе еще какое лекарство подать?" Я и сейчас не могу писать об этом без волнения. Перед моими глазами еще долго стояла эта картина: плачущий Витя и рядом с ним младший мой Юрка, с кружкой, всхлипывает, а кружка пляшет в его руке, и вода льется на пол. Потом приехала "скорая", приступ сняли, и я теперь никому не поверю, что дети не любят родителей. Надо только больше им доверять...
У нас дружная семья. По вечерам, когда рано с работы приезжает Володя, все собираются в кухне, я убираю со стола посуду, муж рассказывает, как поработал, он у нас ударник коммунистического труда. Витя его внимательно слушает, и вот, глядишь, отец и сын склонились вместе над какой-то схемой, читают книги по технике, спорят, смеются.
Недавно отец сказал ему: "Мне, сынок, некогда, я буду делать другую работу, а ты подключи свет в землянку". Землянка у нас в стороне от дома, и на лето мы свет отключаем. Витя замялся: "Папа, да я не смогу". Володя поглядел на него и сказал: "Не поверю, смотри-ка, дите какое, подключить свет не можешь, а еще в десятом классе учишься. Я буду недалеко, если что, спросишь". И ушел. А через некоторое время муж говорит мне: "Погляди-ка, мать, как наш сын свет подключил". - "Сам?" - "Сам!" - "Ну и Витя!" А Витя передернул плечом, чего, мол, там, буркнул что-то себе под нос, отвернулся, а сам улыбается".
Неприметные на первый взгляд, очень простые детали обыкновенной жизни описала мать.
Но эти детали полны тепла и большого педагогического смысла.
Мне кажется, семейная обстановка в семье Валентины Саутер идеальная.
В труде, в общих интересах всех членов семьи - взрослых и юных, в общих горестях, коли они выпадают, формируется личность растущего человека.
Не прост, не однозначен этот процесс. Права мать, когда пишет: "Видно, дети состоят из сплошных загадок, решать которые придется нам всю жизнь".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159