Сержант Панфило припас несколько луковиц и, что было еще важнее, сковородку. Из соседнего с театром дома рота вынесла железную печурку. За зиму снабжение не раз подводило бойцов, и если уж тем удавалось добыть еды, ее приходилось еще и готовить самим. Очень скоро над сковородкой повис мясной дух.
На запах явился один из рядовых, тощий парень по имени Кловизио, и уставился грустными собачьими глазами на шипящие колбаски. В животе у Тразоне бурчало так, что солдат забыл о вежливости.
— Если думаешь выклянчить у нас объедков — катись лучше отсюда… колбасой! — прорычал он.
Выражение обиды на физиономии Кловизио было столь же напускным, как и мигом сброшенный жалостный вид.
— Приятель, — с достоинством промолвил он, — я могу внести свою долю.
Он снял флягу с пояса и осторожно поболтал. Забулькало. На лицах Тразоне и Панфило расплылись улыбки.
— Вот это дело! — заметил сержант, перевернул колбасы острием ножа, окинул оценивающим взором и снял сковороду с огня. — Можно и поделиться.
Трое солдат быстро расправились с колбасой и жареным луком, прихлебывая по очереди огненный ункерлантский самогон из фляги Кловизио.
— Неплохо, — заключил Тразоне, гоняя ножом по сковородке последние колечки лука, и похлопал себя по животу. — Уж получше, чем мясо с костей замерзшего до смерти бегемота.
— Или мяса с костей бегемота, который сначала сдох, а уже потом замерз. И не сразу, — добавил Кловизио.
Тразоне кивнул, поморщившись: тошнотворно-сладковатый привкус подтухшего мяса был знаком ему не хуже, чем любому альгарвейскому солдату на западном фронте.
— И уж куда лучше, чем лапу сосать! — закончил сержант Панфило, чтобы не отставать от товарищей.
— Ага, — поддержал Тразоне, и все трое серьезно кивнули.
Голодать тоже приходилось любому альгарвейцу в Ункерланте. Солдат обернулся к Кловизио:
— Во фляге осталось что-нибудь?
Кловизио тряхнул флягу. Внутри все еще булькало. Тразоне сделал глоток, но допивать не стал, а отдал фляжку сержанту, и тот, воспользовавшись своим высоким чином, выцедил себе в пасть последние капли.
Несколько минут все трое сидели неподвижно, глядя на опустевшую сковородку. Потом Тразоне кивнул, как бы в согласии с невысказанными словами товарищей.
— Неплохо, — повторил он. — Брюхо набили, за воротник заложили…
— И никто не пытается нас спалить, — добавил Кловизио.
— Да, могло быть хуже, — заключил сержант. — На своих шкурах проверено.
Оба рядовых кивнули — действительно, проверяли.
— Даже когда было совсем паршиво, — заметил Тразоне, — можно было хотя бы отстреливаться. Я предпочту оказаться на своем месте, чем на месте какого-нибудь вшивого ковнянина в этих… как их называют — в трудовых лагерях, ждать, пока тебя пустят на чародейное сырье.
— Я по-любому лучше окажусь на своем месте, чем на месте вонючего ковнянина, — объявил Кловизио. — Чем больше их пойдет под нож, тем скорей мы надерем задницы ункерам и разойдемся по домам.
— Домой, — мечтательно протянул Тразоне и встряхнулся, будто неохотно пробуждаясь от сна. — Я уже и не помню, каково это — оказаться дома. Слишком долго на фронте пробыл. Как воевать — помню. А остальное…
Он пожал плечами. Панфило и Кловизио опустили головы.
Отцовский взгляд Леофсигу положительно не нравился. Хестан набрал в грудь воздуху и неспешно выдохнул, как бы растягивая печальный вздох.
— Сынок, но почему? — спросил он. — Наша семья и родные Фельгильды обсуждали ваш союз уже не один месяц, и ты прекрасно знаешь об этом. Ее отец — торговец не из бедных, даже по нынешним скорбным временам. Наш союз с родом Эльфсига пойдет на пользу обеим сторонам. — Он поднял бровь. — А Фельгильда по тебе сохнет. Ты, я думаю, заметил.
— О да, отец! — заверил его Леофсиг.
Они сидели вдвоем в гостиной. Леофсиг поминутно оглядывался на двери и посматривал во двор: не подслушивают ли дядя Хенгист и особенно Сидрок. Хотя и матери с сестрой слушать эту беседу не тоже следовало бы. Собственно говоря, Леофсиг пожалел, что отец вообще завел разговор о свадьбе.
Однако отец вмешался — а когда Хестан брался за что-то, то обыкновенно доводил дело до конца.
— Мне казалось, — продолжил он, — что и тебе девочка нравится.
— Ну да, отец, да, — подтвердил Леофсиг.
Слово «нравится» было не совсем точным, однако вполне заменяло приходившие на ум более грубые.
— Ну и?.. — поинтересовался Хестан с небывалым для него раздражением. — Почему ты отказываешься жениться на девочке? Тогда бы…
Он оборвал себя, но Леофсиг догадывался, что должно было прозвучать: «Тогда бы вы могли тешиться сколько захотите».
— Нет, — отрезал Леофсиг, хотя прекрасно представлял, чем хочет заняться с Фельгильдой, и догадывался, что она не против.
— Но почему ?! — Отец повысил голос, а это с ним бывало совсем редко.
— Потому, — ответил Леофсиг, — что не самое мудрое — брать в жены девушку, которая может ничтоже сумняшеся выдать альгарвейцам, где сейчас Эалстан и с кем. Вот почему. Не могу я его подвести, холера!
Удивление свое Хестан тоже выказывал нечасто.
— О-о… — выдохнул он и, помолчав, пробормотал: — Ого. Вот так, значит, да?
— Ага, — хмуро кивнул Леофсиг. — Не любит она кауниан и всех, кому они по нраву, тоже не любит. Силы горние свидетели, вообще-то Фельгильда славная девушка, — он ясно вспомнил ее восхитительные ласки, — но у нас в семье и без того слишком много тех, кому нельзя доверить всякую тайну.
— Не всякий поставил бы судьбу брата выше семейного счастья. — Хестан склонил голову. — Ты льстишь мне: после твоих слов я начинаю думать, что приложил руку к твоему воспитанию.
— Ну, тут не знаю, — ответил Леофсиг, пожав плечами, — но девушек на свете много, а брат у меня один.
Про себя он недоумевал, куда же подевались в таком случае все эти девушки. Фортвежки из хороших семей в Громхеорте были уже почти все сговорены — как и Фельгильда. Каунианки из хороших семей в последние месяцы торговали собой на улицах — альгарвейцы не позволяли им зарабатывать на хлеб иным способом. Мысль о том, чтобы воспользоваться их услугами, одновременно пугала Леофсига и вводила в искушение.
Отец вздохнул.
— А мне теперь придется объяснять Эльфсигу, что о помолвке объявлять не время… и еще придумать какую-нибудь причину, чтобы он не принялся докапываться — отчего.
— Прости, отец, — промолвил юноша. — Я правда не хотел, чтобы до этого дошло.
Женившись на Фельгильде, он мог бы затащить ее в постель без всяких сложностей. Леофсиг отчаянно завидовал брату, который не поддался трудностям — дважды не поддался, поскольку его возлюбленная была каунианкой.
— Верю. Себя помню в твои годы, — ответил Хестан и хмыкнул — должно быть, вспомнил о чем-то.
Леофсиг попытался представить отца похотливым юнцом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203