Приветливо и тепло провожали.
Незабываемые братские встречи! Вся Москва увлеченно аплодировала неувядаемому расцвету украинской литературы и искусства.
В этих приветливых и теплых встречах ярко выявилась нерушимая дружба украинского и русского народов, великая любовь к родной Коммунистической партии, к Советскому правительству.
Слушайте и глядите же, наши друзья, и радуйтесь! Слушайте же, и наши враги, если у вас, простите, уши не заложило..,
Говорили... И говорили, и передавали —зима будет. Ей-богу, передавали — придет зима, придет холодная. Повеет завируха, закрутит вьюга.
— Как вы — утеплились? — спрашивали.
— Утепляемся! — вы отвечали.— Когда там еще зима будет... Успеем! А может, даст бог, оно и не похолодает...
А. оно не послушало, взяло да и похолодало. Взяло да и повеяло. Да и закрутило...
Конечно, к слову будь сказано, есть еще такие завы, и помзавы, и председатели, и их заместители—умеют утепляться... Пусть в коровниках веет-повевает, зато в собственной хате уютно. Тихо-тихо и тепло. И на столе порядок. Завфермой пугает в хате мороз «обобществленной» чаркой.
Хорошо здоровенной чаркой морозяку пугать. Опрокинул — мороз не знает, куда и деваться. Тогда завфермой «сурьезно» выступает:
— Граждане! Чего вы кричите? Я уже утеплился!
Ну, пусть это мы выдумываем. Возьмем свое слово назад. Завфермой горяченькое молочко пьет, ручаемся— пьет! Пьет и председатель колхоза, пьют и его заместители.
А вы знаете, когда выдуешь крынку горячего молока — никакой мороз не страшен... Смело можешь на Марс лететь — не замерзнешь.
А ведь горяченькое молочко дают коровки. А эти коровки в коровниках и пьют, и едят, и доятся... А в коровниках дырки. Есть дырки, а есть и дырищи. Холодина по коровнику гуляет... И куда же ты ту правду денешь — молоко ветер выдувает.
Не верите? Поверьте: у кого в коровниках тепло, у того и молоко!
Так вот утепляйте сараи и коровники.
Утепляйте — не пожалеете.
«ДА ОНА, ИЗВИНИТЕ, В ЮБКЕ...»
1
Если бы, говорю, моя бабуся встала из могилы, она сразу бы меня спросила:
— Петро, а что это за химера с хвостом? Такое крылатое...
— То, бабуся, не химера. То самолет.
— А что он — сеет или пашет?
— Нет, он летает. На самое небо поднимается.
— О боже! На самое небо?! — вскрикнула бы моя бабуся.— А кто это возле него вертится?
— То вертится Катерина, Катруся... Ваша правнучка.
— А чего она там вертится? Не думает ли на небо лететь?
— Думает. Думает и полетит. Ей-богу, полетит. Ведь теперь, бабуся, женщины глубоко ныряют и высоко взлетают. Всюду женщины наравне с мужчинами и новую жизнь строят и хозяйством руководят.
— Скажи же, внучек, что это такое сделалось, что женщина и управляет и руководит?.. Изменения какие-то произошли, что ли?
— Большие изменения, бабуся, произошли. Великая Октябрьская революция вольную, счастливую дорогу женщинам открыла.
2
Первые революционные дни в нашем селе. Первое крестьянское собрание. Впервые и животрепещущий вопрос поставлен: выбрать женщину делегаткой на районное женское совещание.
На первом собрании первое удивительное решение вынесли: «Ввиду того, что в нашем селе женская сознательность еще не поднялась на должную высоту, делегаткой на женское районное совещание выбрать осведомленного в женском движении Ефима Ничипаренко...»
Прочитав решение, председательствующий сказал:
— Может, у кого будет какая-нибудь другая кандидатура, то давайте.
Пауза. Потом:
— Да какая там другая кандидатура!.. Ефим вполне подходит...
— Пусть Ефим едет. Если не так, то у него есть жена. Она ему пояснит, какие на совещании узлы развязать, а какие завязать.
А где-то от самого порога:
— Мне можно внести предложение?
— Почему же... Конечно, можно. Вносите...
— Вот я стоял-стоял, слушал-слушал, да и подумал: чтобы на женском совещании никакого недоразумения не возникло, то, пожалуй, пусть Ефим сверху штанов наденет юбку...
Еще собрание, многолюдное, большое. Большевик-матрос Самойленко снял бескозырку:
— Товарищи, я предлагаю избрать в президиум женщину из бедного сословия Олену Деркач.
Ладур, крепенький, зажиточный хозяин:
— А что это — президиум?
— Это значит — избранные вами представители будут руководить собранием.
Молчание. Тихо. Вдруг голосина:
— Да она, извините, в юбке. Как же она будет руководить?
Снова тишина, и снова голос разорвал тишину:
— Это, значит, чтобы нами правила баба? Это же форменное издевательство!..
А молодицы — га-ла-ла:
— Какое издевательство?! Что вам юбка плохого сделала — хлеба не напекла?
А председательствующий:
— Кто за то, чтобы в президиум избрать Олену Деркач?
Женщины все «за», мужчины — нет, десять — «за», остальные — «против»:
— Чтобы я да руку за женщину поднял? Чтобы, значит, мной женщина правила? Да никогда!
Нежданно-негаданно от самой печки:
— Ну и потеха! Председательствующий:
— Позвольте? Какая потеха?
— Да как-то оно потешно... Если, говорю, мы начнем женщин во всякие президиумы выбирать, кто ж тогда нам будет борщ варить?
4
В президиум собрания избрали Олену Деркач. Пузатый Ладур:
— Царя скинули, а Олену посадили. Бабл во власть пошла. Конец света!
А по селу:
— Пойдемте посмотрим, как Олена Деркач в президиуме сидит!
— Да ну! В президиуме? Олена? Деркачиха?
— Ей-богу, Олена, ей-богу, Деркачиха. Сидит в президиуме, как королева!
5
Шли года, расцветало советское село. Расцветало и росло. Росли и люди.
В школе открытое партийное собрание. Особенное партийное собрание: впервые в нашем селе в ряды Коммунистической партии вступает женщина-крестьянка.
Председатель собрания:
— Товарищи, мы принимаем в партию женорганиза-тора села — Олену Павловну Деркач. Просим высказывать свои мысли и «за» и «против». Давайте, спрашивайте...
— Позвольте?
— Прошу.
— А разве в партию с детьми принимают? У Олепы же их четверо...
— Принимают. Кто еще просит слова?
— Я.
— Пожалуйста, говорите...
— Скажу: Олена Деркач хорошая женщина, аккуратная. Своих деток воспитывает и за чужими присматривает. Это так. Это правда. Так вот я и думаю: может, сначала пусть Петро, ее муж, вперед бы шел, а тогда уже и Олене открыть двери в партию. Ибо что ни говорите, а она таки баба. А это же дело серьезное!
Взяла слово и старейшая женщина в селе, Мокрпна Ганда:
— Люди добрые!.. И что там говорить... Олену нашу, все мы ее знаем. Знаем как облупленную. Это же она в селе переворот сделала. Издевается муж над женой, а она его за усы — не бесчинствуй! А ясли-то кто устроил? Олена! А детский садик?.. Олена наша дорогая его организовала и украсила... Так пусть наша Олена идет в славную Коммунистическую партию. Мы, женщины, всей душой за это голосуем.
6
Как в водовороте клокотала новая, социалистическая жизнь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
Незабываемые братские встречи! Вся Москва увлеченно аплодировала неувядаемому расцвету украинской литературы и искусства.
В этих приветливых и теплых встречах ярко выявилась нерушимая дружба украинского и русского народов, великая любовь к родной Коммунистической партии, к Советскому правительству.
Слушайте и глядите же, наши друзья, и радуйтесь! Слушайте же, и наши враги, если у вас, простите, уши не заложило..,
Говорили... И говорили, и передавали —зима будет. Ей-богу, передавали — придет зима, придет холодная. Повеет завируха, закрутит вьюга.
— Как вы — утеплились? — спрашивали.
— Утепляемся! — вы отвечали.— Когда там еще зима будет... Успеем! А может, даст бог, оно и не похолодает...
А. оно не послушало, взяло да и похолодало. Взяло да и повеяло. Да и закрутило...
Конечно, к слову будь сказано, есть еще такие завы, и помзавы, и председатели, и их заместители—умеют утепляться... Пусть в коровниках веет-повевает, зато в собственной хате уютно. Тихо-тихо и тепло. И на столе порядок. Завфермой пугает в хате мороз «обобществленной» чаркой.
Хорошо здоровенной чаркой морозяку пугать. Опрокинул — мороз не знает, куда и деваться. Тогда завфермой «сурьезно» выступает:
— Граждане! Чего вы кричите? Я уже утеплился!
Ну, пусть это мы выдумываем. Возьмем свое слово назад. Завфермой горяченькое молочко пьет, ручаемся— пьет! Пьет и председатель колхоза, пьют и его заместители.
А вы знаете, когда выдуешь крынку горячего молока — никакой мороз не страшен... Смело можешь на Марс лететь — не замерзнешь.
А ведь горяченькое молочко дают коровки. А эти коровки в коровниках и пьют, и едят, и доятся... А в коровниках дырки. Есть дырки, а есть и дырищи. Холодина по коровнику гуляет... И куда же ты ту правду денешь — молоко ветер выдувает.
Не верите? Поверьте: у кого в коровниках тепло, у того и молоко!
Так вот утепляйте сараи и коровники.
Утепляйте — не пожалеете.
«ДА ОНА, ИЗВИНИТЕ, В ЮБКЕ...»
1
Если бы, говорю, моя бабуся встала из могилы, она сразу бы меня спросила:
— Петро, а что это за химера с хвостом? Такое крылатое...
— То, бабуся, не химера. То самолет.
— А что он — сеет или пашет?
— Нет, он летает. На самое небо поднимается.
— О боже! На самое небо?! — вскрикнула бы моя бабуся.— А кто это возле него вертится?
— То вертится Катерина, Катруся... Ваша правнучка.
— А чего она там вертится? Не думает ли на небо лететь?
— Думает. Думает и полетит. Ей-богу, полетит. Ведь теперь, бабуся, женщины глубоко ныряют и высоко взлетают. Всюду женщины наравне с мужчинами и новую жизнь строят и хозяйством руководят.
— Скажи же, внучек, что это такое сделалось, что женщина и управляет и руководит?.. Изменения какие-то произошли, что ли?
— Большие изменения, бабуся, произошли. Великая Октябрьская революция вольную, счастливую дорогу женщинам открыла.
2
Первые революционные дни в нашем селе. Первое крестьянское собрание. Впервые и животрепещущий вопрос поставлен: выбрать женщину делегаткой на районное женское совещание.
На первом собрании первое удивительное решение вынесли: «Ввиду того, что в нашем селе женская сознательность еще не поднялась на должную высоту, делегаткой на женское районное совещание выбрать осведомленного в женском движении Ефима Ничипаренко...»
Прочитав решение, председательствующий сказал:
— Может, у кого будет какая-нибудь другая кандидатура, то давайте.
Пауза. Потом:
— Да какая там другая кандидатура!.. Ефим вполне подходит...
— Пусть Ефим едет. Если не так, то у него есть жена. Она ему пояснит, какие на совещании узлы развязать, а какие завязать.
А где-то от самого порога:
— Мне можно внести предложение?
— Почему же... Конечно, можно. Вносите...
— Вот я стоял-стоял, слушал-слушал, да и подумал: чтобы на женском совещании никакого недоразумения не возникло, то, пожалуй, пусть Ефим сверху штанов наденет юбку...
Еще собрание, многолюдное, большое. Большевик-матрос Самойленко снял бескозырку:
— Товарищи, я предлагаю избрать в президиум женщину из бедного сословия Олену Деркач.
Ладур, крепенький, зажиточный хозяин:
— А что это — президиум?
— Это значит — избранные вами представители будут руководить собранием.
Молчание. Тихо. Вдруг голосина:
— Да она, извините, в юбке. Как же она будет руководить?
Снова тишина, и снова голос разорвал тишину:
— Это, значит, чтобы нами правила баба? Это же форменное издевательство!..
А молодицы — га-ла-ла:
— Какое издевательство?! Что вам юбка плохого сделала — хлеба не напекла?
А председательствующий:
— Кто за то, чтобы в президиум избрать Олену Деркач?
Женщины все «за», мужчины — нет, десять — «за», остальные — «против»:
— Чтобы я да руку за женщину поднял? Чтобы, значит, мной женщина правила? Да никогда!
Нежданно-негаданно от самой печки:
— Ну и потеха! Председательствующий:
— Позвольте? Какая потеха?
— Да как-то оно потешно... Если, говорю, мы начнем женщин во всякие президиумы выбирать, кто ж тогда нам будет борщ варить?
4
В президиум собрания избрали Олену Деркач. Пузатый Ладур:
— Царя скинули, а Олену посадили. Бабл во власть пошла. Конец света!
А по селу:
— Пойдемте посмотрим, как Олена Деркач в президиуме сидит!
— Да ну! В президиуме? Олена? Деркачиха?
— Ей-богу, Олена, ей-богу, Деркачиха. Сидит в президиуме, как королева!
5
Шли года, расцветало советское село. Расцветало и росло. Росли и люди.
В школе открытое партийное собрание. Особенное партийное собрание: впервые в нашем селе в ряды Коммунистической партии вступает женщина-крестьянка.
Председатель собрания:
— Товарищи, мы принимаем в партию женорганиза-тора села — Олену Павловну Деркач. Просим высказывать свои мысли и «за» и «против». Давайте, спрашивайте...
— Позвольте?
— Прошу.
— А разве в партию с детьми принимают? У Олепы же их четверо...
— Принимают. Кто еще просит слова?
— Я.
— Пожалуйста, говорите...
— Скажу: Олена Деркач хорошая женщина, аккуратная. Своих деток воспитывает и за чужими присматривает. Это так. Это правда. Так вот я и думаю: может, сначала пусть Петро, ее муж, вперед бы шел, а тогда уже и Олене открыть двери в партию. Ибо что ни говорите, а она таки баба. А это же дело серьезное!
Взяла слово и старейшая женщина в селе, Мокрпна Ганда:
— Люди добрые!.. И что там говорить... Олену нашу, все мы ее знаем. Знаем как облупленную. Это же она в селе переворот сделала. Издевается муж над женой, а она его за усы — не бесчинствуй! А ясли-то кто устроил? Олена! А детский садик?.. Олена наша дорогая его организовала и украсила... Так пусть наша Олена идет в славную Коммунистическую партию. Мы, женщины, всей душой за это голосуем.
6
Как в водовороте клокотала новая, социалистическая жизнь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67