По-своему. Где ты был? – развернулась я к нему. – Кто она? Или правильнее спросить, кто они? Блондинки, брюнетки, шатенки?
- Не кипятись. Их всех оказалось не достаточно для того, чтобы забыть о тебе хотя бы на минуту.
- Как лестно! С ума сойти. – Грудь против воли начала вздыматься чаще. – Ты действительно был у других женщин?
- Не твоё дело, Одиф*фэ, - тихо, твердо и тягуче прозвучало в ответ.
- Не мое? – Эхом повторила я. Смех казался горьким, словно отвар целебных трав. Они лечат лучше других, но принимать их почти больно. – Зачем ты притащился?
В зеленых глазах чередовались насмешка со скрытым вызовом.
- Думал, ты будешь рада. Ну, и просто, - демонстративно закинув руки на спинку лавки, так, что они почти легли мне на плечи, он продолжал светить наглой, но, безусловно, обаятельной улыбкой, - просто соскучился. Девушки были красивы, нежны, ласковы, поразительно изобретательны в любви, - мечтательно вспоминал он, глядя вдаль. - Но, когда переедаешь сладкого, до боли тянет на что-нибудь эдакое. С перчиком!
- Перчика тебе не хватает? - глаза против воли сужались в щелочку, а губы подбирались в струнку.
- Перчика, - кивнул он в ответ.
- Перчика - так перчика! - оскалилась я злой улыбкой.- Хочешь, я тебе открою тайну?
- Угу.
- Страшную тайну?
- Страшными я всякие тайны обожаю больше всего.
- Думаю, у тебя это пройдет. В самом скором времени.
Он продолжал насмехаться.
- Я не Чеар*ре, Эл. Ни капельки. Я вообще не аристократка. Так, маленькое чудовище, которое твои самовлюбленные родственнички, любители острых ощущений, приволокли в дом, и пытаются приручить. Но всё это присказка. А вот тебе сама сказка: это я убила твою драгоценную Гиэн*сэтэ. Это за мной носилась половина Тайного Сыска Департамента. Я тот самый пресловутый Монстр из Бэртон-Рив, которого ты поклялся уничтожить.
Огонек в глазах Эллоис*Сента погас. Глаза его теперь походили на льдинки в лучах солнца – ослепительные, холодные.
- Что ты …хочешь сказать? – побелевшие губы плохо слушались. Он почти заикался.
- Правду. Ничего кроме правды.
Зеленые глаза, язвительные, беспощадные, ясные, наполненные сдержанной яростью, заглядывали прямо в душу.
- Ты шутишь?
- Сам знаешь, что не шучу.
- Ты? – он потряс головой, словно пытаясь стряхнуть с волос липкую паутину. – Что за чепуху ты тут несешь?
- Я говорю тебе то, что мало кому интересно – правду. Когда Департамент захватил группировку Летящих Теней, перед Стальной Крысой и Хранительницей встал вопрос: а что, собственно, им со мной делать? Плохие парни меня бы просто прибили. Но ведь вы то – хорошие! Я существо обаятельное. К тому же, мой дар слишком ценен, чтобы просто им разбрасываться. Меня отдали на воспитание, (или перевоспитание, какая разница?) в Храм Света. Там, по чистой случайности я встретилась с Черным королем. Сант*рэн и Дик*Кар*Стал быстро сплели историю, позволившую им заключить видимость перемирия. Вот так все просто. Кому в свете сегодняшних выгод нужна история с маленькой куртизанкой? И вот вместо того, чтобы повесить высоко и быстро, утопить решительно и глубоко, сжечь и развеять пепел по ветру, меня обряжают в шелка и готовят к новой миссии. Тебе хватило перчика?
- Зачем ты все это мне говоришь?
- Что значит – «зачем»? Ведь должен же кто-то восстановить справедливость? В недалёком прошлом я не без интереса читала твои суровые обещания. «Убийца может начинать считать последние дни! Мы не прощаем убийства тех, кого любим!», - насмешливо процитировала я. – Чего же те ты ждешь? Давай! Наказывай, – подначивала я. - У тебя есть повод, есть моральное право! Я не пожалела твоей ненаглядной танцовщицы. Признаюсь, что прикончила её с куда большим удовольствием, чем многих других - до и после…
Он ударил. Хлестко. Наотмашь. Руки, которые я любила, - тонкие, хрупкие, изящные, - сжались на шее стальным кольцом. Но уже в следующее мгновение Эллоис*сен заставил себя разжать пальцы. С раскаянием он смотрел, как я, словно рыба, открывала и закрывала рот, жадно хватая воздух. Скорее удивленная, чем напуганная.
Неужели игривый, жизнерадостный, избалованный жизнью мальчик способен в ярости придушить?
- Ты меня разыгрываешь? – надтреснутым голосом спросил он, пятясь.
- Я говорю тебе правду.
- Это…невозможно! – Длинные пальцы взлетели к вискам. – Ты – такая нежная, маленькая, невинная! Не может быть …да и зачем тебе убивать её?! Какой повод?
- Я убивала не для себя. К тому же, к слову сказать, терпеть не могу шлюх. У меня при виде них начинается нечто вроде нравственного зуда. А твоя драгоценная Гиэн*сэтэ шлюхой как раз и была. В ней не было ни капли порядочности. Жила в грязи, умерла – в грязи.
- Да замолчи ты! Замолчи!!!
Я никогда раньше не слышала, чтобы кто-то из Чеар*рэ повышал голос. До сего момента мне это казалось в принципе невозможным.
Эллоис*сент смотрел на меня так, словно у меня росли клыки, копыта, а из-под кожи пробивалась чешуя.
- На Сэро-пэн-Кэро ты тоже была? С теми, кто устроил в «Веселом доме» кровавую баню?
- «С теми»? – не весело хохотнула я. – Любовь моя, но кроме меня там никого и не было. Именно я сотворила то очистительно пламя, что убрало скверну.
- Скверну? – тонкие брови сошлись на переносице. – Там погибли люди.
- Стайка пидорастов и педофилов! - плечи непроизвольно передернуло. - Законы, впрочем, как и нравы, существующие в Эдонии, приписывают расшаркиваться перед пороком. Корректно улыбаясь, делая вид, что все так и должно быть. Половые извращения, однополая продажная так называемая «любовь», групповые оргии в дыму веселящих трав - вроде как всё не зло. Так, рафинированное эстетство. Нечто вроде проказливого озорства. К ним нужно относиться терпимее. Это называется свободой выбора. Свободой совести. Но мне нет дела до вашей толерантности. У меня своя совесть и свои принципы. Суди меня, коли хочешь, но я подлеца буду называть подлецом, мразь – мразью, шлюху - шлюхой. Конечно, нужно совершенствовать систему, множить законы и растить добро. Я считаю это правильным. Но будучи злом, предпочитаю быстрые, простые и эффективные решения, способные мгновенно решить проблему. Тот, кто нарушил правила, для меня вне закона. А значит, я могу убирать его так, как сочту нужным. Выпалывать, словно сорняк. Я не убивала людей, Эллоис. Я вытряхивала из бытия грязные половики.
В расширенных зрачках Эллоис*сента я видела собственное отражение: красивое и омерзительное.
- Вытряхивала грязные половики? – хрипло повторил он. – Невероятно. Ты что? Гордишься собой?
Заставив себя выпрямиться, я посмотрела ему в лицо.
- Не горжусь. Но и не каюсь. - Я ухмыльнулась. - Как неудобно, правда? Я понимаю, исповедь ни к чему. Она существенно все осложняет.
Отвернувшись, Эллоис молчал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88
- Не кипятись. Их всех оказалось не достаточно для того, чтобы забыть о тебе хотя бы на минуту.
- Как лестно! С ума сойти. – Грудь против воли начала вздыматься чаще. – Ты действительно был у других женщин?
- Не твоё дело, Одиф*фэ, - тихо, твердо и тягуче прозвучало в ответ.
- Не мое? – Эхом повторила я. Смех казался горьким, словно отвар целебных трав. Они лечат лучше других, но принимать их почти больно. – Зачем ты притащился?
В зеленых глазах чередовались насмешка со скрытым вызовом.
- Думал, ты будешь рада. Ну, и просто, - демонстративно закинув руки на спинку лавки, так, что они почти легли мне на плечи, он продолжал светить наглой, но, безусловно, обаятельной улыбкой, - просто соскучился. Девушки были красивы, нежны, ласковы, поразительно изобретательны в любви, - мечтательно вспоминал он, глядя вдаль. - Но, когда переедаешь сладкого, до боли тянет на что-нибудь эдакое. С перчиком!
- Перчика тебе не хватает? - глаза против воли сужались в щелочку, а губы подбирались в струнку.
- Перчика, - кивнул он в ответ.
- Перчика - так перчика! - оскалилась я злой улыбкой.- Хочешь, я тебе открою тайну?
- Угу.
- Страшную тайну?
- Страшными я всякие тайны обожаю больше всего.
- Думаю, у тебя это пройдет. В самом скором времени.
Он продолжал насмехаться.
- Я не Чеар*ре, Эл. Ни капельки. Я вообще не аристократка. Так, маленькое чудовище, которое твои самовлюбленные родственнички, любители острых ощущений, приволокли в дом, и пытаются приручить. Но всё это присказка. А вот тебе сама сказка: это я убила твою драгоценную Гиэн*сэтэ. Это за мной носилась половина Тайного Сыска Департамента. Я тот самый пресловутый Монстр из Бэртон-Рив, которого ты поклялся уничтожить.
Огонек в глазах Эллоис*Сента погас. Глаза его теперь походили на льдинки в лучах солнца – ослепительные, холодные.
- Что ты …хочешь сказать? – побелевшие губы плохо слушались. Он почти заикался.
- Правду. Ничего кроме правды.
Зеленые глаза, язвительные, беспощадные, ясные, наполненные сдержанной яростью, заглядывали прямо в душу.
- Ты шутишь?
- Сам знаешь, что не шучу.
- Ты? – он потряс головой, словно пытаясь стряхнуть с волос липкую паутину. – Что за чепуху ты тут несешь?
- Я говорю тебе то, что мало кому интересно – правду. Когда Департамент захватил группировку Летящих Теней, перед Стальной Крысой и Хранительницей встал вопрос: а что, собственно, им со мной делать? Плохие парни меня бы просто прибили. Но ведь вы то – хорошие! Я существо обаятельное. К тому же, мой дар слишком ценен, чтобы просто им разбрасываться. Меня отдали на воспитание, (или перевоспитание, какая разница?) в Храм Света. Там, по чистой случайности я встретилась с Черным королем. Сант*рэн и Дик*Кар*Стал быстро сплели историю, позволившую им заключить видимость перемирия. Вот так все просто. Кому в свете сегодняшних выгод нужна история с маленькой куртизанкой? И вот вместо того, чтобы повесить высоко и быстро, утопить решительно и глубоко, сжечь и развеять пепел по ветру, меня обряжают в шелка и готовят к новой миссии. Тебе хватило перчика?
- Зачем ты все это мне говоришь?
- Что значит – «зачем»? Ведь должен же кто-то восстановить справедливость? В недалёком прошлом я не без интереса читала твои суровые обещания. «Убийца может начинать считать последние дни! Мы не прощаем убийства тех, кого любим!», - насмешливо процитировала я. – Чего же те ты ждешь? Давай! Наказывай, – подначивала я. - У тебя есть повод, есть моральное право! Я не пожалела твоей ненаглядной танцовщицы. Признаюсь, что прикончила её с куда большим удовольствием, чем многих других - до и после…
Он ударил. Хлестко. Наотмашь. Руки, которые я любила, - тонкие, хрупкие, изящные, - сжались на шее стальным кольцом. Но уже в следующее мгновение Эллоис*сен заставил себя разжать пальцы. С раскаянием он смотрел, как я, словно рыба, открывала и закрывала рот, жадно хватая воздух. Скорее удивленная, чем напуганная.
Неужели игривый, жизнерадостный, избалованный жизнью мальчик способен в ярости придушить?
- Ты меня разыгрываешь? – надтреснутым голосом спросил он, пятясь.
- Я говорю тебе правду.
- Это…невозможно! – Длинные пальцы взлетели к вискам. – Ты – такая нежная, маленькая, невинная! Не может быть …да и зачем тебе убивать её?! Какой повод?
- Я убивала не для себя. К тому же, к слову сказать, терпеть не могу шлюх. У меня при виде них начинается нечто вроде нравственного зуда. А твоя драгоценная Гиэн*сэтэ шлюхой как раз и была. В ней не было ни капли порядочности. Жила в грязи, умерла – в грязи.
- Да замолчи ты! Замолчи!!!
Я никогда раньше не слышала, чтобы кто-то из Чеар*рэ повышал голос. До сего момента мне это казалось в принципе невозможным.
Эллоис*сент смотрел на меня так, словно у меня росли клыки, копыта, а из-под кожи пробивалась чешуя.
- На Сэро-пэн-Кэро ты тоже была? С теми, кто устроил в «Веселом доме» кровавую баню?
- «С теми»? – не весело хохотнула я. – Любовь моя, но кроме меня там никого и не было. Именно я сотворила то очистительно пламя, что убрало скверну.
- Скверну? – тонкие брови сошлись на переносице. – Там погибли люди.
- Стайка пидорастов и педофилов! - плечи непроизвольно передернуло. - Законы, впрочем, как и нравы, существующие в Эдонии, приписывают расшаркиваться перед пороком. Корректно улыбаясь, делая вид, что все так и должно быть. Половые извращения, однополая продажная так называемая «любовь», групповые оргии в дыму веселящих трав - вроде как всё не зло. Так, рафинированное эстетство. Нечто вроде проказливого озорства. К ним нужно относиться терпимее. Это называется свободой выбора. Свободой совести. Но мне нет дела до вашей толерантности. У меня своя совесть и свои принципы. Суди меня, коли хочешь, но я подлеца буду называть подлецом, мразь – мразью, шлюху - шлюхой. Конечно, нужно совершенствовать систему, множить законы и растить добро. Я считаю это правильным. Но будучи злом, предпочитаю быстрые, простые и эффективные решения, способные мгновенно решить проблему. Тот, кто нарушил правила, для меня вне закона. А значит, я могу убирать его так, как сочту нужным. Выпалывать, словно сорняк. Я не убивала людей, Эллоис. Я вытряхивала из бытия грязные половики.
В расширенных зрачках Эллоис*сента я видела собственное отражение: красивое и омерзительное.
- Вытряхивала грязные половики? – хрипло повторил он. – Невероятно. Ты что? Гордишься собой?
Заставив себя выпрямиться, я посмотрела ему в лицо.
- Не горжусь. Но и не каюсь. - Я ухмыльнулась. - Как неудобно, правда? Я понимаю, исповедь ни к чему. Она существенно все осложняет.
Отвернувшись, Эллоис молчал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88