Если честно, она просто ненормальная. В любом случае, может быть, ты позвонишь мне и поговоришь со мной об этом? Я была бы тебе за это очень признательна. Пока».
Он удалил сообщение и положил сотовый телефон на стол рядом с черным кожаным пресс-папье, так чтобы LG[165] был расположен наравне с ним и строго вертикально.
Хекс направилась к нему, и, когда подошла совсем близко, раздался резкий стук, и кто-то вошел в комнату.
– Дай нам минуту, Трэз, – услышал он ее голос. – Найди Ралли, и никого сюда не впускай.
– Что проис…
– Сейчас же. Пожалуйста.
Ривендж смотрел на телефон, смутно различая какие-то шорохи и звук захлопнувшейся двери.
– Ты слышала это? – спокойно спросил он ее.
– Слышала что? – спросила Хекс, подойдя еще ближе и опускаясь на колени рядом с его стулом.
– Этот звук?
– Рив, что она сделала?
Он смотрел ей в глаза, но перед собой видел лишь мать на смертном одре. Забавно, у обеих женщин в глазах было одинаковое умоляющее выражение. Он хотел защитить их обеих. Элена тоже была в этом списке. И его сестра. Там же были Роф и Братство.
Ривендж подался вперед и взял в ладонь подбородок своей «Правой руки».
– Это всего лишь хрень, связанная с Братством, и я очень устал.
– Как бы не так, черт возьми.
– Я могу попросить тебя кое о чем?
– Что?
– Если я попрошу тебя позаботиться об одной женщине, ты сделаешь это для меня?
– Да, черт меня побери, да. Боже, я мечтаю убить эту суку уже лет двадцать.
Он опустил руку, а затем протянул ладонь.
– Поклянись честью.
Хекс по-мужски сжала его ладонь, и не просто соглашаясь, а давая обет.
– Даю тебе слово.
– Спасибо. Послушай, Хекс, я собираюсь…
– Но сначала ты расскажешь мне.
– Или ты посадишь меня под замок?
Хекс села на пятки.
– Что. Мать твою. Происходит.
– Просто Вишес с небольшими затруднениями.
– Черт, у Рофа снова проблемы с Глимерой?
– Пока существует Глимера – так и будет.
Она нахмурилась.
– Почему сейчас ты думаешь о пляжной рекламе из восьмидесятых?
– Потому что в моду опять возвращаются цепочки с медальонами. Поверь мне на слово. И перестань на меня давить.
Последовало долгое молчание.
– Попробую списать все на то, что ты до сих пор под впечатлением от смерти своей матери.
– Отличный план. – Он уперся тростью в пол. – А теперь я собираюсь немного отдохнуть. Я почти два дня не спал.
– Прекрасно. Но в следующий раз, постарайся блокировать мое сознание чем-нибудь менее страшным, чем Дени Террио [166] на Багамских островах.
Оставшись в одиночестве, Рив огляделся. Его офис много всего повидал: уйму денег, что переходили из рук в руки; тонны наркотиков, по тому же маршруту; сполна умников, которые пытались наколоть его, а потом истекали здесь кровью.
Через открытую дверь спальни, он посмотрел на квартиру, в которой провел так много ночей. Отсюда даже немного виднелась душевая.
В прошлом, еще до того, как он перестал переносить яд принцессы был в состоянии встречаться с ней и одновременно заботиться о своем бизнесе, был достаточно силен, чтобы самостоятельно возвращаться домой, Рив всегда мылся в этой ванной комнате. Он не хотел загрязнять дом своей семьи тем, что было на его коже, и ему требовалось огромное количество мыла, горячей воды и усилий, прежде чем он мог вернуться к своей матери и сестре. Ирония заключалась в том, что всякий раз, когда он приходил домой, мать непременно спрашивала его, не посещал ли он спортзал, потому что у него был «такой здоровый румянец на лице».
Но он никогда не был чистым. Злые деяния – это не грязь, их не смоешь так просто.
Ривендж откинул голову назад и подумал о ЗироСам. Перед глазами проплыла комната Ралли, где они взвешивали и расфасовывали товар, VIP-секция, водопад у стены, открытый танцпол и бар. Он знал каждый дюйм этого клуба и все, что в нем происходило, начиная с того, что его девочки делали стоя на коленях и лежа на спине, и заканчивая тем, как букмекеры разбирались со ставками, а наркоманы, с которыми имела дело Хекс, с передозом.
Какой же это грязный бизнес.
Он размышлял о том, что Элена потеряла работу, потому что принесла ему антибиотики, которые он, упрямый мудак, не удосужился взять у Хэйверса сам. Вот что считается хорошим поступком. И он знал это не потому, что многому научился в материнском окружении, а потому, что знал, что представляет собой Элена. Она была доброй в душе, поэтому и была способна на добрые деяния.
То, что он делал здесь, никогда не являлось чем-то хорошим, потому что таким был он сам.
Рив думал о клубе. Дело в том, что места твоей жизни, как и одежда, которую ты носишь, или автомобиль, который водишь, или твои друзья и партнеры, были отражением того, как ты живешь. А он жил темной, жестокой и убогой жизнью. И умрет, судя по всему, также.
Он заслуживал того места, в которое направлялся.
Подходя к двери, Ривендж думал о том, что наконец-то собирается поступить правильно. Единственный раз в своей жизни, он собирается сделать что-то хорошее, и для этого у него был правильный повод.
Он совершит этот хороший, правильный поступок для того короткого списка людей, которых ... любил.
Глава 52
На другом конце города, в особняке Братства, Тор сидел в бильярдной комнате, примостив свою задницу на стул, который поставил таким образом, чтобы можно было видеть дверь фойе. В правой руке он держал новенькие черные часы Таймекс «Indiglo», на которых пытался установить точное время и дату, а левым локтем придерживал высокий бокал с молочно-кофейным коктейлем. Он почти настроил часы и уже на четверть прикончил коктейль.
Его желудок не справлялся с тем количеством еды, что приходилось поглощать, и каждый раз старался от нее избавиться как можно скорее, но Тору было плевать на это. Его цель – как можно быстрее набрать вес, так что его внутренностям оставалось лишь смириться с подобной жизненной программой.
Часы издали финальный писк, и он надел их на запястье, уставившись на циферблат, на котором горели цифры 4:57.
Он снова посмотрел на дверь фойе. Хрен с ними – с часами и едой. На самом деле он ждал, когда в эту чертову дверь войдет Джон в сопровождении Блэя и Куина.
Он хотел, чтобы его мальчик вернулся домой целым и невредимым. Хотя теперь Джона с трудом можно было назвать мальчиком, и он перестал им быть уже давно, почти год назад, в тот самый день, когда Тор бросил его совсем одного.
– Не могу поверить, что ты это не смотришь.
Голос Лэсситера заставил Тора поднять бокал и сделать затяжной глоток через соломинку, что помешало ему бросить ублюдку очередное «заткнись, а». Ангел любил смотреть телевизор, но по большей части страдал синдромом дефицита внимания[167] и постоянно переключал каналы. Бог знает, что он смотрел на этот раз.
– Я о том, что она самостоятельная женщина, совершенно одинокая в этом мире.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174
Он удалил сообщение и положил сотовый телефон на стол рядом с черным кожаным пресс-папье, так чтобы LG[165] был расположен наравне с ним и строго вертикально.
Хекс направилась к нему, и, когда подошла совсем близко, раздался резкий стук, и кто-то вошел в комнату.
– Дай нам минуту, Трэз, – услышал он ее голос. – Найди Ралли, и никого сюда не впускай.
– Что проис…
– Сейчас же. Пожалуйста.
Ривендж смотрел на телефон, смутно различая какие-то шорохи и звук захлопнувшейся двери.
– Ты слышала это? – спокойно спросил он ее.
– Слышала что? – спросила Хекс, подойдя еще ближе и опускаясь на колени рядом с его стулом.
– Этот звук?
– Рив, что она сделала?
Он смотрел ей в глаза, но перед собой видел лишь мать на смертном одре. Забавно, у обеих женщин в глазах было одинаковое умоляющее выражение. Он хотел защитить их обеих. Элена тоже была в этом списке. И его сестра. Там же были Роф и Братство.
Ривендж подался вперед и взял в ладонь подбородок своей «Правой руки».
– Это всего лишь хрень, связанная с Братством, и я очень устал.
– Как бы не так, черт возьми.
– Я могу попросить тебя кое о чем?
– Что?
– Если я попрошу тебя позаботиться об одной женщине, ты сделаешь это для меня?
– Да, черт меня побери, да. Боже, я мечтаю убить эту суку уже лет двадцать.
Он опустил руку, а затем протянул ладонь.
– Поклянись честью.
Хекс по-мужски сжала его ладонь, и не просто соглашаясь, а давая обет.
– Даю тебе слово.
– Спасибо. Послушай, Хекс, я собираюсь…
– Но сначала ты расскажешь мне.
– Или ты посадишь меня под замок?
Хекс села на пятки.
– Что. Мать твою. Происходит.
– Просто Вишес с небольшими затруднениями.
– Черт, у Рофа снова проблемы с Глимерой?
– Пока существует Глимера – так и будет.
Она нахмурилась.
– Почему сейчас ты думаешь о пляжной рекламе из восьмидесятых?
– Потому что в моду опять возвращаются цепочки с медальонами. Поверь мне на слово. И перестань на меня давить.
Последовало долгое молчание.
– Попробую списать все на то, что ты до сих пор под впечатлением от смерти своей матери.
– Отличный план. – Он уперся тростью в пол. – А теперь я собираюсь немного отдохнуть. Я почти два дня не спал.
– Прекрасно. Но в следующий раз, постарайся блокировать мое сознание чем-нибудь менее страшным, чем Дени Террио [166] на Багамских островах.
Оставшись в одиночестве, Рив огляделся. Его офис много всего повидал: уйму денег, что переходили из рук в руки; тонны наркотиков, по тому же маршруту; сполна умников, которые пытались наколоть его, а потом истекали здесь кровью.
Через открытую дверь спальни, он посмотрел на квартиру, в которой провел так много ночей. Отсюда даже немного виднелась душевая.
В прошлом, еще до того, как он перестал переносить яд принцессы был в состоянии встречаться с ней и одновременно заботиться о своем бизнесе, был достаточно силен, чтобы самостоятельно возвращаться домой, Рив всегда мылся в этой ванной комнате. Он не хотел загрязнять дом своей семьи тем, что было на его коже, и ему требовалось огромное количество мыла, горячей воды и усилий, прежде чем он мог вернуться к своей матери и сестре. Ирония заключалась в том, что всякий раз, когда он приходил домой, мать непременно спрашивала его, не посещал ли он спортзал, потому что у него был «такой здоровый румянец на лице».
Но он никогда не был чистым. Злые деяния – это не грязь, их не смоешь так просто.
Ривендж откинул голову назад и подумал о ЗироСам. Перед глазами проплыла комната Ралли, где они взвешивали и расфасовывали товар, VIP-секция, водопад у стены, открытый танцпол и бар. Он знал каждый дюйм этого клуба и все, что в нем происходило, начиная с того, что его девочки делали стоя на коленях и лежа на спине, и заканчивая тем, как букмекеры разбирались со ставками, а наркоманы, с которыми имела дело Хекс, с передозом.
Какой же это грязный бизнес.
Он размышлял о том, что Элена потеряла работу, потому что принесла ему антибиотики, которые он, упрямый мудак, не удосужился взять у Хэйверса сам. Вот что считается хорошим поступком. И он знал это не потому, что многому научился в материнском окружении, а потому, что знал, что представляет собой Элена. Она была доброй в душе, поэтому и была способна на добрые деяния.
То, что он делал здесь, никогда не являлось чем-то хорошим, потому что таким был он сам.
Рив думал о клубе. Дело в том, что места твоей жизни, как и одежда, которую ты носишь, или автомобиль, который водишь, или твои друзья и партнеры, были отражением того, как ты живешь. А он жил темной, жестокой и убогой жизнью. И умрет, судя по всему, также.
Он заслуживал того места, в которое направлялся.
Подходя к двери, Ривендж думал о том, что наконец-то собирается поступить правильно. Единственный раз в своей жизни, он собирается сделать что-то хорошее, и для этого у него был правильный повод.
Он совершит этот хороший, правильный поступок для того короткого списка людей, которых ... любил.
Глава 52
На другом конце города, в особняке Братства, Тор сидел в бильярдной комнате, примостив свою задницу на стул, который поставил таким образом, чтобы можно было видеть дверь фойе. В правой руке он держал новенькие черные часы Таймекс «Indiglo», на которых пытался установить точное время и дату, а левым локтем придерживал высокий бокал с молочно-кофейным коктейлем. Он почти настроил часы и уже на четверть прикончил коктейль.
Его желудок не справлялся с тем количеством еды, что приходилось поглощать, и каждый раз старался от нее избавиться как можно скорее, но Тору было плевать на это. Его цель – как можно быстрее набрать вес, так что его внутренностям оставалось лишь смириться с подобной жизненной программой.
Часы издали финальный писк, и он надел их на запястье, уставившись на циферблат, на котором горели цифры 4:57.
Он снова посмотрел на дверь фойе. Хрен с ними – с часами и едой. На самом деле он ждал, когда в эту чертову дверь войдет Джон в сопровождении Блэя и Куина.
Он хотел, чтобы его мальчик вернулся домой целым и невредимым. Хотя теперь Джона с трудом можно было назвать мальчиком, и он перестал им быть уже давно, почти год назад, в тот самый день, когда Тор бросил его совсем одного.
– Не могу поверить, что ты это не смотришь.
Голос Лэсситера заставил Тора поднять бокал и сделать затяжной глоток через соломинку, что помешало ему бросить ублюдку очередное «заткнись, а». Ангел любил смотреть телевизор, но по большей части страдал синдромом дефицита внимания[167] и постоянно переключал каналы. Бог знает, что он смотрел на этот раз.
– Я о том, что она самостоятельная женщина, совершенно одинокая в этом мире.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174