Батюшка протянул мне листок:
— Прочитайте... мое слово. Слово пастыря. Я же правильно проклинал. Правильно страшил адом. Правильно хулил сочинителей.
Я взял листок. Надо сказать, остро написал гневный богослов.
«Есть,— пишет он,— лоза... Есть верба! Есть прямые кийки-палки, есть изогнутые, ковиньки. Ну а откуда взялась эта анафемская Ол. Ковинька — ума не приложу. Боже, боже... Покарай его твоей грозной десницей. Ну а если это не в твоих силах, то пусть сам сатана переломает ребра этому сочинителю. Аминь».
Листок надоумил меня: передо мною знакомая мантия — Сидор Липник. Я деликатно пояснил автору:
— Батя, батя! Меня, Ковиньку, в пекло толкали, а сами в котел попали. Ай-яй-яй! Бывайте здоровеньки. Кипите веселенько.
* * *
Свое путешествие в пекло я, безусловно, сочинил. Разве я не знаю, что нет ни пекла, ни рая. И притом твердо знаю: на свете есть одно неоценимое — красивая трудовая жизнь. А это... мой рассказ. Просто так... для верующих и неверующих.
Примечание:
Ковинька — палка с загнутым концом.
КАК КОГДА-ТО ЛЕЧИЛИ
«Лечебница» наша, или «аптека», была... тесная, узкая, темная. Посудите сами — небольшие дверцы с улицы, два оконца смотрят на огород. «Лечебница»!
Одно оконце постоянно затемнял Бровко (вы его хоть убейте, все равно ляжет чертов пес спиною к окну — и конец свету). На другом подоконнике мы ставили лекарства, йод, порошки... «Лекарь» допытывается у больного:
— Что с вами?
— Горло... Сужается и сужается...
Фельдшер подводит пациента к окошечку, стучит роговой ложечкой о стекло и адресуется к Бровку:
— Слезай, слезай! Чтоб ты сдох! Скажите: а-а-а! Вот барбоса нажили. Пошел прочь, проклятый. Говорите за мной: а-а-а! Куда ты морду суешь? Вот чертов пес!.. Еще раз — а-а-а. Сашко, возьми палку и прогони этого... беса с окна. Говорите: а... а-а...
«Лекарь» Сергей Павлович «набрался медицины», будучи полковым санитаром в Елецком полку. Помимо полковых медицинских знаний он обладал статной фигурой, носил пышные красивые усы и говорил о больном: «Пришел пациант».
Одному только богу доподлинно известно, как в руках полкового санитара очутилось свидетельство: «Может служить в сельской аптеке фельдшером...»
Я значился помощником «лекаря». В мои обязанности входило: мыть посуду, подметать пол и палкой прогонять «черта» с подоконника.
Мне четырнадцать лет. Я важно шмыгаю носом и не спускаю глаз с высоченной бутылки. На ней страшная наклейка— череп. Над черепом значится: «Спиритус». Боже милостивый! Что за странное слово! Какое чудо таится в этой бутыли?
Набравшись смелости, я заглянул в бутыль. А там пусто. Вот тебе раз! Мне неизвестно, что еще вчера в бутыли «сидело» не чудо, а лихо. Но именно вчера Сергей Павлович в компании волостного старшины всю ночь это самое лихо извлекал из узенького горлышка... Всю ночь напарники трудились. Утром их, утомленных, нашли в арсеньевском хлеву... Старшина милостиво перевесил волостную цепь с бляхою на шею рябой свиньи и приказывал ей: «Носи. Хрюкай. На то ты и свинья...» Идет прием больных. Жалобы разные.
— Колено раздуло... Меланка, жонка моя, и папоротник прикладывала, и с горячими отрубями припарки делала, и любистком лечила.., А оно горит. Все гонит, гонит...
— Что у вас? Косой порезались?.. Пациент шепчет в ответ.
— Какая там коса... Урядник. Нагайкой.
Деды большей частью жалуются на «божеские» проказы.
— Живот... Извиняйте, раздуло, как барабан. Мы это., со своей старой на спас, значит, яблочки и груши святили... И поели свяченых... До этого дня не пробовали, церковного закоча держались... Старуха моя одну, другую грушку пожевала-пожевала и отвернулась. А я целых две мисочки хватануч. Теперь хоть караул кричи.
— У меня под ложечкой болит.., сосет вроде. Сосет и тянет». И тянег... Выпьешь одну-дье чарочки, оно немного отпустит...
Много хлопот с детьми.
— Привязала я дочку к телеге, за ножку, Играй, говорю, Алснка, играй... Маме некогда, маме жать надо, снопы вязать. Играй, дочка, играй... А она играла, да чего-то, глупенькая, и схватила... Не иначе лягушонка проглотила...
Для всех болезней здесь одни и те же лекарства — йод и порошки. Ставится банка с йодом, рядом с ней кисточка. «Лекарь» спрашивает очередного:
— Что болит, Вася?
— Зубы...
— Раскрой рот. Пошире ..
Кисточка опускается в банку, и «лекарь» добросовестно мажет йодом Васины зубы. Во время процедуры больного начинает трясти. Сергей Павлович на это — никакого внимания. Он смазывает десны и нёбо. На прощанье даже в лоб тычет кисточкой с йодом.
— На всякий случай. Может, у тебя,, Вася, голову начнет шатать...
А большее идут, идут...
— На что жалуешься, Степан?
— Печет.
— Где?
— Вот тут.
— Подними сорочку.
И снова кисточка идет в ход.
— Да где же вы, Сергей Павлович, мажете? Я же вам говорю — тут... А вы где кисточкой водите?
Вольной, у которого болят глаза, подставляет «лекарю» затылок. Тот смазывает затылок и как бы мимоходом интересуется:
— Что у тебя, Петро, с затылком?
— Да с затылком ничего. Он, можно сказать, здоровый, а вот глаза... Да мамка дома еще сказала: пускай помажут сзади, а то если помажут спереди, то у тебя и глаза на лоб полезут.
* * *
В нашей «лечебнице» перемена. Земство заменило «фельдшера». Прислали молодого медика Иосифа Карловича..,
До приезда врача один день больных принимаю я. Лечу несложные болезни, каплями глаза закапываю, порошками спасаю от кашля. На мое счастье, больных было немного и болезни оказывались несложными.
— Одышка...
— Этот глаз видит, а вот этот... Хочь стреляй в него — не видит.
— Аппетиту нет... Сую, сую в рот сухой хлеб, а он не лезет... А другого чего, чтобы поесть... Пока — что бог даст.
Подходит симпатичная молодица из Лимана.
— Что у вас? — спрашиваю.— Какая болезнь?
— Я, голуб мой, здорова. Только бог деток не дает. Была у ворожеи и в собор ходила. Молилась, свечки ставила, а деток так и нет. Так наша учительница посоветовала: идите к доктору...
Боже мой, я доктор! Ничего не поделаешь, надо помочь. Нужно лечить. Поставил я на стол всю «медицину»— йод, капли, порошки. Решил лечить всем наличием лекарств.
Смазал колени пациентки йодом, закапал в глаза капли и дал молодице пять порошков.
— Три порошка мужу, а два себе. Пейте с кипяченым молоком. Лечитесь, дорогая.
И что вы думаете — помогли мои порошки. Осенью молодица угостила меня сладким хворостом.
— Спасибо медицине. Дала я мужу три порошка, сама два выпила... Оно и благословилось...
Узнав, за какое лечение угощают меня сладким хворостом, Иосиф Карлович даже присел от хохота. «Быть тебе, Сашко, юмористом».
* * *
Побывал я недавно в родном селе. Мама моя родная! Встань и погляди! Какие перемены. Как просторна, чиста, светла наша больница... Какие широкие окна... И врачи какие. Среди них врач-гинеколог.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
— Прочитайте... мое слово. Слово пастыря. Я же правильно проклинал. Правильно страшил адом. Правильно хулил сочинителей.
Я взял листок. Надо сказать, остро написал гневный богослов.
«Есть,— пишет он,— лоза... Есть верба! Есть прямые кийки-палки, есть изогнутые, ковиньки. Ну а откуда взялась эта анафемская Ол. Ковинька — ума не приложу. Боже, боже... Покарай его твоей грозной десницей. Ну а если это не в твоих силах, то пусть сам сатана переломает ребра этому сочинителю. Аминь».
Листок надоумил меня: передо мною знакомая мантия — Сидор Липник. Я деликатно пояснил автору:
— Батя, батя! Меня, Ковиньку, в пекло толкали, а сами в котел попали. Ай-яй-яй! Бывайте здоровеньки. Кипите веселенько.
* * *
Свое путешествие в пекло я, безусловно, сочинил. Разве я не знаю, что нет ни пекла, ни рая. И притом твердо знаю: на свете есть одно неоценимое — красивая трудовая жизнь. А это... мой рассказ. Просто так... для верующих и неверующих.
Примечание:
Ковинька — палка с загнутым концом.
КАК КОГДА-ТО ЛЕЧИЛИ
«Лечебница» наша, или «аптека», была... тесная, узкая, темная. Посудите сами — небольшие дверцы с улицы, два оконца смотрят на огород. «Лечебница»!
Одно оконце постоянно затемнял Бровко (вы его хоть убейте, все равно ляжет чертов пес спиною к окну — и конец свету). На другом подоконнике мы ставили лекарства, йод, порошки... «Лекарь» допытывается у больного:
— Что с вами?
— Горло... Сужается и сужается...
Фельдшер подводит пациента к окошечку, стучит роговой ложечкой о стекло и адресуется к Бровку:
— Слезай, слезай! Чтоб ты сдох! Скажите: а-а-а! Вот барбоса нажили. Пошел прочь, проклятый. Говорите за мной: а-а-а! Куда ты морду суешь? Вот чертов пес!.. Еще раз — а-а-а. Сашко, возьми палку и прогони этого... беса с окна. Говорите: а... а-а...
«Лекарь» Сергей Павлович «набрался медицины», будучи полковым санитаром в Елецком полку. Помимо полковых медицинских знаний он обладал статной фигурой, носил пышные красивые усы и говорил о больном: «Пришел пациант».
Одному только богу доподлинно известно, как в руках полкового санитара очутилось свидетельство: «Может служить в сельской аптеке фельдшером...»
Я значился помощником «лекаря». В мои обязанности входило: мыть посуду, подметать пол и палкой прогонять «черта» с подоконника.
Мне четырнадцать лет. Я важно шмыгаю носом и не спускаю глаз с высоченной бутылки. На ней страшная наклейка— череп. Над черепом значится: «Спиритус». Боже милостивый! Что за странное слово! Какое чудо таится в этой бутыли?
Набравшись смелости, я заглянул в бутыль. А там пусто. Вот тебе раз! Мне неизвестно, что еще вчера в бутыли «сидело» не чудо, а лихо. Но именно вчера Сергей Павлович в компании волостного старшины всю ночь это самое лихо извлекал из узенького горлышка... Всю ночь напарники трудились. Утром их, утомленных, нашли в арсеньевском хлеву... Старшина милостиво перевесил волостную цепь с бляхою на шею рябой свиньи и приказывал ей: «Носи. Хрюкай. На то ты и свинья...» Идет прием больных. Жалобы разные.
— Колено раздуло... Меланка, жонка моя, и папоротник прикладывала, и с горячими отрубями припарки делала, и любистком лечила.., А оно горит. Все гонит, гонит...
— Что у вас? Косой порезались?.. Пациент шепчет в ответ.
— Какая там коса... Урядник. Нагайкой.
Деды большей частью жалуются на «божеские» проказы.
— Живот... Извиняйте, раздуло, как барабан. Мы это., со своей старой на спас, значит, яблочки и груши святили... И поели свяченых... До этого дня не пробовали, церковного закоча держались... Старуха моя одну, другую грушку пожевала-пожевала и отвернулась. А я целых две мисочки хватануч. Теперь хоть караул кричи.
— У меня под ложечкой болит.., сосет вроде. Сосет и тянет». И тянег... Выпьешь одну-дье чарочки, оно немного отпустит...
Много хлопот с детьми.
— Привязала я дочку к телеге, за ножку, Играй, говорю, Алснка, играй... Маме некогда, маме жать надо, снопы вязать. Играй, дочка, играй... А она играла, да чего-то, глупенькая, и схватила... Не иначе лягушонка проглотила...
Для всех болезней здесь одни и те же лекарства — йод и порошки. Ставится банка с йодом, рядом с ней кисточка. «Лекарь» спрашивает очередного:
— Что болит, Вася?
— Зубы...
— Раскрой рот. Пошире ..
Кисточка опускается в банку, и «лекарь» добросовестно мажет йодом Васины зубы. Во время процедуры больного начинает трясти. Сергей Павлович на это — никакого внимания. Он смазывает десны и нёбо. На прощанье даже в лоб тычет кисточкой с йодом.
— На всякий случай. Может, у тебя,, Вася, голову начнет шатать...
А большее идут, идут...
— На что жалуешься, Степан?
— Печет.
— Где?
— Вот тут.
— Подними сорочку.
И снова кисточка идет в ход.
— Да где же вы, Сергей Павлович, мажете? Я же вам говорю — тут... А вы где кисточкой водите?
Вольной, у которого болят глаза, подставляет «лекарю» затылок. Тот смазывает затылок и как бы мимоходом интересуется:
— Что у тебя, Петро, с затылком?
— Да с затылком ничего. Он, можно сказать, здоровый, а вот глаза... Да мамка дома еще сказала: пускай помажут сзади, а то если помажут спереди, то у тебя и глаза на лоб полезут.
* * *
В нашей «лечебнице» перемена. Земство заменило «фельдшера». Прислали молодого медика Иосифа Карловича..,
До приезда врача один день больных принимаю я. Лечу несложные болезни, каплями глаза закапываю, порошками спасаю от кашля. На мое счастье, больных было немного и болезни оказывались несложными.
— Одышка...
— Этот глаз видит, а вот этот... Хочь стреляй в него — не видит.
— Аппетиту нет... Сую, сую в рот сухой хлеб, а он не лезет... А другого чего, чтобы поесть... Пока — что бог даст.
Подходит симпатичная молодица из Лимана.
— Что у вас? — спрашиваю.— Какая болезнь?
— Я, голуб мой, здорова. Только бог деток не дает. Была у ворожеи и в собор ходила. Молилась, свечки ставила, а деток так и нет. Так наша учительница посоветовала: идите к доктору...
Боже мой, я доктор! Ничего не поделаешь, надо помочь. Нужно лечить. Поставил я на стол всю «медицину»— йод, капли, порошки. Решил лечить всем наличием лекарств.
Смазал колени пациентки йодом, закапал в глаза капли и дал молодице пять порошков.
— Три порошка мужу, а два себе. Пейте с кипяченым молоком. Лечитесь, дорогая.
И что вы думаете — помогли мои порошки. Осенью молодица угостила меня сладким хворостом.
— Спасибо медицине. Дала я мужу три порошка, сама два выпила... Оно и благословилось...
Узнав, за какое лечение угощают меня сладким хворостом, Иосиф Карлович даже присел от хохота. «Быть тебе, Сашко, юмористом».
* * *
Побывал я недавно в родном селе. Мама моя родная! Встань и погляди! Какие перемены. Как просторна, чиста, светла наша больница... Какие широкие окна... И врачи какие. Среди них врач-гинеколог.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67