Даже Хекс, которая знала о нем больше чем нужно, не вызывала у него желания поделиться всем тем дерьмом, что накопилось в его душе. Но заглядывая в глубокие, цвета ириса глаза Элены, ее прекрасное, совершенное лицо, он хотел признаться ей в каждом грязном, отвратительном, коварном, подлом и мерзком деянии, что когда-либо совершал.
Просто для того, чтобы быть с ней честным.
Да, но если он вывалит перед ней всю свою жизнь, в какое положение он ее этим поставит? Чтобы она воспринимала его как симпата и, вероятно, опасалась за свою жизнь? Отлично. Просто замечательно.
– Жаль, что я такой, какой есть, – сказал он, так близко подбираясь к правде, которая могла разлучить их навсегда. – Хотел бы я быть совсем другим мужчиной.
– А я не хотела бы этого.
Это потому что она не знала его. Не знала его настоящего. А еще он не мог смириться с мыслью, что после этой ночи, что они провели вместе, он ее никогда больше не увидит.
Или что она будет бояться его.
– Если бы я попросил тебя прийти сюда еще раз, – сказал он, – и позволить мне быть с тобой, ты бы согласилась?
Она ответила не колеблясь:
– Да.
– Даже если между нами... все будет не совсем нормально? Я имею в виду секс.
– Да.
Он нахмурился.
– Но это будет неправильно...
– Все будет нормально, потому что я ввязалась во все это еще тогда, в клинике. Так что все останется как есть
Рив было улыбнулся, но улыбка получилась вялая.
– Я должен знать... почему? Почему бы ты вернулась?
Элена откинулась на подушки, и медленным движением положила руку поверх атласного покрывала себе на живот.
– У меня есть только один ответ на этот вопрос, но, кажется, не его ты хочешь услышать.
Холодное онемение еще быстрее распространялось по его телу, по мере того, как исчезали остаточные явления недавних оргазмов.
Пожалуйста, пусть это будет не жалость, подумал он.
– Скажи мне.
Она долго молчала, ее взгляд застыл на сверкающем за окном виде на набережные Колдвелла.
– Ты спрашиваешь, почему бы я вернулась? – тихо произнесла Элена. – И единственный ответ, что у меня есть, это... то, что я не смогла бы поступить иначе. – Она взглянула на него. – На каком-то уровне, это не поддается объяснению, но ведь чувства не всегда осмысленны, ведь так? Они и не должны быть такими. Сегодня ночью... ты дал мне то, чего у меня не только не было уже долгое время, но и то, чего я никогда не чувствовала раньше. – Она покачала головой. – Вчера я заворачивала тело... тело человека моего возраста, тело того, кто вероятно, выходя вечером из дома, и не догадывался, что эта ночь будет последней. Я не знаю, куда, – она махнула рукой на него и себя, – это нас заведет. Может быть, это всего лишь на одну ночь. Может быть, на месяц. Может быть, больше чем на десятилетия. Я знаю лишь, что жизнь слишком коротка, чтобы я могла позволить себе не вернуться сюда и не быть с тобой снова. Жизнь слишком коротка, а мне так нравится быть с тобой, чт наплевать на все остальное, если речь не о времени, проведенном с тобой.
Ривендж смотрел на нее, и его грудь переполняли чувства.
– Элена?
– Да?
– Не пойми меня не правильно.
Она глубоко вдохнула, и он увидел, как напряглись ее обнаженные плечи.
– Хорошо. Я постараюсь.
– Ты продолжишь приходить ко мне? Оставаясь самой собой? – Последовала пауза. – Я влюблюсь в тебя.
***
Джон довольно легко обнаружил тайную квартиру Хекс, потому что она находилась всего в десяти кварталах от ЗироСам., хотя почтовый индекс у этого места мог быть абсолютно другой. Кирпичная мостовая смотрелась элегантно и старомодно, причудливые завитушки украшали окна домов, что навело его на мысль, что стиль был викторианским, хотя, он понятия не имел, откуда мог это знать.
Ей не принадлежало все здание, лишь подземные апартаменты с симпатичным двориком. Под каменной лестницей, что вела от пешеходной дорожки, находилась ниша, в которую Джон проскользнул, и с помощью ключа открыл необычный медный замок. Как только он перешагнул порог, зажегся свет, и ничего захватывающего он не обнаружил: бледный красный пол, выложенный из каменной плитки. Бетонные стены, покрытые побелкой. В дальнем конце комнаты была еще одна дверь со странным замком.
Он ожидал, что Хекс живет в каком-то экзотическом месте, полном оружия.
Французских чулок и других стильных штучек.
Но это была лишь фантазия.
Пройдя по коридору до конца, Джон открыл другую дверь, и снова вспыхнул свет. Эта комната была без окон, из мебели – лишь кровать, и в этой спартанской обстановке не было ничего удивительного, учитывая то, как выглядел коридор апартаментов. Напротив располагалась ванная комната, но не было ни кухни, ни телефона, ни телевизора. Единственным цветным пятном был пол, выложенный старомодным сосновым паркетом, натертым до медового блеска. Стены белые, как и в коридоре, но из кирпича.
Воздух был удивительно свежим, но потом он заметил вентиляционные отверстия. Три.
Джон снял кожаную куртку и положил ее на пол. Затем скинул сапоги, оставив на себе теплые черные носки.
Воспользовался туалетом и умылся.
Полотенец не было. Джон вытер лицо краем своей плотной черной рубашки.
Растянувшись на кровати, он оставил оружие при себе, но вовсе не потому, что боялся Хекс.
Боже, возможно, он вел себя глупо. Первое, чему его научили на занятиях в Братстве, это никогда не доверять симпатам, и вот теперь он, рискуя своей жизнью, находится в доме одного из них, и, вероятно, пробудет здесь весь день, не сказав никому, где находится.
Хотя, именно в этом он и нуждался...
Когда снова наступит ночь, он решит, что ему делать. Он не хотел бросать воевать – слишком любил сражаться. Джон чувствовал... что это правильно, что сражения значат гораздо больше, чем просто защита своей расы. Ему казалось, что он занимался своим делом, что он родился и вырос именно для этого.
Но Джон не был уверен, что сможет вернуться в особняк и жить там.
Он застыл без движения и просто смотрел в темноту, и через какое-то время свет погас. Лежа на кровати, положив голову на одну из двух довольно жестких подушек, Джон осознал, что впервые в жизни, с того самого момента, когда Тор забрал его из той загаженной квартиры и увез на своем крутом Рендж Ровере, он оказался в полном одиночестве.
Четко и ясно он вспомнил, каково это было – жить в той дыре и не просто в бедной части города, а в очень опасном районе Колди. Каждую ночь он боялся, потому что был тощим, слабым и беззащитным: в то время он пил только Ensure[124], потому что желудок больше ничего не воспринимал, и весил не больше перышка. Двери, что отделяли его от наркодиллеров, проституток и крыс, были огромны, но ему казалось, что они не толще бумаги.
Тогда он хотел творить в мире добро. И так было до сих пор.
Он хотел влюбиться в женщину и быть с ней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174