– А он уже здесь, насколько мне известно, – ответила секретарша госпожи Ригер. – Вы могли бы сами зайти и попрощаться.
– Ах, он здесь? – Катрин помедлила. – Нет, зачем его беспокоить. Не такая уж я важная персона.
Все же, покидая редакцию, она почувствовала себя чуточку огорченной: охотно еще раз перекинулась бы парой слов с Эрнстом Клаазеном. Но свое решение посчитала правильным.
Мать и дочь были рады возвращению Катрин. Хельга Гросманн только что закрыла лавку на обед, а Даниэла накрывала на стол.
– Уже вернулась? – спросила мать.
– Что за глупый вопрос! – воскликнула Даниэла. – Ты, что же, думаешь, что к нам явился ее двойник?
– Я постаралась вернуться как можно быстрее. – Катрин подумала, что вообще-то ей следовало радоваться, что она опять дома, но чувствовала себя не в своей тарелке.
– А что ты мне привезла? – пытливо спросила Даниэла.
– Ничего. Не было времени ходить за покупками.
– О-о! – разочарованно вздохнула девочка.
– Вообще-то вчера время у меня было, но в этот момент я о покупках не подумала. А сегодня, как уже сказала, торопилась.
– Не обязательно твоей маме каждый раз что-то тебе привозить, – заявила Хельга Гросманн, – особенно когда она уезжает всего на день.
– Не обязательно, конечно, но ведь все же могла бы и привезти, разве нет?
– У тебя есть все, чего ты пожелаешь.
– А вот и не все! У других девочек из моего класса есть, например, видеомагнитофон. Они могут автоматически переписывать телефильмы, которые передаются слишком поздно вечером.
– Эти фильмы потому и показывают поздно, что они вовсе не предназначены для детей.
– Об этом можно судить только после того, как их посмотришь.
Катрин казалось, что подобный разговор она слушала уже десятки раз.
– Что нового? – спросила она.
– Да какие уж тут новости – со вчерашнего-то дня?
– Но могло ведь что-то и произойти?
– Ты хочешь узнать, звонил ли мсье Квирин? – резко спросила Хельга.
– Я об этом вовсе и не думала, – проговорила Катрин.
– Нет, не звонил. А если бы и звонил, я вовсе не стала бы немедленно тебе с этим навязываться, поскольку ты все равно не собираешься с ним разговаривать.
– Ладно, все в порядке, мама.
Катрин пошла в свою комнату распаковывать вещи. Утром она действительно была рада, что скоро вернется домой. Во всяком случае, думалось ей, ее отъезд из Гамбурга напоминал бегство. А теперь ею овладело такое ощущение, словно потолок ее маленькой комнаты, такой уютной, навис у нее прямо над головой.
Почему она не осталась в Гамбурге независимо от того, желал этого Эрнст Клаазен или нет? Она могла бы провести там несколько очень приятных дней, посетить один из тамошних театров, может быть, объехать вокруг порта на экскурсионном катере. Почему бы и нет?
А теперь эта возможность упущена. У нее фатальный удел упускать все лучшие шансы в жизни. Видно, так уж ей на роду написано – сидеть между матерью и дочерью до самой смерти.
А что в этом такого уж скверного? Разве ей здесь плохо? В сущности, трудно представить себе лучшую жизнь. Есть все основания быть довольной.
Впрочем, ее желудок явно доволен не был. Он взбунтовался уже после первых же проглоченных кусочков жаркого.
– Что с тобой? – спросила мать. – У тебя вид, будто ты жуешь не мясо, а смесь сена с резаной соломой.
– Просто аппетита нет. Видно, слишком плотно позавтракала.
– И с тех пор ни разу не перекусила? Ничего удивительного, что в желудке у тебя революция.
– Может, ты и права, – послушно сказала Катрин, хотя знала, что объяснение матери никак не соответствует истине. Но ведь Катрин и сама еще не смогла разобраться в том, какими правилами руководствуется ее желудок, то доставляя ей мучения, то вновь приходя в совершенно нормальное состояние. Катрин опасалась, что так никогда и не постигнет эту тайну.
Был субботний полдень, скоро предстояло закрывать лавку до понедельника. Хельга Гросманн и Катрин вдвоем обслуживали клиенток. Хельга выкладывала одной из них на выбор мотки шерсти, а Катрин объясняла другой особенности некоторых образцов моделей.
Тут входная дверь лавки отворилась, и появился мужчина.
– Добрый день, любезные дамы, – приветствовал он присутствующих звучным голосом.
Катрин и Хельга подняли голову, обе клиентки также повернулись к вошедшему. Катрин вцепилась в стойку, словно боясь упасть. Это был Жан-Поль Квирин.
– Начинается разбойное нападение, – провозгласил он, показывая улыбкой, что шутит.
Клиентки одобрительно рассмеялись, глядя на него с удивлением. Он был очень элегантен в своей бежевой синтетической куртке, с высоко поднятым воротником, под которой виднелись светлый костюм и коричневая рубашка с галстуком кукурузно-желтого цвета. Свою мягкую шляпу он при входе снял и теперь держал в руке. Чемодана-рюкзака при нем на этот раз не было. Клиентки невольно отступили в сторону.
Хельга Гросманн приподняла свои тщательно выщипанные брови.
– Что прикажете, милостивый государь?
– Мама, – с трудом произнесла Катрин, – это Жан-Поль Квирин.
Жан-Поль победоносно улыбнулся, глядя на Хельгу.
– Мы с вами знакомы, милостивая государыня, по многочисленным телефонным переговорам.
– Жан-Поль, – сказала Катрин, – ты же видишь, мы заняты.
– О, я охотно подожду, – заявила более молодая из клиенток.
– Я тоже, – сразу же добавила вторая.
Было ясно, что этот маленький спектакль доставляет им удовольствие и они ожидают новых захватывающих сцен.
– Через пять минут, – строго объявила Хельга, взглянув на свои часы, – мы закрываемся.
– Я всего лишь собирался пригласить хозяек этого предприятия на обед, – галантно сказал Жан-Поль. – Разумеется, вместе с малышкой.
– Благодарю, не стоит, – отрезала Хельга.
– Но это было бы для меня такой большой радостью, милостивая государыня.
– Нет.
Он повернулся к Катрин. Его уверенность в победе улетучилась, уступив место подавленности.
– А ты что скажешь, Катрин?
Он все еще был ей симпатичен, да к тому же вызывал жалость. Она полагала, что столь резкого отпора, какой ему оказала Хельга, он не заслужил. Катрин беспомощно взмахнула руками.
– Я не могу.
– Не объяснишь ли почему?
– У нас в духовке воздушный пирог.
Он хохотнул.
– Да уж, причина куда как уважительная!
Катрин собрала в кулак все свое мужество.
– Ты можешь его тоже попробовать вместе с нами. – Она умоляюще взглянула на мать. – Правда ведь? Хватит на всех.
– Нет, – сказала Хельга Гросманн.
– Ой, мама! – в ужасе вскрикнула Катрин.
– Я не желаю видеть этого человека в моем доме.
– Но наверху мы хотя бы будем без свидетелей и сможем все обговорить спокойно.
– Мне с этим господином говорить не о чем, думаю, что и тебе тоже. – Она снова повернулась к клиентке. – Вам больше нравится этот густой синий цвет, так ведь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62