– Мне жаль, если я тебя разочаровала, – вяло заметила она.
Они миновали центр города и ехали теперь по улице Эльберфельдерштрассе в сторону городского лесопарка.
– Во всяком случае, – сказала она, – я считаю бессмысленным дискутировать сейчас по поводу твоей семейной жизни. Ты ведь почти ничего мне о ней не рассказывал. У меня создалось впечатление, что твоя жена удивительно великодушна и рассудительна. Я думаю, она знает про твои измены или, по крайней мере, догадывается о них. В такую картину никак не вписывается предположение, что по этой причине она вдруг начала настаивать на разводе.
– У нее есть любовник.
– Кто именно? Видишь, ты не знаешь. Если бы у нее действительно кто-то был, она бы к тебе не вернулась. А ведь на самом деле-то вернулась, правда?
– Да. Она не развелась. Но и со мной не осталась.
– Вон там впереди, около бассейна, – сказала Катрин, показывая направление, – там большая автостоянка. Можешь припарковаться.
Жан-Поль поставил машину, и они быстро пошли в рощу, уже дышавшую весной. Буки выпустили свою первую светлую зелень, а под ногами шуршала листва прошлой осени. Облака все еще проносились по небу, словно не решив, то ли остановиться, то ли пролиться дождем, то ли пропустить на землю солнечные лучи.
Жан-Поль схватил пальцы Катрин, но она отняла руку.
– Хоть бы ты сам разобрался, к чему стремишься, – заметила она.
– Я хочу развестись.
– Но когда Эльза в первый раз после вашей размолвки вернулась, ты ее принял.
– Из сочувствия. Она была больна.
– А потом?
– Теперь я знаю, что она уже не больна, во всяком случае, не настолько, как делает вид. Иначе откуда взялись бы у нее силы, чтобы избивать меня палкой?
Некоторое время они шли молча, быстрыми шагами. Катрин невольно вспоминала все прочие путешествия, которые они совершали вместе. Как неразделимы они были! Было больно вспоминать.
– Жан-Поль, – промолвила она, – ты мог бы покончить со всей этой историей.
– Каким образом?
Она взглянула ему в глаза.
– Достаточно разъехаться. Расстанься с Эльзой – и ссорам конец.
– Очень уж просто ты себе это представляешь. У меня нет средств долго жить в гостинице, да и других крупных материальных потерь будет невпроворот.
– Я могла бы предоставить в твое распоряжение мою квартиру в Дюссельдорфе.
– Чтобы я стал зависим от тебя?
Это возражение показалось ей совсем нелепым, но она сочла за лучшее не обращать на него внимания.
– А что касается так называемых прочих потерь, то передай это дело твоему адвокату.
– Ты себе не представляешь, насколько Эльза хитра.
– А ты подыщи себе такого же хитрого адвоката. Если бы ты состоял в браке по немецким законам, то мог бы разделить с женой в равных долях все нажитое за время совместной жизни. Мне это кажется вполне справедливым, и на это тебе следовало бы себя настроить.
– Увы, я женился во Франции, а там законы иные. Там решающую роль играет вопрос о виновности супругов в нарушении основ семейной жизни.
Она нахмурилась.
– Ты, что же, всерьез хочешь свалить вину на жену?
– У нее есть любовник.
– Опять ты крутишь эту шарманку, Жан-Поль. Как же тебе не стыдно? Подумай о том, сколько раз ты сам ее обманывал.
– У нее нет доказательств.
Катрин покачала головой.
– О Жан-Поль, тебе, как мне кажется, эти грязные дрязги еще и доставляют удовольствие. Иначе ты бы уже давно смотал удочки.
– Ты не понимаешь, ch?rie. На карту поставлены большие ставки. Тут и дома в Швейцарии и Франции, и участок земли на озере Лак Леман.
– Дома! – воскликнула Катрин. – И при этом вы не в состоянии разделить имущество, соблюдая приличия!
– Я не хочу, чтобы из меня делали идиота.
Катрин крутанулась на каблуке и двинулась по направлению к своему дому.
Он последовал за ней, схватил ее за плечи.
– В чем дело, ch?rie? Куда ты бежишь?
Она вырвалась.
– Полагаю, что вопрос исчерпан. Во всяком случае, для меня. Нам больше не о чем говорить.
– Но, послушай, я специально примчался, чтобы объяснить тебе…
Она не дала ему договорить.
– Ты уже все объяснил. Хватит. Я выслушала достаточно. Не хочу больше ничего знать обо всей этой канители.
– Канители? Да ведь речь идет о моем существовании.
– Знаю. Поняла. Речь идет о домах и земельных участках, может быть, также об акциях и других ценных бумагах. Все это важнее, чем наше счастье.
– Но ведь ты была счастлива со мной. Она продолжала бушевать:
– О да, Жан-Поль, была!
– Так не убегай от меня! Мы снова будем счастливы, намного счастливее, чем прежде. Когда со всем этим делом будет покончено. Как было бы хорошо, если бы мы выстояли эту бурю вместе! Помоги мне!
– Я тебе свое предложение высказала. Обдумай его.
– А если я действительно так и сделаю? Переберусь на твою квартиру? Покончу с дрязгами? Будет ли тогда все, как прежде?
Ответить на этот вопрос было трудно.
– Но ведь ты этого не сделаешь, – произнесла она.
– Почему ты в этом так уверена?
– Если бы я была тебе действительно так нужна, ты уже давно по собственной инициативе подал бы на развод. Я никогда не толкала тебя на это, ибо знала, что не составляю основу твоей жизни. Я принимала от тебя то, что ты был готов мне предоставить. И не требовала ничего, кроме этого. Пара счастливых дней в месяц. Уже и этого было для меня более чем достаточно.
– Ты для меня значила больше.
Катрин поняла, что этими словами он уступает ее требованию положить конец их встречам, и ей стало тяжело на сердце. Она едва не разрыдалась. Конечно, ее слезы тронули бы Жан-Поля, он обнял бы ее, и они бы помирились. Но именно этого она не хотела. Дрожащим голосом Катрин попросила:
– Отвези меня, пожалуйста, в город. – Глаза ее остались сухими.
– Ma ch?rie, ma petite, – умоляюще прошептал он и пленительно улыбнулся, воздействуя на нее всей силой своего очарования, на какую только был способен. – Ну, подари мне хотя бы только один уик-энд.
Гнев и разочарование охватили ее.
– До чего же ты толстокож! Его улыбка погасла.
– Толстокож? В этом меня еще никто не упрекал.
– То, что ты – бессовестный эгоист, уж это-то тебе приходилось выслушивать неоднократно, в этом я уверена! – воскликнула она в бешенстве. Ей очень хотелось обругать его изо всех сил, осыпать обвинениями и упреками, даже если бы они не были справедливы. Однако она знала, что этим его не уязвит, что каждое ее слово отскочит от него, словно от стенки горох, стечет с него, как с гуся вода. Поэтому предпочла промолчать.
Катрин молчала всю дорогу до центра города, пока он не жалел усилий, чтобы ее уговорить. Она слушала его только краем уха, подавляя в себе всякую попытку что-либо комментировать. Все его речи сводились к тому, что, вопреки всем трудностям, развод будет рано или поздно оформлен, и тогда, да, именно тогда, для них настанет чудесная пора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62