Свежая грязь не успела еще высохнуть.
— Плати, — приказал он фортвежцу, многозначительно поигрывая дубинкой.
С руганью и жалобами купчишка все же запустил руку в кошель, сунул каунианке сребреник и ушел, бормоча что-то неласковое под нос. Каунианка внимательно оглядела Бембо.
— А ты, небось, захочешь половину себе забрать — если не все, — заметила она.
— Нет, — ответил жандарм, не раздумывая, и сам удивился: а почему, собственно? В расплату за всех кауниан, что прошли под его конвоем в эшелоны на запад? Бембо и сам не мог сказать. Впрочем, тут ему в голову пришла другая мысль. — Зато можешь по-иному расплатиться.
— Я почему-то так и подумала, — устало и цинично усмехнулась шлюха. — Ну так иди сюда.
Выходя из переулка пару минут спустя, Бембо насвистывал что-то бравурное. Утро обещало быть прекрасным.
И снова они отступали, отступали по глубокому снегу, выпавшему даже здесь, на севере. Дрожа и матерясь, Леудаст подтягивал вверх полы белой накидки, пытаясь пробраться по обочине разбомбленной, разъезженной бывшей дороги на Котбус. Альгарвейские драконы, видно, считали, будто от дороги что-то еще осталось, поскольку время от времени вместе со снегом на землю падали ядра. Порой вслед за разрывом слышались вопли раненных осколками ункерлантских солдат.
— Сударь, — окликнул Леудаст капитана Хаварта, догнав понемногу полкового командира, — сможем мы удержать их до столичных окраин?
— Покуда в Котбусе остается хоть один живой защитник, города им не взять, — уверенно ответил Хаварт.
На какой-то миг это успокоило капрала, но затем Леудаст сообразил, что и этого может оказаться недостаточно. Они миновали поляну, усеянную мертвыми, застывшими телами: ункерлантские крестьяне, зарезанные ункерлантскими же чародеями в отчаянной попытке подавить губительные чары, нацеленные рыжиками на их войско.
Какой же погребальный костер запалит конунг Свеммель, чтобы не позволить противнику подойти к столице? При мысли об этом кровь Леудаста застыла, будто скованная ледоставом в зимнюю стужу. Капрал надеялся, что до этого не дойдет… но только он и его измученные товарищи могли остановить надвигающегося врага.
На краю поля замаячили неуклюжие приземистые силуэты. Леудаст машинально вскинул жезл при виде бегемотов — реакция столь же привычная, сколь бессмысленная, — но сержант Магнульф предупредил:
— Не стреляй! Это наши.
Действительно, бегемоты направлялись на восток, навстречу подступающим альгарвейцам.
— Мы их всех бросаем в бой, — согласился Леудаст. — Если бы еще они могли продержаться подольше в этом бою, совсем хорошо было б.
Задумавшись, он не заметил, что приближается к деревне, пока не обнаружил, что вышел на ее окраину.
— Рассыпаемся! — закричал капитан Хаварт. — Рассыпаемся! Будем обороняться здесь! Отныне рыжики ни одной нашей деревни не возьмут без боя! И мы будем обороняться, пока хоть один из нас остается в живых!
Леудаст забежал в избу, ничем не отличавшуюся от той, где он жил раньше, пока печатники конунга Свеммеля не загребли его в армию. Сразу стало теплее — утих пронзительный ветер. Солдат выглянул в окно и кивнул довольно. Из дома открывался прекрасный обзор, хотя снег валил так густо, что наступающих с восхода альгарвейцев различить еще нельзя было. Впрочем, они увидят своего противника еще позже.
Леудаст едва успел выбрать себе лежку, как альгарвейские ядрометы начали забрасывать деревеньку снарядами. Стены дрожали так, что Леудаст побоялся — сейчас крыша на голову рухнет вместе с чердаком.
— Эффективность, — с горечью прошипел он.
Конунг Свеммель эффективности добивался, а вот альгарвейцы, похоже, впитывали ее с молоком матери. С самого начала войны их ядрометы держались ближе к передовой, чем ункерлантские. «Вот и еще одна причина, почему мы отступали до самого Котбуса», — подумал капрал.
Что будет дальше, он понимал прекрасно. Обработав позиции противника разрывными ядрами, альгарвейцы опробуют прочность обороны и попытаются обойти защитников с фланга. Какие части прикрывают деревню справа и слева, Леудаст не знал, но был уверен твердо: если рыжики полезут на деревню в лоб, то лбы себе и порасшибают.
— Вот они! — заорал кто-то.
Леудаст выглянул в окно. И действительно — снегопад не до конца скрадывал очертания темных фигурок. Альгарвейцы не додумались прикрывать мундиры белыми накидками, чтобы не выделяться на фоне заснеженных полей. Леудасту странным образом стало спокойней оттого, что противник его тоже не безупречен.
Приладив жезл на подоконнике, чтобы не уставали руки, солдат терпеливо выжидал. Едва альгарвейцы подошли на расстояние прицельного выстрела, по ним открыл огонь арьергард, оставленный капитаном Хавартом на восточной окраине безымянной деревни. Несколько рыжиков упали, остальным пришлось залечь, чтобы опробовать на прочность ункерлантские позиции и определить, насколько упорным будет сопротивление.
Вновь начали сыпаться с неба ядра, но теперь — на поля у околицы. Леудаст выматерился про себя. Хрустальных шаров альгарвейцы тоже заготовили больше, нежели соотечественники капрала, и не просто заготовили, а использовали их с ужасающей эффективностью. В очередной — далеко не первый — раз Леудаст пожалел, что ункерлантская артиллерия действовала не столь гибко.
А затем, словно ради того, чтобы доказать — даже ункерлантскому солдату может повезти иной раз, — на подступающих к деревне альгарвейцев обрушился тяжелый град ядер. В воздух взлетали снег и земля, и разорванные тела. Леудаст изорался от восторга до хрипоты. Хоть раз кто-то из высших чинов сработал вовремя и по делу.
— Посмотрим, как вам это понравится, сучьи дети! — вопил он яростно. — Мало не покажется!
Ему пришло в голову, что альгарвейцы могут зарезать в ответ еще пару дюжин — или пару сотен — пленных кауниан, чтобы волшебством сломить сопротивление противника. А ункерлантским чародеям придется в ответ принести в жертву все новых соотечественников Леудаста, чтобы рассеять или обратить вспять вражеское заклятие. «И что, — подумал он, — останется от несчастного Ункерланта к тому времени, когда два войска и два ковена чародеев разделаются с ним?»
Но вместо боевой магии альгарвейцы предпочли пустить в ход бегемотов. На деревню надвигалось с полдюжины громадных зверей. Чтобы вывести бегемота из строя, ядро должно было разорваться у него прямо на загривке. Дважды Леудаст вскрикивал от радости, когда разрывы сбивали чудовище с ног — и всякий раз стонал в отчаянии, когда тварь, пошатываясь, вставала, чтобы продолжить неумолимое свое движение, пугающее целеустремленной медлительностью: на земле лежал толстый слой снега, затрудняя шаг животных.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203
— Плати, — приказал он фортвежцу, многозначительно поигрывая дубинкой.
С руганью и жалобами купчишка все же запустил руку в кошель, сунул каунианке сребреник и ушел, бормоча что-то неласковое под нос. Каунианка внимательно оглядела Бембо.
— А ты, небось, захочешь половину себе забрать — если не все, — заметила она.
— Нет, — ответил жандарм, не раздумывая, и сам удивился: а почему, собственно? В расплату за всех кауниан, что прошли под его конвоем в эшелоны на запад? Бембо и сам не мог сказать. Впрочем, тут ему в голову пришла другая мысль. — Зато можешь по-иному расплатиться.
— Я почему-то так и подумала, — устало и цинично усмехнулась шлюха. — Ну так иди сюда.
Выходя из переулка пару минут спустя, Бембо насвистывал что-то бравурное. Утро обещало быть прекрасным.
И снова они отступали, отступали по глубокому снегу, выпавшему даже здесь, на севере. Дрожа и матерясь, Леудаст подтягивал вверх полы белой накидки, пытаясь пробраться по обочине разбомбленной, разъезженной бывшей дороги на Котбус. Альгарвейские драконы, видно, считали, будто от дороги что-то еще осталось, поскольку время от времени вместе со снегом на землю падали ядра. Порой вслед за разрывом слышались вопли раненных осколками ункерлантских солдат.
— Сударь, — окликнул Леудаст капитана Хаварта, догнав понемногу полкового командира, — сможем мы удержать их до столичных окраин?
— Покуда в Котбусе остается хоть один живой защитник, города им не взять, — уверенно ответил Хаварт.
На какой-то миг это успокоило капрала, но затем Леудаст сообразил, что и этого может оказаться недостаточно. Они миновали поляну, усеянную мертвыми, застывшими телами: ункерлантские крестьяне, зарезанные ункерлантскими же чародеями в отчаянной попытке подавить губительные чары, нацеленные рыжиками на их войско.
Какой же погребальный костер запалит конунг Свеммель, чтобы не позволить противнику подойти к столице? При мысли об этом кровь Леудаста застыла, будто скованная ледоставом в зимнюю стужу. Капрал надеялся, что до этого не дойдет… но только он и его измученные товарищи могли остановить надвигающегося врага.
На краю поля замаячили неуклюжие приземистые силуэты. Леудаст машинально вскинул жезл при виде бегемотов — реакция столь же привычная, сколь бессмысленная, — но сержант Магнульф предупредил:
— Не стреляй! Это наши.
Действительно, бегемоты направлялись на восток, навстречу подступающим альгарвейцам.
— Мы их всех бросаем в бой, — согласился Леудаст. — Если бы еще они могли продержаться подольше в этом бою, совсем хорошо было б.
Задумавшись, он не заметил, что приближается к деревне, пока не обнаружил, что вышел на ее окраину.
— Рассыпаемся! — закричал капитан Хаварт. — Рассыпаемся! Будем обороняться здесь! Отныне рыжики ни одной нашей деревни не возьмут без боя! И мы будем обороняться, пока хоть один из нас остается в живых!
Леудаст забежал в избу, ничем не отличавшуюся от той, где он жил раньше, пока печатники конунга Свеммеля не загребли его в армию. Сразу стало теплее — утих пронзительный ветер. Солдат выглянул в окно и кивнул довольно. Из дома открывался прекрасный обзор, хотя снег валил так густо, что наступающих с восхода альгарвейцев различить еще нельзя было. Впрочем, они увидят своего противника еще позже.
Леудаст едва успел выбрать себе лежку, как альгарвейские ядрометы начали забрасывать деревеньку снарядами. Стены дрожали так, что Леудаст побоялся — сейчас крыша на голову рухнет вместе с чердаком.
— Эффективность, — с горечью прошипел он.
Конунг Свеммель эффективности добивался, а вот альгарвейцы, похоже, впитывали ее с молоком матери. С самого начала войны их ядрометы держались ближе к передовой, чем ункерлантские. «Вот и еще одна причина, почему мы отступали до самого Котбуса», — подумал капрал.
Что будет дальше, он понимал прекрасно. Обработав позиции противника разрывными ядрами, альгарвейцы опробуют прочность обороны и попытаются обойти защитников с фланга. Какие части прикрывают деревню справа и слева, Леудаст не знал, но был уверен твердо: если рыжики полезут на деревню в лоб, то лбы себе и порасшибают.
— Вот они! — заорал кто-то.
Леудаст выглянул в окно. И действительно — снегопад не до конца скрадывал очертания темных фигурок. Альгарвейцы не додумались прикрывать мундиры белыми накидками, чтобы не выделяться на фоне заснеженных полей. Леудасту странным образом стало спокойней оттого, что противник его тоже не безупречен.
Приладив жезл на подоконнике, чтобы не уставали руки, солдат терпеливо выжидал. Едва альгарвейцы подошли на расстояние прицельного выстрела, по ним открыл огонь арьергард, оставленный капитаном Хавартом на восточной окраине безымянной деревни. Несколько рыжиков упали, остальным пришлось залечь, чтобы опробовать на прочность ункерлантские позиции и определить, насколько упорным будет сопротивление.
Вновь начали сыпаться с неба ядра, но теперь — на поля у околицы. Леудаст выматерился про себя. Хрустальных шаров альгарвейцы тоже заготовили больше, нежели соотечественники капрала, и не просто заготовили, а использовали их с ужасающей эффективностью. В очередной — далеко не первый — раз Леудаст пожалел, что ункерлантская артиллерия действовала не столь гибко.
А затем, словно ради того, чтобы доказать — даже ункерлантскому солдату может повезти иной раз, — на подступающих к деревне альгарвейцев обрушился тяжелый град ядер. В воздух взлетали снег и земля, и разорванные тела. Леудаст изорался от восторга до хрипоты. Хоть раз кто-то из высших чинов сработал вовремя и по делу.
— Посмотрим, как вам это понравится, сучьи дети! — вопил он яростно. — Мало не покажется!
Ему пришло в голову, что альгарвейцы могут зарезать в ответ еще пару дюжин — или пару сотен — пленных кауниан, чтобы волшебством сломить сопротивление противника. А ункерлантским чародеям придется в ответ принести в жертву все новых соотечественников Леудаста, чтобы рассеять или обратить вспять вражеское заклятие. «И что, — подумал он, — останется от несчастного Ункерланта к тому времени, когда два войска и два ковена чародеев разделаются с ним?»
Но вместо боевой магии альгарвейцы предпочли пустить в ход бегемотов. На деревню надвигалось с полдюжины громадных зверей. Чтобы вывести бегемота из строя, ядро должно было разорваться у него прямо на загривке. Дважды Леудаст вскрикивал от радости, когда разрывы сбивали чудовище с ног — и всякий раз стонал в отчаянии, когда тварь, пошатываясь, вставала, чтобы продолжить неумолимое свое движение, пугающее целеустремленной медлительностью: на земле лежал толстый слой снега, затрудняя шаг животных.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203