ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

— Пока в Липовке осядет, а там по главному шляху и попреть. Надо ему наша Метелица. Пока туды-сюды — мы до Добруша докатим, а там он забуксует.
— Не балабонь! — оборвал Лазаря Захар.
— А я што? Я так...— Дядька Лазарь виновато умолк. Председатель Маковский склонился к возу, голова его в сером картузе замаячила перед глазами Артемки. Одет Маковский необычно: в старых галифе и сапогах, в летнике, перетянутом сверху широким кожаным ремнем с дырочками в два ряда; на ремне диковинная сумка, внутри которой, насколько знает Артемка, наган, всамделишный, весь из железа. Вот и сейчас из сумки виднелась круглая рукоятка с блестящим колечком посередине. Вот бы поглядеть этот наган! Но попросить председателя, чтобы показал, у Артемки духу не хватало.
- Ты здесь, Тимофей Антипович, за старшого остаешься,— проговорил Маковский тихо.— Я с ополченцами сверну...
Он долго и внимательно поглядел на дядьку Тимофея, тот молча кивнул и похлопал вожжами по конской спине.
— Григорий Иванович, а как же я? — заволновалась учительница и повернулась к нему.
— Все будет хорошо, Розалия Семеновна. Пока что с Тимофеем Антиповичем...— Он склонился еще ниже и проговорил совсем тихо: — Ты не беспокойся, выздоравливай. Выздоравливай, голубушка!
Розалия Семеновна покраснела еще больше и опустила ресницы.
Подкатил дядька Лазарь, как гусак, вытянув длинную шею.
— Куды? Што? Григорий Иванович, а мы как же? Вместях надо, вместях зручней. Негоже...
— Лазарь!— прикрикнул дядька Тимофей.
— А как же, Антипович? Вместях надо. Вместях...
Артемке надоело коситься на наган — все равно председатель не покажет. Стал глядеть на приближающийся лес, куда они с дедом Антипом и Максимкой ходили по ягоды в начале лета. Красные ягоды, вкусные, на полянке растут. Может, и сейчас возы остановятся? Артемка хоть жменьку да успеет насобирать.
Немного погодя возы начали въезжать в лес и скрываться в нем, как в темном коридоре. Был воз — нырнул в чащу — и нет его, только слышался скрип не смазанных впопыхах колес.
Едва тень первой сосны прикрыла Артемку, только он хотел спросить у матери насчет ягод, как с хвоста в голову обоза прокатился гул людских голосов. Над Метелицей и на выходе из деревни темной полосой поднялась пыль. Послышалось отдаленное тарахтение и несколько рыкающих выстрелов: д-ррр, Д-ррр!
— Мациклетчики! — взвизгнул дядька Лазарь.
— Немцы! — поддержал его бабий голос. И понеслось:
— Господи, когда успели?
— Что ж то будиить?!
— Ой, горечко-о-о!
Запричитали бабы, заголосили что есть мочи. Кто-то кинулся за куст, потом обратно к возу, кто-то свернул в лес, кто-то кричал «но-о-о!», кто-то «тррр!». Мужики зашикали на баб —не время причитать.
Анютка тут же раскрыла рот:
— А-а-а!..
— Цыц! — прикрикнул Артемка по-мужски, но сам поглубже втиснулся между оклунками.
Подбежал Маковский.
— Чего я и боялся,— заговорил он торопливо.— Быстрый, гад! Как снег на голову... Что же, не успели, Тимофей Антипович, придется поворачивать. Ах, черт! — Он скрипнул зубами.
— Я — с вами.— Дядька Тимофей соскочил с воза, оступился и чуть было не упал.
— Нет, Тимофей Антипович,— сказал Маковский.— Не успеешь за нами. И потом... в деревне ты нужней. Я скоро дам знать.
Он взял дядьку Тимофея за плечо, потряс, потом быстро склонился над Розалией Семеновной, чмокнул ее в губы, потом отскочил метра на два, взмахнул рукой, закричал: «Скоре-ей!» — и нырнул в лес. Все ополченцы разом отвалили от возов и скрылись за деревьями.
— Гриша!.. — простонала Розалия Семеновна и откинулась на мешки.
Захар Довбня с минуту постоял около своих, оглядываясь по сторонам, и неожиданно выругался. Он схватил с воза Максимку, торкнул губами куда-то в лицо, посадил на место, торопливо обнял заголосившую тетку Полину и кинулся вслед за мужиками.
— Штой-то, Антипович? Штой-то? — повторял дядька Лазарь, неловко разводя руками.
Немцы догнали обоз. Несколько мотоциклов с колясками проскочили вперед, треском и дымом отпугивая скотину. Люди шарахались в стороны, тесней прижимались к своим возам. Разнеслась по лесу незнакомая речь, непонятные отрывистые выкрики. Мотоциклы остановились вдоль обоза.
Артемка прижался к материному плечу и глядел на немцев, о которых целое лето шумели в деревне, на их-диковинные черные «мациклеты» на трех колесах и такие же черные винтовки с короткими дулами.
— Чего это? — спросил он у матери.
— Тише, сынок, автоматы.
Автоматы эти почище председателева нагана, а про мотоциклы и говорить не приходится. Артемка таких и не видел. Машину полуторку видел, веялку на колхозном дворе видел, даже паровоз на станции видел, а мотоцикла — нет.
Один немец, длинный и носатый, как цапля, крикнул что-то непонятное, остальные попрыгали с мотоциклов, схватили автоматы и устроили такую трескотню по лесу — хоть уши затыкай. Полетела по сторонам кора деревьев, закружилась, как осенью, листва. Анютка завизжала с перепугу.
— Не пищи под ухом! — попытался унять ее Артемка. Ему было интересно поглядеть, как немцы воюют. Страшно, а интересно.
«Навоевавшись», немцы начали выкрикивать что-то по-своему, указывая назад, на Метелицу.
Здоровый немец с закатанными рукавами топтался около Артемкиного воза.
— Рус —лодарь! — кричал он, показывая в улыбке большие белые зубы.— Лес — не корошо.— Он подбежал к возу, поглядел веселыми глазами на Анютку, Артемку, надул щеки что есть мочи, ткнул в них пальцами — получилось «п-ш-ш-ш», да так, что брызгами полетели слюни, и опять рассмеялся.
Подбежал носатый и начал что-то строго говорить веселому немцу. Тот вытянулся по струнке и сделал виноватое лицо. Покалякав минуты две, носатый указал в сторону мотоциклов.
Веселый немец кинулся к своему мотоциклу, а носатый строго глянул на баб, на дядьку Тимофея и зашагал на своих ногах-жердинах в голову обоза.
— Чего он ему, Тимофей? — спросила мать.
— Ругал,— ответил дядька Тимофей.— Говорит: «Ты позоришь мундир немецкого солдата». Ну, и все такое, мол, нельзя ни озлоблять, ни заигрывать с местным населением. Хозяин, говорит, должен быть строгим и заботливым... Хозяин!.. — дядька Тимофей проворчал что-то себе под нос и умолк.
Немцы проехали дальше по лесному шляху. Возы с шумом, треском развернулись и понуро покатили назад, в деревню.
Ворота закрывались с протяжным надсадным скрипом. Антип Никанорович подумал, что надо бы смазать, негоже петлям ржаветь. Пересек двор, отыскал под навесом жестянку с тавотом, взял в руку и задумался, уставясь невидящими глазами в березовые поленья у стенки гумна.
В закутке захрюкала свинья, взвизгнула требовательно, почуяв хозяина. Антип Никанорович поставил банку на прежнее место, подошел к закутку. В щель, просунулся шумно сопящий свиной пятак.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148