— О, смилуйся надо мной, мой повелитель и мой муж! — возопила она и грациозно осела на колени, искусно вплетая в кисею жалостливой мольбы нить соблазна. — Смилуйся надо мной, я припадаю к твоим стопам!
— Я уже осыпал милостями тебя с головы до ног, и это мне очень дорого стоило! — усмехнулся Хадджадж. — Я даже готов нести все расходы по разводу и буду обеспечивать тебя до тех пор, пока ты снова не выйдешь замуж. Если только тебе это удастся. Если тебе этого мало, постарайся выторговать у вождя вашего клана больше. До тех пор, пока закон не позволяет ему прикасаться к тебе, у тебя будет отличный стимул выжать из него все, что сумеешь. Но со мной этот номер больше не пройдет.
— Старый засушенный скорпиошка! — завизжала Лалла. — Да будь ты проклят! Разрази гром силы горние за то, что они вручили меня тебе! Я… я…
Она легко вскочила на ноги, выхватила из стенной ниши тяжелую вазу и метнула ее в мужа. Но ярость затуманила ей глаза, и потому Хадджаджу даже не пришлось увертываться — ваза шмякнулась о стенку и разбилась на кусочки в метре от него. На звон стекла тут же сбежались слуги.
— Уведите ее, — приказал Хадджадж. — И соберите ее вещи. Она возвращается к вождю своего клана.
— Будет исполнено, повелитель.
Слуги кусали губы, чтобы не засмеяться, — похоже, они уже давно ожидали подобного приказа. Лалла не могла этого не заметить и тут же пнула ногой ближайшего, а всех остальных обозвала бездельниками и негодяями. Но как она ни сопротивлялась, ее все же вывели, причем обращались с ней при этом не самым ласковым образом.
Как всегда бесшумно, в покои скользнул Тевфик и, поклонившись сообразно своему возрасту и положению, доложил:
— Мальчик мой, альгарвейский маркиз Балястро просит аудиенции.
— Так за чем дело стало, Тевфик? Зови его сюда. — С хрустом потянувшись, Хадджадж спихнул на пол одну из подушек. — Ты, небось, уже и юбку, и муддир для меня приготовил. Надеюсь, что подобрал что полегче.
Старый дворецкий зашелся в приступе кашля и, лишь отдышавшись, сообщил:
— Сегодня в покровах нет никакой необходимости, господин, ибо маркиз изволил явиться к нам одетым по-зувейзински. А точнее — альгарвейская широкополая шляпа, сандалии, а между ними — маркиз во всем своем естестве.
— И он в таком виде ждет меня на улице? Силы горние! Он же обгорит до костей — его бледная кожа не привыкла к нашему солнцу! — И Хадджадж бросился к гостю навстречу. И хотя силы его были уже не те, что прежде, Тевфика он обогнал с легкостью.
— Позвольте дать вам совет, господин, — пропыхтел старик за его спиной.
— И какой? — бросил через плечо Хадджадж. Он с детства привык принимать советы своего наставника как руководство к действию.
— Пока эта блудница Лалла не вернулась в дом своего клана, следует не спускать с нее глаз, ибо иначе наш дом лишится многих ценных вещей.
До сих пор Тевфик именовал Лаллу не иначе как «младшей женой господина», и в голосе его при этом звучало приличествующее ее положению уважение. Хадджадж мысленно усмехнулся: интересно, старик таким образом высказал свое истинное отношение к бывшей фаворитке или же подладился под настроение хозяина? А может, и то и другое совпало? В любом случае совет был неплох.
— Позаботься об этом, — кивнул он.
— Слушаюсь и повинуюсь. Полагаю, господин соизволит принимать своего гостя в библиотеке? — И, не дожидаясь ответа, старый слуга добавил: — Я уже повелел приготовить там чай, фрукты и вино.
— Спасибо, — также через плечо бросил Хадджадж, но уже у самого выхода замедлил шаг и распорядился: — Для министра поставьте альгарвейские вина.
— Вне всякого сомнения. — В голосе старика послышалась легкая обида: неужели господин считает, что о таких вещах ему стоит напоминать?
Хадджадж толкнул тяжелую деревянную дверь и вышел наружу. Как и все дома-крепости кланов, его дом вполне мог бы при необходимости выдержать длительную осаду. Но сегодня вместо атакующих полчищ у крыльца парился на солнце маркиз Балястро — совершенно голый, бледный и усыпанный с ног до головы бисеринками пота. Увидев хозяина дома, он изысканным жестом снял шляпу и грациозно поклонился:
— Счастлив видеть вас, ваше превосходительство!
— Взаимно, взаимно. И тем более я счастлив видеть, что вы прибыли к нам в закрытой повозке. Заходите скорее, пока мои повара не решили, что вы уже изжарились, и не поторопились подать вас в библиотеку на блюде, — улыбнулся Хадджадж.
— Во время нашей прошлой встречи вы изволили принять меня, соблюдая обычаи нашей страны, — маркиз со вздохом облегчения вступил в тенистый прохладный зал — толстые стены из кирпича-сырца прекрасно предохраняли от жары, — и я подумал, что, навещая вас дома я, по меньшей мере, обязан сделать ответный жест.
— Да, я наслышан о ваших подвигах на этом поприще, вы не первый раз появляетесь в таком виде. Кстати, вы единственный из дипломатов, кто позволяет себе подобное. И должен признать, вы делаете это с истинно альгарвейским щегольством. Но если уж совсем начистоту — для подобного костюма ваша кожа не имеет нужного цвета, и если вы слишком долго пробудете на солнце, она приобретет воистину недопустимые оттенки.
Говоря это, Хадджадж несколько покривил душой: он не мог относиться к наготе маркиза так же естественно, как к наготе своих соплеменников. И дело было не только и не столько в цвете кожи (о чем он заботливо предупредил Балястро), сколько в том, что его смущало выставленное на обозрение типичное для альгарвейца самоуродство. И как зувейзин ни пытался привыкнуть к виду обрезанных, они волей-неволей притягивали его взгляд и создавали неприятное ощущение, будто общаешься с калекой. И чтобы скрыть свои истинные мысли, Хадджадж быстро добавил:
— Причем вся ваша кожа и во всех местах !
— Да! О нем я и забыл! — подхватил шутку Балястро. — Как же мы позволим ему обгореть на солнце, когда у него есть столько других мест, где можно погреться!
В библиотеке, продолжая соблюдать зувейзинские обычаи, прежде чем перейти прямо к делу, маркиз завел неспешный разговор о литературе. Он не читал по-зувейзински и классические каунианские имена предпочитал произносить на альгарвейский манер. В остальном, однако, что немало удивило Хадджаджа, он выказывал Каунианской империи былых времен столь же много уважения, сколь мало выказывали современным каунианам его соплеменники. Министр иностранных дел Зувейзы сгорал от нетерпения, но спросить гостя о причинах подобного странного отношения все же не решался: тема была слишком связана с политикой для приличествующей обычаю легкой застольной беседы. Да и присутствие двух прислуживающих за завтраком девушек настраивало маркиза на весьма игривый лад. Из уважения к гостю своего господина Тевфик прислал в библиотеку самых хорошеньких прислужниц.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203