Чего ты носом шмыгаешь, когда читаешь «Царю небесный»? Говори: что есть вездесущий, всевидящий и всемогущий?
Петя Бовдня, худенький, маленький мальчик, растерянно моргает, думает, наконец догадывается:
— Волостной урядник!
— Бестолковый! Дубина стоеросовая! Гавори: в скольких лицах господь бог являет нам свою милость?
Петя бледнеет.
Божьи милости батюшка вбивал в наши головы особенно энергично. Стукал Петиным лбом о парту и методически поучал:
— Бог отец — раз! Бог сын — два! Бог дух святой — три!
С «духом святым» Петя падал без чувств на пол.
Дома мамы обмывали наши расплющенные носы, здоровенные шишки на лбах и с обидой на такое «духовное» учение изрекали:
— Святой и божий — на черта похожий. Хоть бы его, господи, прости нас грешных, огненная комета стукнула или что другое. Чтоб не мучил наших детей!
7
В день водосвятия у отца отнялись ноги. Семейный жребий пал на меня:
— На, Сашуня, бутылку! Принеси святой воды. Гляди, сыночек, не пролей дорогой.
Святая вода — высший дар божий. Это и священное питье, и исцеляющий бальзам. Ее лечебная сила не знает границ. Падучие боли изгоняет без промедления. Побеждает и бешенство. Детям ее дают раз в год, в день водосвятия по две-три капли до обеда. Потом бутылку затыкают пробкою и завязывают горлышко холщовым лоскутом. Затыкают туго, старательно, чтобы, не дай бог, святость из нее не улетучилась. Бутылку прячут за иконами — пусть со временем вода наберет целительную силу. Через несколько месяцев вода протухает и от нее так несет, что нос не выдерживает. Но... Именно тогда она становится вполне чудодейственной.
Например, на рассвете ведьма корову выдоила. Поймаешь нечестивую за косы и святою бутылкой трахнешь ее по голове... Готова ведьма, освятилась. Согнет ее, ненавистную, в три погибели.
Святая водичка неплохо и лживый рот лечит. Сперва надо установить, какая губа больше врет, верхняя или нижняя. Установив, что «обе рябые», растирают ладонь священными каплями и с маху, наотмашь бьют по больным губам.
Говорят — помогает.
Воду святили на краю села. Церемония эта несложная.
Подле колодца с журавлем руками мастера Ивы Кравца воздвигался высоченный крест. Чудесный, тонкой работы. Старики уважительно снимали шапки.
— Вот так Ива,— восхищались они.— Вот это штукарь. Даже сам архиерей перекрестился бы, увидев такой крест. И, ей-богу, поклонился бы...
В лютый мороз без рукавиц Ива трудился всю ночь. На рассвете честного мастера рассердило переданное ему попом «согревающее».
— Ну чего вы меня спаиваете... Вы дайте рукам волю. Дайте инструмент — и Ива вам настоящее чудо смастерит.
За одну ночь Ива без инструмента сотворил прекрасное ледовое сооружение. Глянет прихожанин — любуется и не налюбуется.
Отец Иоанн, исполненный величием дня, стал рядом с крестом. Тут же пристроился дьяк с певчими. А рядом с певчими — соль земли, дворяне Педаки.
Творец водосвятского сооружения в рыжей латаной сермяге стоял в сторонке. Стоял, сложив натруженные руки на животе, никем не замечаемый.
Дома меня провожали за водой и поучали:
— Смотри, сынок, не зевай. Как только начнут стрелять и голубей выпускать, а поп станет кропилом махать, живо беги и набирай воду в бутылку.
Воду набирали в разную посуду: в бутылки, ведерки, кувшинчики. Редко кто черпал воду макитрою. Этим занимались те, кто летом святой водой торговал.
Я набрал полную бутылку воды, заткнул ее пробочкой и пошел домой. Дорогой меня встретил Ивась, мой школьный товарищ.
— Зайдем,— просит,— к нам. Погреемся, поиграем в пуговицы. Отца дома нет, сестра борщ варит.
Побывать в теплой хате после водосвятия, где я здорово замерз, поиграть в любимые пуговицы — большое искушение.
— Ивась,— говорю,— я не того... Родители ждут. Без воды не станут обедать.
— Тоже скажешь... Еще далеко до обеда. Заходи!
Не вытерпел — зашел. Поставил на подоконник бутылку с водой и быстренько зубами оторвал от сорочки две пуговицы. Пуговицы от штанов я еще на рождество проиграл,
Начали играть. Во время игры я все же глянул—-месте ли моя посуда с водой.
Мама моя родная! Иваспна сесгра святой водой из моей бутылки долила борщ.
Ой лихо! На лбу моем выступил холодный пот. Дома меня великая кара. Кара в три кнута,
— Не волнуйся,— успокоил меня Ивась.— Ерунда! Подумаешь — вода! Мы это дело поправим. Наберем воды в соседнем колодце. Там вода почище святой. Такая чистая... В прошлом году нам с Федькой Гандиным еще хуже не повезло. Несем с Федькой святую воду в кувшинах, и вдруг налетают на нас сумасшедшие Педаки на фургоне. Куда нам деваться? Мы! — и прыгнули в снег. И перевернули кувшины со святой водой.
Плачем, ревем, но нас мама спасла. Набрала воды из этого же колодца, налила в кувшины, перекрестила их и говорит: «Бог с нею, с водой. Вода как вода. Только отцу ничего не говорите».
Воспользовался я советом доброго товарища. Вытащили мы из колодца бадейку, Ивась опустил бутылку в воду. Взболтали ее, посмотрели на свет — вроде ничего... Хорошая, чистая вода.
Ивась, провожая меня, успокоительно напутствовал:
— Неси, Сашко! Не волнуйся. Ей-богу, сам поп не разберет, какая вода: простая или святая.
Честно скажу, по дороге я тайком перекрестил бутылку, и не зря: сразу на душе легче стало. Первым попробовал воду отец. Похвалил:
— Хорошую водичку, сынок, принес. Затем обратился к маме:
— Видишь, Ялосовета, как какой год... В нынешнем году святая вода намного вкуснее.
8
В великий пост школьников отпускали говеть, причащаться. Сбывать свои грехи.
Мама положила на мою ладонь пятак и сказала:
— Заплатишь за исповедь. Положи голову на аналой и жди, пока батюшка снимет с тебя грехи. Снимет — бросай в тарелку пятак. Мне, сынок, этот самой пригодился бы, на керосин, на спички. Но ничего не поделаешь, бери... Грехи не ждут.
Церковная исповедь — дело нехитрое. Грещил не грешил — а исповедоваться надо. Исповедовался — плати. Плати наличными, в кредит грехи не отпускают.
Возражать не смей. Гиблое дело. Торговец Осип Путный, чтобы избавиться от высокой таксы на грехи, шепотом взмолился:
— Отче! В этом году я совсем мало грешил. Разве только с мукой... Продал ее, подмоченную, прелую, по высокой цене. Проявите, батюшка, свою милость, не берите так дорого. Я уже покаялся и стал на путь праведный.
Отец Иоанн терпеливо выслушал кающегося, но, понимая, что легковерие может расшатать основы христианского вероучения, сердито ткнул торговцу исповедальный крест в губы и строго проговорил:
— Что ты мелешь? Апостола не читаешь?! Читай апостола— праведников не существует. Все грешны. Склони голову, кайся во всех грехах своих.
В церковных проповедях отец Иоанн частенько предупреждал своих прихожан:
— Кто из вас, братия, без греха?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
Петя Бовдня, худенький, маленький мальчик, растерянно моргает, думает, наконец догадывается:
— Волостной урядник!
— Бестолковый! Дубина стоеросовая! Гавори: в скольких лицах господь бог являет нам свою милость?
Петя бледнеет.
Божьи милости батюшка вбивал в наши головы особенно энергично. Стукал Петиным лбом о парту и методически поучал:
— Бог отец — раз! Бог сын — два! Бог дух святой — три!
С «духом святым» Петя падал без чувств на пол.
Дома мамы обмывали наши расплющенные носы, здоровенные шишки на лбах и с обидой на такое «духовное» учение изрекали:
— Святой и божий — на черта похожий. Хоть бы его, господи, прости нас грешных, огненная комета стукнула или что другое. Чтоб не мучил наших детей!
7
В день водосвятия у отца отнялись ноги. Семейный жребий пал на меня:
— На, Сашуня, бутылку! Принеси святой воды. Гляди, сыночек, не пролей дорогой.
Святая вода — высший дар божий. Это и священное питье, и исцеляющий бальзам. Ее лечебная сила не знает границ. Падучие боли изгоняет без промедления. Побеждает и бешенство. Детям ее дают раз в год, в день водосвятия по две-три капли до обеда. Потом бутылку затыкают пробкою и завязывают горлышко холщовым лоскутом. Затыкают туго, старательно, чтобы, не дай бог, святость из нее не улетучилась. Бутылку прячут за иконами — пусть со временем вода наберет целительную силу. Через несколько месяцев вода протухает и от нее так несет, что нос не выдерживает. Но... Именно тогда она становится вполне чудодейственной.
Например, на рассвете ведьма корову выдоила. Поймаешь нечестивую за косы и святою бутылкой трахнешь ее по голове... Готова ведьма, освятилась. Согнет ее, ненавистную, в три погибели.
Святая водичка неплохо и лживый рот лечит. Сперва надо установить, какая губа больше врет, верхняя или нижняя. Установив, что «обе рябые», растирают ладонь священными каплями и с маху, наотмашь бьют по больным губам.
Говорят — помогает.
Воду святили на краю села. Церемония эта несложная.
Подле колодца с журавлем руками мастера Ивы Кравца воздвигался высоченный крест. Чудесный, тонкой работы. Старики уважительно снимали шапки.
— Вот так Ива,— восхищались они.— Вот это штукарь. Даже сам архиерей перекрестился бы, увидев такой крест. И, ей-богу, поклонился бы...
В лютый мороз без рукавиц Ива трудился всю ночь. На рассвете честного мастера рассердило переданное ему попом «согревающее».
— Ну чего вы меня спаиваете... Вы дайте рукам волю. Дайте инструмент — и Ива вам настоящее чудо смастерит.
За одну ночь Ива без инструмента сотворил прекрасное ледовое сооружение. Глянет прихожанин — любуется и не налюбуется.
Отец Иоанн, исполненный величием дня, стал рядом с крестом. Тут же пристроился дьяк с певчими. А рядом с певчими — соль земли, дворяне Педаки.
Творец водосвятского сооружения в рыжей латаной сермяге стоял в сторонке. Стоял, сложив натруженные руки на животе, никем не замечаемый.
Дома меня провожали за водой и поучали:
— Смотри, сынок, не зевай. Как только начнут стрелять и голубей выпускать, а поп станет кропилом махать, живо беги и набирай воду в бутылку.
Воду набирали в разную посуду: в бутылки, ведерки, кувшинчики. Редко кто черпал воду макитрою. Этим занимались те, кто летом святой водой торговал.
Я набрал полную бутылку воды, заткнул ее пробочкой и пошел домой. Дорогой меня встретил Ивась, мой школьный товарищ.
— Зайдем,— просит,— к нам. Погреемся, поиграем в пуговицы. Отца дома нет, сестра борщ варит.
Побывать в теплой хате после водосвятия, где я здорово замерз, поиграть в любимые пуговицы — большое искушение.
— Ивась,— говорю,— я не того... Родители ждут. Без воды не станут обедать.
— Тоже скажешь... Еще далеко до обеда. Заходи!
Не вытерпел — зашел. Поставил на подоконник бутылку с водой и быстренько зубами оторвал от сорочки две пуговицы. Пуговицы от штанов я еще на рождество проиграл,
Начали играть. Во время игры я все же глянул—-месте ли моя посуда с водой.
Мама моя родная! Иваспна сесгра святой водой из моей бутылки долила борщ.
Ой лихо! На лбу моем выступил холодный пот. Дома меня великая кара. Кара в три кнута,
— Не волнуйся,— успокоил меня Ивась.— Ерунда! Подумаешь — вода! Мы это дело поправим. Наберем воды в соседнем колодце. Там вода почище святой. Такая чистая... В прошлом году нам с Федькой Гандиным еще хуже не повезло. Несем с Федькой святую воду в кувшинах, и вдруг налетают на нас сумасшедшие Педаки на фургоне. Куда нам деваться? Мы! — и прыгнули в снег. И перевернули кувшины со святой водой.
Плачем, ревем, но нас мама спасла. Набрала воды из этого же колодца, налила в кувшины, перекрестила их и говорит: «Бог с нею, с водой. Вода как вода. Только отцу ничего не говорите».
Воспользовался я советом доброго товарища. Вытащили мы из колодца бадейку, Ивась опустил бутылку в воду. Взболтали ее, посмотрели на свет — вроде ничего... Хорошая, чистая вода.
Ивась, провожая меня, успокоительно напутствовал:
— Неси, Сашко! Не волнуйся. Ей-богу, сам поп не разберет, какая вода: простая или святая.
Честно скажу, по дороге я тайком перекрестил бутылку, и не зря: сразу на душе легче стало. Первым попробовал воду отец. Похвалил:
— Хорошую водичку, сынок, принес. Затем обратился к маме:
— Видишь, Ялосовета, как какой год... В нынешнем году святая вода намного вкуснее.
8
В великий пост школьников отпускали говеть, причащаться. Сбывать свои грехи.
Мама положила на мою ладонь пятак и сказала:
— Заплатишь за исповедь. Положи голову на аналой и жди, пока батюшка снимет с тебя грехи. Снимет — бросай в тарелку пятак. Мне, сынок, этот самой пригодился бы, на керосин, на спички. Но ничего не поделаешь, бери... Грехи не ждут.
Церковная исповедь — дело нехитрое. Грещил не грешил — а исповедоваться надо. Исповедовался — плати. Плати наличными, в кредит грехи не отпускают.
Возражать не смей. Гиблое дело. Торговец Осип Путный, чтобы избавиться от высокой таксы на грехи, шепотом взмолился:
— Отче! В этом году я совсем мало грешил. Разве только с мукой... Продал ее, подмоченную, прелую, по высокой цене. Проявите, батюшка, свою милость, не берите так дорого. Я уже покаялся и стал на путь праведный.
Отец Иоанн терпеливо выслушал кающегося, но, понимая, что легковерие может расшатать основы христианского вероучения, сердито ткнул торговцу исповедальный крест в губы и строго проговорил:
— Что ты мелешь? Апостола не читаешь?! Читай апостола— праведников не существует. Все грешны. Склони голову, кайся во всех грехах своих.
В церковных проповедях отец Иоанн частенько предупреждал своих прихожан:
— Кто из вас, братия, без греха?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67