Отступив за стол в свое кресло (это и выглядело как самое настоящее отступление), Пекка откинула со лба густую черную челку и осведомилась:
— Чем могу быть вам полезна?
Но с чем бы ни явилась деканша, Пекка была уверена, что это не имеет ни малейшего отношения к исследованиям, которые последнее время захватили ее целиком и полностью. Хейкки добилась места главы тавматургического факультета отнюдь не своими магическими способностями. Она была просто очень талантливым бюрократом. Основной ее специальностью была ветеринарная магия. Пекка была уверена, что Хейкки выбрала это направление лишь потому, что ее пациенты никогда не смогли бы указать ей на ее ошибки.
— Я расстроена! — провозгласила профессор.
— Что вас тревожит? — участливо спросила Пекка. Судя по выражению лица декана, если у нее что-то и было расстроено, так только желудок. Пекка понимала, что если она предложит своей начальнице порошки от поноса, то дождется отнюдь не благодарности. И все же искушение было так велико!
— Я расстроена! — повторила Хейкки. — Меня расстраивают продолжительность вашего рабочего времени и объем финансовых и материальных средств, истраченных в последнее время на ваши эксперименты. По сравнению с практикой экспериментальная часть тавматургии должна быть существенно меньше, чем в других направлениях нашей науки.
Сгорая от желания схватить со стола вазу и обрушить ее с размаху на черепушку начальницы, Пекка вежливо улыбнулась:
— Случается, профессор, что теория и эксперимент дополняют друг друга. А еще случается, что теория напрямую проистекает из результатов эксперимента.
— А меня в первую очередь волнует наш бюджет. И я очень хочу услышать от вас, в чем заключается суть ваших последних изысканий, чтобы решить, стоят ли они таких огромных затрат денег и рабочего времени.
Пекка еще не докладывала начальству о своем активном поиске взаимосвязи между законами сродства и подобия. Все работавшие над этим проектом чародеи-теоретики пришли к общему согласию, что чем меньше людей о нем знает, тем лучше. Слишком опасная тема.
Придав лицу самое скорбное выражение, Пекка опустила глаза и прошептала:
— Приношу глубочайшие извинения, но, боюсь, я не могу вам этого сказать.
— Что?! — взвилась деканша. Будь ситуация не такой серьезной, грозный глас начальства мог бы и напугать Пекку, но сейчас она лишь с трудом удержалась от смеха. — Когда я задаю простейший вопрос, то требую на него ответа! — продолжала громыхать Хейкки.
«Да уж, на сложные вопросы у тебя ума не хватит!» — подумала Пекка, а вслух со светлейшей улыбкой выдохнула:
— Нет.
— Что?! — завопила Хейкки тоном выше. — Как вы смеете мне отказывать? — На ее смуглых, как у Пекки, щеках проступили багровые пятна. Но строптивая подчиненная молчала, и это завело профессора еще больше. — Ну раз такое отношение… Я немедленно отменяю все ваши лабораторные привилегии! И поставлю вопрос о вашем неповиновении на академическом совете! — зловеще прошипела она и величественно удалилась.
У Пекки руки чесались, так хотелось запустить ей в спину вазой, но она одернула себя: расшибить башку декану факультета у всех на глазах в коридоре означало дать лишний повод для кривотолков. Месть должна быть тонкой и без крови. Ее губы тронула легкая улыбка. Возможно, с такой же мечтательной улыбкой ее предки пробирались во вражеский лагерь, чтобы перерезать всех спящими. Пекка активизировала свой кристалл, произнесла несколько слов и спокойно вернулась к работе.
Но долго работать ей не дали — в дверь снова постучали, и она со вздохом отложила перо. В коридоре маялся секретарь профессора Хейкки.
— Чем могу быть полезна, Куопио? — осведомилась Пекка, одарив юношу кровожадной улыбкой.
— Декан изволит ждать вас в своем кабинете немедля, — ответил он.
— Будьте любезны известить профессора, что я занята. Впрочем, если ее устроит послезавтра…
Секретарь вылупился на Пекку с таким изумлением, словно она вдруг заговорила на одном из чирикающих языков тропической Шяулии. Так и не дождавшись иного ответа, Куопио предпочел ретироваться, а Пекка снова вернулась к испещренным цифрами и абстрактными символами листам.
Если она просчиталась… нет, не в проблеме взаимосвязи двух законов, а в законах бюрократии городского колледжа Каяни — гореть ей в огне. Когда стук раздался в третий раз, она подскочила от неожиданности и ринулась к двери. Перед ней вновь была профессор Хейкки.
— А, здравствуйте еще раз, — только и сказала Пекка.
Профессорша облизнула губы. Похоже, у нее действительно расстройство желудка — вид еще тот! И это уже само по себе было свидетельством того, что Пекка выиграла. Она это поняла сразу, прежде чем деканша мрачно спросила:
— Почему вы мне не сообщили, что ваши эксперименты проходят под покровительством князя Йоройнена?
— Я не имела права сообщать вам о них. Я вообще никому ничего не должна была о них сообщать. Я пыталась дать вам понять, что ситуация особая, но вы не соизволили выслушать меня. Я вообще не хотела, чтобы вы узнали, что я веду эти исследования.
— Я бы тоже была рада об этом ничего не знать, — скривилась Хейкки. — Мое незнание спасло бы меня от глубочайшего расстройства. Теперь же мне приказано передать вам, — она выплевывала каждое слово, словно оно было пропитано желчью, — что велено оказывать вам любую помощь в подборе ассистентов и выделять любые суммы из нашего бюджета по первому требованию.
Последний пункт, очевидно, уязвлял ее больше всего. Еще никто и никогда не получал неограниченный доступ к княжеской казне. На секунду Пекка даже размечталась, что было бы, окажись она женщиной с экстравагантными вкусами, но тут же осадила себя: князь Йоройнен никогда не дал бы ей денег, если бы считал, что она способна злоупотребить его доверием. Поэтому она ответила:
— Пока я нуждаюсь только в одном: чтобы меня оставили в покое и дали работать.
— Вы это получите, — фыркнула Хейкки, стараясь держаться от нее на расстоянии, как от опасного зверя. Но Пекка и была таким зверем — как иначе она смогла бы укротить деканшу, чувствующую себя на факультете одной из княгинь. Только с помощью одного из семи князей. А это ой как непросто.
Стоя на пороге, Пекка молча наблюдала за гордым отступлением профессорши. И под ее пристальным взглядом отступление превратилось в натуральное бегство: не дойдя до угла, Хейкки перешла на быстрый шаг, почти бег. И озиралась так часто, что чуть не врезалась в стенку.
Проследив, как деканша, все же обойдясь без травм, свернула за угол, Пекка вернулась к своим вычислениям. И сидела над ними до тех пор, пока очередной стук в дверь — на сей раз стучался ее муж — не возвестил о конце рабочего дня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203