Не такими же, нет. Только лучше! Всегда лучше! Запомни это!
Я отвел глаза в сторону.
- Прости, - сказал я негромко.
- Я тебе верю, - сказал дед, - помни это.
В комнате стало тихо. Только где-то тикали часы.
- Скоро каникулы, - сказал дедушка негромко. - Давай проведем их вместе. Иннокентий Евлампиевич выходит из больницы.
- Давай! - воскликнул я, и мне представилась тайга, и мы идем с дедом на лыжах, а за спиной у нас ружья, или едем на автобусе в большой город, или сидим в кино, тесно прижавшись друг к другу.
А вышло по-другому. Вышло еще замечательней...
СПЯЩИЙ ПОСЕЛОК
Начало светать. Дед тревожно ходил по кабинету. Потом стал звонить. Телефоны не отвечали.
- Что-то случилось, - сказал он. - Слышишь, и моторы не работают.
Правда, на улице стало тихо. Всю ночь носились самосвалы, тарахтели вдали снегоочистители, и вдруг все стихло.
- В чем дело? - возмутился дед и стал надевать шинель, чтобы выйти.
Но тут дверь распахнулась.
На пороге стояли отец и начальник стройки. Краснощекие и веселые, будто и не было трех тяжелых дней, трех бессонных ночей.
- Ну все! - сказал начальник стройки. - Поздравляю, Антон Петрович!
Дед сел в кресло, вставил сигарету в мундштук.
- Совсем спятил, - сказал он, - ведь карта перед глазами, знаю прекрасно, что заканчиваем, а испугался, когда стихло.
Он посмотрел на отца, на начальника стройки, на меня. Сказал негромко:
- Как тогда...
Папа и начальник стройки сидели на диване рядом со мной и улыбались.
- Знаете, - сказал дедушка, - есть такое чувство: страх тишины. Когда мы под Берлином стояли, бои очень сильные шли. Сколько ребят полегло... И вдруг - тишина. Я волнуюсь: в чем дело, почему тихо? Приказываю укрепить оборону. Выдвинуть усиленные посты. И вдруг - звонок. Оказывается, все. Капитуляция. Война кончилась. А ведь тоже знал, что победа. Уверен был, часы считал. А тишины испугался. С непривычки.
Начальник стройки встал. Подошел к деду. Взял обеими руками его руку. Крепко сжал. Сказал:
- Спасибо сердечное, Антон Петрович!
- Вот уж не за что! - ответил дед. - Ну а если погоны мои помогли, военный авторитет, за это спасибо не мне говорите. Армии.
Вышли мы втроем на улицу: дедушка, отец и я.
Отправились домой.
Поселок умер словно. Стоят на дороге самосвалы. Шоферы в них спят. Бульдозеры стоят. Тяжелая артиллерия - роторные снегоочистители. Солнце поднимается, а поселок спит. Устал. Три дня и три ночи работал. А теперь спит.
Мы идем по улице, и нам навстречу выбегает почтальонша. Веселая, румяная. И две толстенные сумки у нее впереди.
- Милая! - крикнул весело дед. - Тебе же тяжело, давай поможем!
- Что вы, товарищ генерал! - крикнула почтальонша. - Я привычная, товарищ генерал! Это просто почта за три дня, товарищ генерал!
- Ну вот, - сказал отец, - и почта заработала. Значит, все в порядке.
Мы кивнули почтальонше, вдохнули побольше свежего воздуха и зашагали вперед, взявшись за руки. Трое: дедушка, папа и я.
А дома, когда пришли, увидели такую картину. Мама спит одетая. Даже в валенках. Только телогрейку успела снять.
Мы поглядели на нее и тихонько засмеялись. Чтобы не разбудить.
А потом разделись и уснули сами.
ТЕЛЕГРАММЩИК
Я потом часто думал - вот странно устроено. Если тебе хорошо было, так и жди, скоро станет грустно. Или не повезет, и настроение сразу испортится. Или кто-нибудь скажет обидное.
Не успели мы выспаться, как пришел тот человек. Телеграммщик.
- Рыбаков здесь живет? - спросил он, стоя в дверях и покачиваясь.
От телеграммщика пахло вином, он был небритый, с черной щетиной до самых глаз. Шапка куда-то на затылок съехала. Того и гляди, свалится.
Дед на него посмотрел, весь передернулся. Молча расписался, протянул руку за телеграммой.
- Э-э, нет! - засмеялся телеграммщик. Пощелкал пальцами. - За доставочку! А то голова болит. Три дня все-таки под снегом сидел. Один на один с ней, родимой.
Дедушка взял у мамы двадцать копеек. Отдал дядьке. Тот телеграмму протянул. Но уходить не собирался.
- Слышь! - сказал он деду. - Тут говорят, генерал какой-то нас откопал!
- Говорят! - ответил дед. - Ну, до свидания!
Пьяный рукой махнул.
- Чтоб ему неладно было! - воскликнул. - Лучше бы не откапывал! Как хорошо! На работу идти не надо! Телеграммы эти проклятые никто не шлет!
- Ты что, - спросил дед, - три дня с бутылкой в обнимку?
- Ага! - радостно крикнул телеграммщик. - А генералов этих не звал никто. Подумаешь, генерал! Да я сам, может, майор! Может, и я бы сейчас до генерала дослужился.
Из кухни мама вышла, велела мне в комнату идти. Я не хотел. Боялся деда оставить. Вдруг этот пьяный тут разбушуется? Но дедушка мне кивнул. Сказал:
- Иди, Антошка! Не гляди на этого майора. Мне и то страшно на него смотреть.
Я ушел. Но из комнаты ведь все слышно.
- Не пужайся! - сказал телеграммщик. - Чего такой пужливый? Небось на войне не был? Небось в тылу отсиделся!
Я думал, после этих слов дедушка на него закричит. Выгонит из прихожей. Но он промолчал. А пьяный болтал.
- Зря отсиделся! - говорил он. - На войне хорошо! На войне я человек был, понимаешь? Все под козырек берут! Что прикажешь, то и сделают! Если ошибся - никто не осудит. Не смеют. Вперед - и все!
Дед молчал.
- Нет, - крикнул телеграммщик, - ты не понимаешь! Война лучше! Вот бы сейчас войну! Я бы снова человеком был!
- Как у тебя язык поворачивается, - сказал дед, - такое говорить? Даже если пьяный.
- Ты чо, ты чо! - забормотал телеграммщик. - Думаешь, я Черчилль какой? Войны хочу?
- Давай-ка отсюда, герой! - насмешливо сказал дед. - А то вон внук мой тебя слушает! Подумает еще, что ты действительно майор!
- Майор! - закричал пьяный.
- Если и был майор, так забудь про это. И никому не рассказывай. Армию не позорь. Свое прошлое.
- Ты кто такой? - заорал телеграммщик. - Кто такой - меня учить? Подполковник? Полковник? Генерал, может быть? Ха-ха-ха! Генерал! Плевал я на всех генералов!
- Просто человек, - ответил дед. - Разве этого мало?
Телеграммщик, ругаясь, ушел. В прихожей послышался мамин голос:
- Надо было вызвать милицию.
- Разве поможет? - ответил дед. Голос у него был усталый, тяжелый. Разве поможет милиция, если человек честь потерял?
Дедушка весь вечер ходил молчаливый. Когда его спрашивали что-нибудь, отвечал невпопад. Перед самым сном руку в карман сунул, вытащил бумажку.
Телеграмма! Забыли все про нее.
- "Дорогой Антон, - прочитал дед, - двадцать восьмого марта мне стукнет пятьдесят тчк Непременно прилетай тчк Иванов".
Дед забегал по комнате. Оживился.
- Еду! - крикнул он маме и отцу. - Еду! - крикнул мне.
У меня чуть слезы не выступили. Ведь мы договорились на лыжах покататься в каникулы. В кино вместе походить. Да и вообще мы договаривались весенние каникулы вместе провести. А он уезжает! Уезжает! И про меня забыл!
Дед подошел ко мне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159