ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


— Я знаю, что не заменю тебе Савелия. Но буду стараться, душа из меня вон! Слышишь, Ксения Антиповна?
— Пусти, больно...— Она высвободила руку и невольно оглянулась на дверь, за которой спал Артемка.
Все это было так неожиданно, быстро и дерзко, что не могло не испугать. Демид застал ее врасплох. Ксюша не была готова к ответу, хотя уже неделю, две недели назад предполагала, чувствовала, что именно этим и кончатся его домогания. Но ведь не так быстро, не так сразу...
— Ответь, Ксения,— напирал он, не давая ей сосредоточиться.— Ответь.
— Пьешь ты,— пробормотала она глухо, не решаясь ни отказать, ни согласиться.
— Ну вот, сама же угостила.
— Это к делу. Я не о том.
— А что в том бараке остается? Так, от скуки. Ксения Антиповна, мое слово железное, если когда-нибудь обижу, если... Ответь, слышишь? Ты согласна? — И он снова потянулся к ее руке.
— Не знаю,— прошептала Ксюша.— Не знаю, уйди. Прошу тебя, уйди, не знаю...
— Не прогоняй, ведь все равно—судьба.
— Уйди, пока не отказала. Жалеть будешь.
— Ладно, ладно, ухожу. Железно.
И он, торопливо накинув на плечо свою куртку, вывалился за двери.
...В течение недели они виделись ежедневно — в конторе, на улице, у гаража. Демид терпеливо ждал, только поглядывал на нее вопросительно, молчаливо требуя ответа. Ксюша все обдумала, взвесила, но никак не могла решиться. В пятницу вечером спросила у Артемки, хочет ли он, чтобы дядька Демид жил вместе с ними? Артемка хотел. Еще бы, тогда он сможет кататься на машине сколько влезет.
В субботу Ксюша пригласила Демида поужинать и разрешила ему остаться.
За первую зиму в Сосновке Артемка здорово повзрослел. Это он мог сказать твердо. Как-никак десять годков за плечами. Недаром дядька Демид с ним разговаривает на полном серьезе. Теперь он доводился ему отчимом и поселился в комнате, Артемка же перебрался на топчан за печкой, в кухню — ну точно как дед Антип. А когда дом выстуживался — лез на печку. Благодать!
С дядькой Демидом они ладили с самого начала, когда тот приехал в Сосновку и щедро угостил леденцами в круглой цветастой коробке: она и до сих пор у Артемки — вместо копилки. А складывает он в нее отчимовские рубли, которые получает регулярно за каждую пятерку в дневнике. Мамка поначалу была против, но дядька Демид настоял, вышло по ею. Твердый мужик, всегда по. его выходит. Теперь в коробке скопилась приличная сумма, пожалуй, на коньки железные, самые что ни на есть всамделишные, хватит,. Но если'даже и не хватит, то все равно своя деньга—-дело не малое. Лишь бы в .школе вызывали почаще да отметки ставили, а то взяла моду учителка: спросить спросит, а отметку не поставит.
С отчимом хорошо—добытчик, голодать не приходится, а все потому, что шофер.. Артемка не раз слышал, что зарабатывает дядька Демйд почище всякого оборотчика. И вообще, машина — это вещь: и покататься можно, и даже покрутить баранку. Уже не один раз пробовал. Не вышло, правда. Он и сегодня надеялся хоть немного прокатиться, потому, приготовив уроки и погуляв немного на улице, прибежал домой. Но отчим уехал в Гомель и что-то долго не возвращался.
Артемка срисовывал с «Родной речи» портрет Сталина и прислушивался к звукам улицы в ожидании рокота мотора во дворе. Но вместо машины услышал он стук в дверь. Это пришла Степанида Ивановна.
— Дома? —спросила она с порога.—А то вечно собакам хвосты крутит.
Она сняла свой тулупчик, повесила на гвоздь в кухне и, пройдя в комнату, сразу же сунула нос в Артемкин рисунок.
— Ну, молодец! Как две капли воды. Похож. Только череп зачем проломил?
— Какой череп? — не понял Артемка.
— Обыкновенный. Гляди, лоб вот здесь, у виска, ты вогнул. Потрогай-ка свой лоб, что он у тебя, вогнутый или кругляшом? Потрогай, потрогай,— начала она сердиться, заметив Артемкину улыбку,'— не раздавишь. Что, выпирает? То-то! Давай выправляй, нечего людям лбы поганить. Сам искривил, сам и выравнивай.
Артемка подтер резинкой висок, провел новую линию и слегка затушевал с краю. Получилось намного лучше. Он даже удивился такой быстрой перемене. Одну-то линию всего и провел, а глядится совсем по-другому.
— А что я тебе говорила? — заулыбалась довольно Сте-панида Ивановна.— Ну, ладно. Смотри, что я тебе принесла. У-у, вещь! У букиниста в Гомеле купила.
Артемка не стал допытываться, кто такой букинист, потому что Степанида Ивановна быстро развернула старый платок и выложила на стол большущую, чуть ли не со стиральную доску, книгу с золотистыми буквами на ярко-розовой бархатистой обложке. Таких книг он отродясь не видывал.
— Эпоха Возрождения,— сказала она непонятно и прерывисто вздохнула.
Еще с осени Степанида Ивановна стала бывать у Артемки. Чуть только он задержится дома, не успеет выкольз-нуть на улицу — она тут как тут с книжками диковинными, с нотами. И начинаются поучения да наставления. Мамка говорит, что хватит ему и школы, а Степанида Ивановна свое: «Школа учит грамоте, а культуру дает семья». Она-то интересная, эта самая культура, только и на улицу, к пацанам охота. Последнее же время, как только Степанида Ивановна обнаружила у Артемки «художественные способности», то и вовсе зачастила в гости, прямо спасу нет. Да еще и ворчит, покрикивает, командирша! Правда, она хоть и ворчливая, но добрая, Артемка не в обиде.
— Эпоха Возрождения,— повторила она и начала перевертывать страницы, объясняя, когда и кто рисовал эти картины, что она за такая —эпоха Возрождения.
От ярких красок у Артемки прямо в глазах рябило. Он и представить себе не мог, что где-то на стенах висят такие картины, высятся статуи с хату, а то и больше, величиной. Да к тому же — голые. Он застыдился глядеть на ничем не прикрытых теток с выпирающими титьками и, коротко хихикнув, перевел взгляд на другую картину. Разглядеть, конечно, хотелось все в подробностях, но над ухом у него сопела Степанида Ивановна — как тут станешь любопытствовать?
Выручила его пришедшая с работы мать. Она заметила альбом на столе, поглядела с минуту и осуждающе покачала головой:
— Ну зачем вы ребенку...
— И она туда ж! — вскинулась Степанида Ивановна.— Народец — не соскучишься. Ты ведь образованная женщина, как не поймешь? Это жи-во-пись! Величайшие мастера Возрождения!..
— Ай, как хотите,— отмахнулась мать и ушла в кухню. За ней подалась и Степанида Ивановна, оставив Артемку одного. Теперь можно было разглядывать что угодно, не опасаясь окрика. И все-таки даже наедине с собой было стыдновато. Нарисуют же —как в бане на полке. Вот бы Федьке Рябухе показать... Потеха!
Взрослые о чем-то разговаривали, и Артемка стал прислушиваться. Оно всегда интересно узнать, о чем взрослые говорят. Особенно когда они думают, что дети заняты уроками или еще чем и не слышат их.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148