Герой! Он и на фронтах, в Красной Армии был. Гонял и патлатых, и кудлатых. И Махно, и Петлюру гонял. Панас этот в Плоском артель организует. Возможно, Грицько к нему переехал. Григорий тоже такой — никому спуску не давал. Его на хуторе во власть выбрали. Оно какая власть? Бедных вдов коровками наделял! И мне, как комбедовцу, коровку определили, дерева на хату дали. Но-о!..
Жить стало легче. Но тут началась чертовщина — немцы пришли. В касках, а с ними двое с черными хвостами. Один из них здешний: сынок Лобачова... Кулак был, душа из него вон!
Приезжают верхом на конях и сразу цап Грицька за грудки: «Рассказывай, голодранец, где ваша гарнизация?..»
Погнали Грицька Ганду в долинку, туда за пруд, за вербы. Пропал, думаем, человек. Замордуют палачи.
Вывели в долинку и кричат: «Говори, где брат? Где твои большевики?»
«Не знаю,— говорит,— мое дело сторона».
«Врешь, голопузик, знаешь! Ты же у власти был?»
«Какая я,— говорит,— власть? Вы вот когда подхо-дили, ревкомовцы сели на телегу и уехали».
«Куда уехали?»
«Ей-богу,— говорит,— не знаю. Может, на Харьков, а может, и дальше. Они мне ничего не сказали. Уехали они, а вас нет и нет. Собрался народ. Кого, спрашивают, назначим на этот промежуток? Ну а народ в один голос и крикнул: «Грицька назначим! Старый, глупый, ни кола ни двора,— если и убьют, то не жалко!»
Какой-то из карателей, видать главный, в очках, ударил Грицька дважды нагайкой по спине и говорит: «Господа! Разве вы не видите: дурак дураком! Оставьте его!»
Отстегали Грицька нагайками да и бросили в канаву, Но как потом оказалось — Грицько все знал. И ружья, и всякие припасы он партизанам передавал.
Да, вернее всего, к Панасу уехал, потому что, говорят, хутора тоже в их артель пристают.
Но-о!.. Шагай веселей!
Да!..
Вот я Кириллову сыну и говорю: «А потом, парень, бери правее, правее... Сбоку будут вербочки. За вербами левада. За левадой опять вправо, вправо...» Там когда-то выгон был. Ничего не сеяли. Разве нашими плужками да нашими лошадками поднимешь такую целину? Туда хороший плуг надо. «А сколько же,— спрашивает Кириллов сын,— еще верст будет?» — «Да так, говорю, чтоб тебе не соврать, верст, верст... по-старому четыре было... Может, теперь что набежало? Кто знает?» Но-о! Хвостом машешь!..
Словом, парню разжевал и в рот положил. А вот сбился парень с дороги. Молодой, не тертый, не бывалый... Я уж... нет, уж не беспокойтесь. Довезу в самый раз.
Возок дребезжит, а Петр Иванович уверяет нас, что он сроду не плутал, и вдруг — стоп!
— Тпрр!.. Волки б тебя съели. Куда это ты нас завезла? У, чертова скотина!.. Я зазевался, а она!.. Стой! Крутишь головою!..
Повернули назад, начали искать настоящую дорогу. Искали, переспрашивали. Нашли дорогу, выехали, и тут другая беда приключилась: начали съезжать с горы, а на лошадке шлея лопнула.
— А, сгорела б она! Вот вам и ремень!
Начал Петр Иванович сбрую чинить — со штанов поясок упал.
Молодухи идут мимо, смеются:
— Держите, дядько, щтаны, а то убегут.
Сказал им Петр Иванович кудрявенькое словечко, поправил чго нужно в сбруе, стегнул лошадку кнутиком, и возок покатился. Только ненадолго. Пришлось еще раз Петру Ивановичу соскакивать и подтягивать супонь:
— Сгнила б она, проклятая! Как ехать, так и разладится!..
Теперь уж Петр Иванович как сел, так ни слова не сказал. Все думал. О чем он думал, кто его знает.
Может, о том, кто затесался в кооператив да все к себе тянет... Все к себе... А может, Петр Иванович думал, что единоличная техника — ерунда. Надо из нее скорее на широкий путь выбираться. Переходить на социалистический лад.
Может, он именно так думал: коллективом лучше жить, лучше хозяйствовать.
Говорим, неизвестно о чем думал симпатичный Петр Иванович.
А только, когда мы подъехали к артели «Путь Ленина», у Петра Ивановича радостно засияли глаза. Засияли, потому что увидели на полях таких же, как и он, крестьян, которые вместе сеяли, вместе пахали и, возвращаясь домой, вместе песни пели.
Наверное, Петра Ивановича одна-единственная мысль радовала: «Хорошо жить там, где гуртом работают люди!»
Побывали мы еще раз в колхозе «Путь Ленина» и опять встретили симпатичного Петра Ивановича. Директор МТС сказал нам:
— Рекомендую! Непременно заезжайте в колхоз «Путь Ленина». Познакомьтесь, товарищи, как там славно хозяйничают.
— А кто же нас подвезет? — спрашиваем.
— Кто? Да председатель колхоза вас и подвезет. Василий Петрович! — позвал директор.— К тебе люди хотят заехать. Подвезешь?
— А почему добрых людей не подвезти? Прошу! Садитесь!— пригласил Василий Петрович и открыл дверцы голубой «Победы».— Садитесь рядом со мной. Я и председатель, я и шофер. Сам управляю.,,
Дорогой разговорились.
Василий Петрович — агроном. Его колхоз посылал учиться. Закончив Полтавский сельскохозяйственный институт, Василий Петрович с дипломом агронома приехал работать в родное село...
Работал агрономом, а затем колхозники избрали его председателем колхоза.
Ехали, беседовали и не успели оглянуться, как легковая машина прямо в колхозный сад вкатила.
Роскошный сад вырастили колхозники, чудесный, в нем высокосортные груши, яблони. Обильные плоды крепкие ветви книзу пригибают.
За садом на пригорке — школа. Светлая, просторная школа-десятилетка. Больница хорошая в селе построена.
Хороши и детские ясли. Детей в ясли не носят — возят. В колхозе более тысячи велосипедов, двадцать два мотоцикла. Есть на чем маленьких ребят привезти в ясли. Подвозят без опозданий.
Телятницы, свинарки, доярки посмотрят на часы —• пора! Закрутят педалями и айда с юным поколением в детский санаторий.
Чудесным стало обновленное село. Зажегся электрический свет в окнах, и в каждую хату радио из Москвы передает счастливые песни.
Что и говорить — славно колхозники живут, славно и хозяйничают. Одних дойных коров шестьсот голов. А телок тысяча, да еще и двести двадцать!
А поросят, ягнят?..
Какие прекрасные коровники, свинарники построили. Выстроили и различными механизмами их оборудовали. Долго мы с Василием Петровичем ходили по колхозу, а потом в клуб завернули.
Идем, а навстречу нам... Кто бы, думали? Петр Иванович. Пожилой, но статный, выбритый, в вышитой сорочке, направляется в клуб.
— Отец, а где же мама? — спросил Василий Петрович.
— Мать раньше с Галкой ушла в клуб. Галя из Донбасса в гости приехала.
Вспомнили, как мы когда-то ехали с ним да непредвиденные остановки делали.
Петр Иванович добрым словом вспомнил и Панаса, и Грицька.
Какие дорогие люди! Не зря они, стиснув зубы, мужественно дрались за победу великого дела.
КАК Я ТОНУЛ
Утро. Солнечное, прозрачное утро. Я иду на речку, Дома меня предупреждают:
— Иди, да гляди, утонешь, так и домой не приходи! Этого совета я точно придерживаюсь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
Жить стало легче. Но тут началась чертовщина — немцы пришли. В касках, а с ними двое с черными хвостами. Один из них здешний: сынок Лобачова... Кулак был, душа из него вон!
Приезжают верхом на конях и сразу цап Грицька за грудки: «Рассказывай, голодранец, где ваша гарнизация?..»
Погнали Грицька Ганду в долинку, туда за пруд, за вербы. Пропал, думаем, человек. Замордуют палачи.
Вывели в долинку и кричат: «Говори, где брат? Где твои большевики?»
«Не знаю,— говорит,— мое дело сторона».
«Врешь, голопузик, знаешь! Ты же у власти был?»
«Какая я,— говорит,— власть? Вы вот когда подхо-дили, ревкомовцы сели на телегу и уехали».
«Куда уехали?»
«Ей-богу,— говорит,— не знаю. Может, на Харьков, а может, и дальше. Они мне ничего не сказали. Уехали они, а вас нет и нет. Собрался народ. Кого, спрашивают, назначим на этот промежуток? Ну а народ в один голос и крикнул: «Грицька назначим! Старый, глупый, ни кола ни двора,— если и убьют, то не жалко!»
Какой-то из карателей, видать главный, в очках, ударил Грицька дважды нагайкой по спине и говорит: «Господа! Разве вы не видите: дурак дураком! Оставьте его!»
Отстегали Грицька нагайками да и бросили в канаву, Но как потом оказалось — Грицько все знал. И ружья, и всякие припасы он партизанам передавал.
Да, вернее всего, к Панасу уехал, потому что, говорят, хутора тоже в их артель пристают.
Но-о!.. Шагай веселей!
Да!..
Вот я Кириллову сыну и говорю: «А потом, парень, бери правее, правее... Сбоку будут вербочки. За вербами левада. За левадой опять вправо, вправо...» Там когда-то выгон был. Ничего не сеяли. Разве нашими плужками да нашими лошадками поднимешь такую целину? Туда хороший плуг надо. «А сколько же,— спрашивает Кириллов сын,— еще верст будет?» — «Да так, говорю, чтоб тебе не соврать, верст, верст... по-старому четыре было... Может, теперь что набежало? Кто знает?» Но-о! Хвостом машешь!..
Словом, парню разжевал и в рот положил. А вот сбился парень с дороги. Молодой, не тертый, не бывалый... Я уж... нет, уж не беспокойтесь. Довезу в самый раз.
Возок дребезжит, а Петр Иванович уверяет нас, что он сроду не плутал, и вдруг — стоп!
— Тпрр!.. Волки б тебя съели. Куда это ты нас завезла? У, чертова скотина!.. Я зазевался, а она!.. Стой! Крутишь головою!..
Повернули назад, начали искать настоящую дорогу. Искали, переспрашивали. Нашли дорогу, выехали, и тут другая беда приключилась: начали съезжать с горы, а на лошадке шлея лопнула.
— А, сгорела б она! Вот вам и ремень!
Начал Петр Иванович сбрую чинить — со штанов поясок упал.
Молодухи идут мимо, смеются:
— Держите, дядько, щтаны, а то убегут.
Сказал им Петр Иванович кудрявенькое словечко, поправил чго нужно в сбруе, стегнул лошадку кнутиком, и возок покатился. Только ненадолго. Пришлось еще раз Петру Ивановичу соскакивать и подтягивать супонь:
— Сгнила б она, проклятая! Как ехать, так и разладится!..
Теперь уж Петр Иванович как сел, так ни слова не сказал. Все думал. О чем он думал, кто его знает.
Может, о том, кто затесался в кооператив да все к себе тянет... Все к себе... А может, Петр Иванович думал, что единоличная техника — ерунда. Надо из нее скорее на широкий путь выбираться. Переходить на социалистический лад.
Может, он именно так думал: коллективом лучше жить, лучше хозяйствовать.
Говорим, неизвестно о чем думал симпатичный Петр Иванович.
А только, когда мы подъехали к артели «Путь Ленина», у Петра Ивановича радостно засияли глаза. Засияли, потому что увидели на полях таких же, как и он, крестьян, которые вместе сеяли, вместе пахали и, возвращаясь домой, вместе песни пели.
Наверное, Петра Ивановича одна-единственная мысль радовала: «Хорошо жить там, где гуртом работают люди!»
Побывали мы еще раз в колхозе «Путь Ленина» и опять встретили симпатичного Петра Ивановича. Директор МТС сказал нам:
— Рекомендую! Непременно заезжайте в колхоз «Путь Ленина». Познакомьтесь, товарищи, как там славно хозяйничают.
— А кто же нас подвезет? — спрашиваем.
— Кто? Да председатель колхоза вас и подвезет. Василий Петрович! — позвал директор.— К тебе люди хотят заехать. Подвезешь?
— А почему добрых людей не подвезти? Прошу! Садитесь!— пригласил Василий Петрович и открыл дверцы голубой «Победы».— Садитесь рядом со мной. Я и председатель, я и шофер. Сам управляю.,,
Дорогой разговорились.
Василий Петрович — агроном. Его колхоз посылал учиться. Закончив Полтавский сельскохозяйственный институт, Василий Петрович с дипломом агронома приехал работать в родное село...
Работал агрономом, а затем колхозники избрали его председателем колхоза.
Ехали, беседовали и не успели оглянуться, как легковая машина прямо в колхозный сад вкатила.
Роскошный сад вырастили колхозники, чудесный, в нем высокосортные груши, яблони. Обильные плоды крепкие ветви книзу пригибают.
За садом на пригорке — школа. Светлая, просторная школа-десятилетка. Больница хорошая в селе построена.
Хороши и детские ясли. Детей в ясли не носят — возят. В колхозе более тысячи велосипедов, двадцать два мотоцикла. Есть на чем маленьких ребят привезти в ясли. Подвозят без опозданий.
Телятницы, свинарки, доярки посмотрят на часы —• пора! Закрутят педалями и айда с юным поколением в детский санаторий.
Чудесным стало обновленное село. Зажегся электрический свет в окнах, и в каждую хату радио из Москвы передает счастливые песни.
Что и говорить — славно колхозники живут, славно и хозяйничают. Одних дойных коров шестьсот голов. А телок тысяча, да еще и двести двадцать!
А поросят, ягнят?..
Какие прекрасные коровники, свинарники построили. Выстроили и различными механизмами их оборудовали. Долго мы с Василием Петровичем ходили по колхозу, а потом в клуб завернули.
Идем, а навстречу нам... Кто бы, думали? Петр Иванович. Пожилой, но статный, выбритый, в вышитой сорочке, направляется в клуб.
— Отец, а где же мама? — спросил Василий Петрович.
— Мать раньше с Галкой ушла в клуб. Галя из Донбасса в гости приехала.
Вспомнили, как мы когда-то ехали с ним да непредвиденные остановки делали.
Петр Иванович добрым словом вспомнил и Панаса, и Грицька.
Какие дорогие люди! Не зря они, стиснув зубы, мужественно дрались за победу великого дела.
КАК Я ТОНУЛ
Утро. Солнечное, прозрачное утро. Я иду на речку, Дома меня предупреждают:
— Иди, да гляди, утонешь, так и домой не приходи! Этого совета я точно придерживаюсь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67