Наадж».
Осенний день уже гаснет, когда Лаас прибывает в город, но до начала праздничного вечера все же остается время. Он, как и раньше, останавливается у пригородного дорожного мастера, переодевается, получает ключ у супруги своего коллеги — ему стелют постель в мансардной комнате,— и он отправляется искать Наадж.
Переулок, квартира, где живут гимназистки, крупная, дюжая старуха.
Да, здесь.
— Наадж, к тебе гость! — кричит она.
И через некоторое время в дверях появляется Наадж, длинные темные волосы обрамляют продолговатое красивое лицо, одета в простенькое темно-синее платье. И снова странный, резкий контраст с остатками еды на грязном столе в углу комнаты. Картина большого мастера в неопрятной раме.
Идут по улице. Оказавшись рядом, они вдруг не находят того контакта, который возник между ними в последних письмах. Избегают называть друг друга на «ты». Лишь когда они очутились в зале среди посторонних, совершенно незнакомых Лаасу людей, девушка, казалось, стала ему ближе. Наадж оглядывают, с ней здороваются. И на Лаасе задерживаются чьи-то взгляды. Что за человек, который стоит рядом с такой красивой девушкой?
Драматическая группа «Культуры» ставит отрывки из пьес, затем соло на скрипке и мелодекламация. Судя по туалетам дам, присутствуют сливки этого маленького городка. Наадж говорит, что это благотворительный вечер в поддержку общества защиты животных.
В перерыве между танцами они сидят рядом.
Лаас танцует с Наадж. Она говорит, что не очень хорошо умеет танцевать новые танцы. И все же танцует их — с совсем еще молоденькими парнишками и с каким-то приземистым средних лет господином.
Лаас не решается приглашать чужих, и довольно долгое время стул возле него пустует. Может, и ревновать бы начал, если бы Наадж не улыбалась ему. Потом они опять сидят рядом.
Лаас тает от каждого прикосновения девушки и мечтает о том, чтобы остаться с ней наедине.
Они бродят по пустынным, слабо освещенным улочкам города. И чем больше они ходят, тем крепче держатся за руки. Лаас говорит, как он ждал этой встречи, как ему снилось Раагвере. Они заходят в парк, и под большими, голыми, слегка шумящими деревьями он целует Наадж.
Они медленно, в ногу, поднимаются по ступенькам лестницы. Входят в мансардную комнату, куда заглядывает свет слабого уличного фонаря.
Всего один стул. Сняв пальто, садятся, не зажигая огня, на узкую кровать. Он берет ее, и она отвечает со страстью, которая Лаасу до сих пор была незнакома.
Они устали, но Лаас ощущал потребность высказаться, рассказать о себе. После Мийи это уже легче сделать. Только история с Юулой забывается, но когда она потом и вспоминается, он к ней уже не возвращается.
И Наадж рассказывает о своей жизни. И у нее она была печальной и безрадостной. Родилась в неспокойные годы первой мировой войны. Отец — мелкий банковский служащий в Валга, позднее в Таллине. Первые ее воспоминания как раз и связаны с этим дымным, ветреным портовым городом, веселые и грустные вперемежку. Маленькой девчонкой любила ходить с отцом на улицу. Запомнился один из таких выходов — светлый, радостный день. Еще пара светлых воспоминаний из жизни в деревне, на дедушкином хуторе, где жили летом. Но потом — одни унижения. Отец неделями не появлялся дома, приходила полиция и обыскивала все закоулки — отца сочли противником власти. И посадили в тюрьму. Несколько лет не видела его, только мать ездила повидаться и рассказывала об отце. Жалкие подвальные лачуги и грязные дворы, у матери — маленькая продуктовая лавка. Брат был старше и немного помогал матери, о ней же — длинноногой, растрепанной девчонке с широко раскрытыми глазами — никто не заботился, никому не было до нее дела.
...Детский рождественский вечер. Мама сшила из старого платья что-то очень красивое. Елка была вверху, на втором этаже, и они поднимались по лестнице. В праздничном зале она вдруг почувствовала — что-то порвалось. Штрипка. И чулок начал сползать, вот уже сполз по самое колено. Она говорит об этом матери, и, когда они затем уходят, ее не покидает ощущение, будто все взоры обращены только на нее. Вдобавок еще и мама ругается, почему она такая неосторожная и почему на ней все горит.
В школе ей достается от учителей — почему она такая неряха. Наверное, и была такой, потому что, словно нарочно, у нее опрокидывалась чернильница. Зато чтение и письмо идут будто сами собой, в этом она лучшая в классе.
Летом у дедушки на хуторе! Хуже всего к ней относится четырнадцатилетний дядя, брат матери, дразнит, смеется и таскает за волосы. Но и с другими детьми она не очень дружна, возможно по собственной вине. Для своих лет она была рослой, но не сложившееся, упрямой и капризной девочкой.
Вышел из тюрьмы отец, мама продала лавку, и они купили в Раагвере небольшой участок земли, на которой стояло единственное строение — разрушенная мызная конюшня. Опять жили в какой-то конуре,— может, Лаас обратил внимание на выходившее на дорогу окошечко? —
покуда отец не возвел эти каменные своды и не построил на них мансардную комнату.
О школе у нее уже получше воспоминания, особенно об одной учительнице. Старой деве, полной и добросердечной. Она не сердилась за грязные тетради, хвалила и одобряла, если Наадж что-то удавалось. Теперь и тетради меньше пачкались. В последнем классе начальной школы она читала много — все, что попадало под руку. Заданное на дом запоминалось с одного прочтения — и была она умнее одной очень красивой девочки.
Следующий год после окончания школы был самым ужасным. Зимой дома было настолько плохо, что если бы не пошла учиться дальше, то просто сошла бы с ума. И это чудо, что она попала в гимназию. Не было денег, не было одежды, родители в долгах. Два года были очень трудными, часто по утрам нечего было есть, и туфли прохудились. Голова почти всегда болела. Стала кашлять, и школьный врач обнаружил, что у нее слабые легкие. Но школьные табели всегда были хорошие, и ей стали оказывать помощь — после четвертого класса гимназии на лето послали в санаторий. Высокий сухой лес, крупная черника. Была у нее там подружка — и теперь еще частенько переписываются. Это было ее лучшее лето.
Последний школьный год. Борьба в классе за первое место. Ее считали красивой, а ей не хватало нежности и тепла. И тут случилось... Они жили в соседних комнатах. Помогала Альберту писать сочинения и рефераты, он устроил ей очень красивый стол на рождение, она поцеловала Альберта, и вот тогда...
Голос Наадж стал умоляюще тихим. Лаас был тронут этой искренней детской доверчивостью. Они целуются. Громыхает в ночи телега. Отыскав ключ, они крадутся по лестнице вниз. Лаас выкатывает из сарая велосипед, перекидывает его через калитку, и после прощания каждый из них спешит в свою сторону:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65