Выругавшись, она быстро пересекла парковку, ее туфли оставляли на чистом свежевыпавшем снегу маленькие черные следы. Будучи сотрудником, она быстро прошла через контрольно-пропускной пункт и направилась в комнату ожидания. Войдя в приемную, она сбросила пальто и направилась прямо к стойке регистрации.
Медбрат, что сидел за компьютером, поднял голову и улыбнулся. Родес был одним из немногочисленных сотрудников мужского пола, и, безусловно, любимцем, одним из тех, кто находил общий язык со всеми, легко дарил приветствия, улыбки и объятия.
– Эй, красотка, как де... – Он сдвинул брови, когда она подошла ближе, а затем отодвинул стул подальше, увеличивая пространство между ними. – Э... привет.
Нахмурившись, она обернулась, ожидая увидеть позади себя чудовище, учитывая то, как он отпрянул от нее.
– Ты в порядке?
– О, да. Абсолютно. – Его взгляд стал острым. – Как дела?
– Я в порядке. Рада, что пришла, и готова помочь. Где Катя?
– По-моему, она сказала, что будет ждать тебя в кабинете Хэйверса.
– Ну, тогда я пошла.
– Да. Супер.
Она заметила у него на столе пустую кружку.
– Хочешь, я принесу тебе кофе, когда закончу?
– Нет, нет, – сказал он быстро, подняв обе руки вверх. – Я в порядке. Спасибо. Серьезно.
– У тебя точно все хорошо?
– Ага. Я в полном порядке. Спасибо.
Элена ушла, ощущая себя какой-то прокаженной. Обычно она и Родес так легко ладили, а сегодня…
О, Боже мой, подумала она. Ривендж оставил на ней свой запах. Вот в чем дело.
Она обернулась... но что она могла сказать, на самом деле?
Надеясь, что Родес будет единственным, кто это заметил, она вошла в раздевалку, повесила пальто и двинулась дальше, по пути приветственно махая рукой коллегам и пациентам, что встречались ей. Когда она добралась до офиса Хэйверса, дверь была открыта, врач сидел за своим столом, а Катя в кресле спиной к коридору.
Элена тихо постучала по двери.
– Привет.
Хэйверс поднял на нее глаза, а Катя посмотрела через плечо. Они оба были явно враждебно настроены.
– Проходи, – сказал доктор сердито. – И закрой дверь.
Сердце Элены забилось очень часто, но она выполнила его просьбу. Рядом с Катей стояло пустое кресло, и она села, потому что ее колени внезапно подогнулись.
Элена уже бывала в этом кабинете раньше, обычно для того, чтобы напомнить врачу, чтобы тот поел, потому что как только он начинал изучать карточки пациентов, то терял счет времени. Но на этот раз все было по-другому.
Повисло долгое молчание, во время которого бледные глаза Хэйверса старались не встречаться с ее, он просто теребил дужки своих черепаховых очков.
Первой заговорила Катя, и голос у нее был жесткий:
– Вчера вечером, перед тем как я ушла, один из охранников, который мониторит все камеры, довел до моего сведения, что ты заходила в аптечное отделение. Одна. Он сказал, что видел, как ты взяла какие-то таблетки и ушла. Я посмотрела запись и проверила соответствующие полки – это был пенициллин.
– Почему ты просто не привела его сюда? – спросил Хэйверс. – Я бы немедленно осмотрел Ривенджа.
Последовал момент, почти как в каком-то сериале, когда камеры показывают крупным планом лицо героини: Элена чувствовала себя так, будто все мгновенно отдалилось от нее, офис отошел куда-то очень далеко, а на нее как будто направили софиты и стали рассматривать в микроскоп.
Вопросы мелькали у нее в голове. Она что, на самом деле думала, что ей сойдет с рук ее поступок? Она ведь знала о камерах... но, все же, не вспомнила о них, когда шла через аптечную проходную вчера вечером.
В результате этого все изменится. Ее жизнь, эта постоянная борьба, теперь станет невыносимой.
Судьба? Нет... скорее глупость.
Как, черт возьми, она могла совершить подобное?
– Я уволюсь, – сказала она резко. – Прямо сегодня. Мне не следовало этого делать... Я беспокоилась о нем, переживая из-за того, что случилось со Стефаном, и приняла неверное решение. Я глубоко сожалею.
Ни Хэйверс, ни Катя, не сказали ни слова, но этого и не требовалось. Все дело в доверии, а она обманула их. И нарушила правила больничной техники безопасности.
– Я освобожу свой шкафчик. И немедленно уйду.

Глава 33.
Ривендж нечасто виделся с матерью.
Он размышлял об этом, подъезжая к убежищу, в которое перевез ее почти год назад. После того, как семейный дом в Колдвелле подвергся риску нападения лессеров, он вывез всех в этот Тюдоровский особняк к югу от города.
Это был единственный положительный момент от похищения сестры… ну это, и еще тот факт, что Бэлла нашла себе достойного мужчину, Брата, который спас ее. Увозя мать и ее любимую служанку-доджена из города, Рив спас их от ужаса, который постиг тем летом всю аристократию со стороны Общества Лессенинг.
Рив припарковал Бентли перед особняком, и, прежде чем он вышел из автомобиля, дверь дома распахнулась, и на свету, поеживаясь от холода, появилась доджен его матери.
Подошва ботинок скользила, поэтому Рив шел по снегу очень осторожно.
– Она в порядке?
Доджен смотрела на него снизу вверх, ее глаза блестели от слез.
– Время уже подходит.
Рив отказывался принимать происходящее. Он зашел внутрь, закрыл за собой дверь.
– Это невозможно.
– Мне очень жаль, господин. – Доджен достала белый носовой платок из кармана своей серой формы. – Очень жаль...
– Она еще не так стара.
– Ее долгую жизнь не исчислить годами.
Доджен хорошо знала, что происходило в доме в то время, когда с ними жил отец Бэллы. Ей часто приходилось убирать осколки разбитой посуды. Перевязывать и ухаживать.
– Воистину, я не могу вынести того, что она уходит, – сказала горничная. – Я пропаду без моей хозяйки.
Рив положил онемевшую руку ей на плечо и осторожно сжал.
– Ты не можешь знать наверняка. Она не была у Хэйверса. Давай я пойду и побуду с ней, хорошо?
Когда доджен кивнула, Рив медленно поднялся по лестнице на второй этаж, минуя семейные портреты в масле, которые перевез из старого дома.
Поднявшись, он повернул налево и постучал в дверь.
– Мамэн?
– Войди, сын мой, – послышался из-за двери ответ на Древнем языке, и он вошел в будуар матери.
Знакомый аромат Chanel №5 действовал на него успокаивающе.
– Где ты? – спросил он через множество рядов развешанных платьев.
– Я здесь, сын мой возлюбленный.
Пробираясь сквозь ряды блузок, юбок и бальных платьев, Рив глубоко вдыхал. Парфюм его матери был на всей одежде, что была развешена по цвету и типу, и бутылочка с ним стояла на богато украшенном туалетном столике, среди средств для макияжа, лосьонов и пудры.
Он нашел ее возле огромного трехстворчатого зеркала. Она гладила.
Что было более чем странно, и заставило его присмотреться к ней внимательнее.
Его мать выглядела благородно даже в своем розовом халате: ее белые волосы украшали идеально пропорциональную головку, осанка была изысканной, она сидела на высоком табурете, на пальце сверкал массивный бриллиант грушевидной формы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174