На них не просто смотрят сквозь пальцы, - их узаконили приказом императора. Отголоски всего этого непотребства, конечно же, докатываются и сюда, в приграничный край. Пару раз в году тут полыхает буквально все. Поэтому строения, чуть ли не до сараев, здесь напоминают крепость. Тут, сама понимаешь, не до финтифлюшек.
– Ты, конечно же, совершенно случайно забыла упомянуть обо всем, об этом раньше? - поежилась я.
- Свет нужнее всего во Тьме. Они всегда рядом.
***
Сант*рэн передала меня с рук на руки Верховной Жрице Светлого Храма. Пожелав удачи, наказала слушаться старших. И упорхнула. Оставив по себе горько-сладкий след в душе, как недостижимая и жестокая мечта.
Массивное и неприглядное снаружи, внутри жилище оказалось просторным, безукоризненно чистым и уютным. Все в нем было продумано до мелочей.
Здесь даже мышей и тараканов не травили, считая сие действие жестоким. Для их существования отводились специальные участки. Сестры использовали наговоры, нарочно составленные для того, чтобы мышки-полевки не болели и уж тем паче, не распространяли заразу.
Помимо грызунов в обители проживало огромное количество всякой живности: кошки, собаки, раненные волки, лисицы, потерявшие ориентир совы, летучие мыши, незамерзшие на зиму ужи и лягушки. Я уже не говорю о коровах, быках, овцах, козах, курах, индюшках, лошадях, осликах, мулах… да такого подворья, как у Светлых Сестер не было у лучших фермеров Эдонии. Кто-то приносил пользу, кто-то жил из милости, кого-то с трудом терпели – но абсолютно всем хватало места.
А ещё за все за этим приходилось ухаживать. Н-да!
Воспитанниц в Храме Света оказалось около двух сотен. Большинство являлось отпрысками благородных семей, увы, незаконнорожденными. Их дальнейшая, судьба, подобна моей, была спорна и туманна, таинственна и неясна.
К новой жизни приноровиться удалось далеко не сразу. Распорядок был следующим. Утренние часы посвящались наукам, после трудились на кухне, на ферме, либо в коровниках, как простые крестьянки. Послеобеденные часы отводились под зубрешку уроков. Вечером нас муштровали до одури, прививая «светские манеры», в перечень которых в обязательном порядке входили: этикет, танцы, риторика и «личная корреспонденция» – так замысловато обзывалось искусство переписки с поклонниками и любовниками в высшем свете. Все это было так, - на всякий случай, если вдруг у кого-то из родителей неожиданно проснется совесть, и они великодушно дадут своим теневым отпрыскам возможность ступить на навощенные паркеты роскошных дворцовых зал.
Привыкнув к насыщенной жизни, когда всплески адреналина приходилось переживать чуть ли не каждый час, я поначалу тяжело переносила пресное однообразное существование. Устав от людского общества, частенько сбегала за монастырскую ограду в поисках иллюзорной свободы и одиночества. Примостившись на голых скалах, наблюдала за малолюдным пейзажем, сдобренным яркими закатами, окрашивающими плоскогорье у подножия горы в яркий цвет. Следила за тем, как парили в вышине в поисках добычи зоркие хищные птицы. Мечтая улететь из этого пустынного, дикого, тоскливого края как можно быстрее. На скалах кое-где пробивалась полусухая, острая, как бритва, трава, беспрестанно колеблемая ветром. Ветер неустанно теребил волосы и полы плаща, выдувая остатки тепла. Но всего этого было мало, чтобы заставить покинуть добровольно избранный пост.
Сбежав ото всех, я любила представлять, что одна - одинешенька на краю девственного, безлюдного мира. И стоит сделать шаг вперед, как я окажусь далеко, в непонятном и интересном месте.
Одиночество, конечно, было иллюзией. Не говоря о самих Сестрах-наставницах, Светлых Жрицах, их воспитанницах, вокруг сновала куча народа. В нескольких километрах от нашего «гнезда» находилась большая деревня, местными единогласно признанная «городом». Крестьянских поселений по округе можно было насчитывать десятками. А ещё был Орден Огня, чьими адептами являлись исключительно мужчины. Стоило ли удивляться тому, что они тесно сотрудничали и постоянно соперничали с нами. Противостояние было почти забавным.
Поначалу я никого не признавала. Сестры шипели. Как могли, старались призвать к порядку. В ответ я даже не брала на себя труд дерзить или огрызаться, - просто игнорировала.
Время шло.
Сестры орали на нас благим матом. Но чувствовалось, что это – любя.
Постепенно я свыкалась с новой жизнью, входя во вкус. Отдавая должное новым правилам и порядкам. Опрятный, светлый, немного чопорный, но добрый женский мир пришелся вполне по душе.
Училась я, как всегда, прилежно и с интересом. В моей возрастной группе из тридцати девчонок по успеваемости я оказалась второй. Но поведение, по общему мнению, оставляло желать лучшего.
Довольно быстро придя к выводу, что тишина и умиротворение, царившие в этой глуши, являлись источником смертельной скуки, я, как истинный боец, ввязалась в драку с данными признаками Света. Чего мы только не придумывали с девчонками! Выкрашивали двери во все цвета радуги. Подвешивали пузыри с водой к потолку с тем, чтобы последние изливались на головы случайным прохожим под их возмущенные, отнюдь не благие, крики. Ловили серых мышек-полевок, немилосердно усыпляли грызунов сонным заклятием, вычитанным на досуге в одной из библиотечных книг, а затем укладывали сладко посапывающих мышек досматривать восьмой сон в тапочки к Светлым Сестрам. Иногда, во избежание эффекта привыкания, мышек заменяли пауками, крысами, клопами. Результат, в любом случае, всегда был оглушительно-громким.
За очередное «запретное» заклинание, рыжей глупой ведьмочке пришлось не только выслушать ставшие привычными вопли Сестер, но целые сутки просидеть в одиночке. Наказание, которое в Храме Света не применяли, наверное, со дней его основания – без малого восемьсот лет.
Перед «заключением» Верховные отчитывали меня три четверти часа, обозвав извращенкой. Аргументировав мнение фактом, что даже самому злобному магу, не пришло бы в голову применить Темную Магию в средоточии Света для достижения полученного результата.
Словом, «Талантливая Умница Я» выбрала для очередной затеи, (как выяснилось потом на «разносе» у Верховных Жриц), один из сложнейших темных обрядов. Правда, кровь мы не использовали, круг Силы не рисовали, полночи не дожидались. Даже лунные фазы на соответствие не проверяли. Просто плеснув сцеженным коровьим молоком на первый попавшийся камень, прочли выписанные из подвернувшейся древней книги слова. Звучали они карябающий музыкальный слух зубодробильной абра-кадаброй.
Посмеялись. Пошли ужинать. Опасаясь нагоняя за то, что молока принесли на самом донышке.
Смеялись мы в тот вечер последними.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88
– Ты, конечно же, совершенно случайно забыла упомянуть обо всем, об этом раньше? - поежилась я.
- Свет нужнее всего во Тьме. Они всегда рядом.
***
Сант*рэн передала меня с рук на руки Верховной Жрице Светлого Храма. Пожелав удачи, наказала слушаться старших. И упорхнула. Оставив по себе горько-сладкий след в душе, как недостижимая и жестокая мечта.
Массивное и неприглядное снаружи, внутри жилище оказалось просторным, безукоризненно чистым и уютным. Все в нем было продумано до мелочей.
Здесь даже мышей и тараканов не травили, считая сие действие жестоким. Для их существования отводились специальные участки. Сестры использовали наговоры, нарочно составленные для того, чтобы мышки-полевки не болели и уж тем паче, не распространяли заразу.
Помимо грызунов в обители проживало огромное количество всякой живности: кошки, собаки, раненные волки, лисицы, потерявшие ориентир совы, летучие мыши, незамерзшие на зиму ужи и лягушки. Я уже не говорю о коровах, быках, овцах, козах, курах, индюшках, лошадях, осликах, мулах… да такого подворья, как у Светлых Сестер не было у лучших фермеров Эдонии. Кто-то приносил пользу, кто-то жил из милости, кого-то с трудом терпели – но абсолютно всем хватало места.
А ещё за все за этим приходилось ухаживать. Н-да!
Воспитанниц в Храме Света оказалось около двух сотен. Большинство являлось отпрысками благородных семей, увы, незаконнорожденными. Их дальнейшая, судьба, подобна моей, была спорна и туманна, таинственна и неясна.
К новой жизни приноровиться удалось далеко не сразу. Распорядок был следующим. Утренние часы посвящались наукам, после трудились на кухне, на ферме, либо в коровниках, как простые крестьянки. Послеобеденные часы отводились под зубрешку уроков. Вечером нас муштровали до одури, прививая «светские манеры», в перечень которых в обязательном порядке входили: этикет, танцы, риторика и «личная корреспонденция» – так замысловато обзывалось искусство переписки с поклонниками и любовниками в высшем свете. Все это было так, - на всякий случай, если вдруг у кого-то из родителей неожиданно проснется совесть, и они великодушно дадут своим теневым отпрыскам возможность ступить на навощенные паркеты роскошных дворцовых зал.
Привыкнув к насыщенной жизни, когда всплески адреналина приходилось переживать чуть ли не каждый час, я поначалу тяжело переносила пресное однообразное существование. Устав от людского общества, частенько сбегала за монастырскую ограду в поисках иллюзорной свободы и одиночества. Примостившись на голых скалах, наблюдала за малолюдным пейзажем, сдобренным яркими закатами, окрашивающими плоскогорье у подножия горы в яркий цвет. Следила за тем, как парили в вышине в поисках добычи зоркие хищные птицы. Мечтая улететь из этого пустынного, дикого, тоскливого края как можно быстрее. На скалах кое-где пробивалась полусухая, острая, как бритва, трава, беспрестанно колеблемая ветром. Ветер неустанно теребил волосы и полы плаща, выдувая остатки тепла. Но всего этого было мало, чтобы заставить покинуть добровольно избранный пост.
Сбежав ото всех, я любила представлять, что одна - одинешенька на краю девственного, безлюдного мира. И стоит сделать шаг вперед, как я окажусь далеко, в непонятном и интересном месте.
Одиночество, конечно, было иллюзией. Не говоря о самих Сестрах-наставницах, Светлых Жрицах, их воспитанницах, вокруг сновала куча народа. В нескольких километрах от нашего «гнезда» находилась большая деревня, местными единогласно признанная «городом». Крестьянских поселений по округе можно было насчитывать десятками. А ещё был Орден Огня, чьими адептами являлись исключительно мужчины. Стоило ли удивляться тому, что они тесно сотрудничали и постоянно соперничали с нами. Противостояние было почти забавным.
Поначалу я никого не признавала. Сестры шипели. Как могли, старались призвать к порядку. В ответ я даже не брала на себя труд дерзить или огрызаться, - просто игнорировала.
Время шло.
Сестры орали на нас благим матом. Но чувствовалось, что это – любя.
Постепенно я свыкалась с новой жизнью, входя во вкус. Отдавая должное новым правилам и порядкам. Опрятный, светлый, немного чопорный, но добрый женский мир пришелся вполне по душе.
Училась я, как всегда, прилежно и с интересом. В моей возрастной группе из тридцати девчонок по успеваемости я оказалась второй. Но поведение, по общему мнению, оставляло желать лучшего.
Довольно быстро придя к выводу, что тишина и умиротворение, царившие в этой глуши, являлись источником смертельной скуки, я, как истинный боец, ввязалась в драку с данными признаками Света. Чего мы только не придумывали с девчонками! Выкрашивали двери во все цвета радуги. Подвешивали пузыри с водой к потолку с тем, чтобы последние изливались на головы случайным прохожим под их возмущенные, отнюдь не благие, крики. Ловили серых мышек-полевок, немилосердно усыпляли грызунов сонным заклятием, вычитанным на досуге в одной из библиотечных книг, а затем укладывали сладко посапывающих мышек досматривать восьмой сон в тапочки к Светлым Сестрам. Иногда, во избежание эффекта привыкания, мышек заменяли пауками, крысами, клопами. Результат, в любом случае, всегда был оглушительно-громким.
За очередное «запретное» заклинание, рыжей глупой ведьмочке пришлось не только выслушать ставшие привычными вопли Сестер, но целые сутки просидеть в одиночке. Наказание, которое в Храме Света не применяли, наверное, со дней его основания – без малого восемьсот лет.
Перед «заключением» Верховные отчитывали меня три четверти часа, обозвав извращенкой. Аргументировав мнение фактом, что даже самому злобному магу, не пришло бы в голову применить Темную Магию в средоточии Света для достижения полученного результата.
Словом, «Талантливая Умница Я» выбрала для очередной затеи, (как выяснилось потом на «разносе» у Верховных Жриц), один из сложнейших темных обрядов. Правда, кровь мы не использовали, круг Силы не рисовали, полночи не дожидались. Даже лунные фазы на соответствие не проверяли. Просто плеснув сцеженным коровьим молоком на первый попавшийся камень, прочли выписанные из подвернувшейся древней книги слова. Звучали они карябающий музыкальный слух зубодробильной абра-кадаброй.
Посмеялись. Пошли ужинать. Опасаясь нагоняя за то, что молока принесли на самом донышке.
Смеялись мы в тот вечер последними.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88