– Но все же, о наших встречах. Мне не по душе всегда бежать к тебе наспех, чувствуя, что наношу ущерб семье.
– Скоро все изменится, – пообещал он. – Скоро я буду свободен, и…
– Мне не так важно это «скоро», как важно «сейчас», – прервала Катрин.
– Но если я буду планировать встречи с тобой надолго вперед, нам придется реже видеться.
– Пусть так.
– Ты это всерьез?
– Да. Я не хочу, встречаясь с тобой, каждый раз наносить обиду и матери, и дочери.
– Но ты – взрослый человек…
– Без сомнения. Но я не свободна от семьи, словно я замужем.
Этот аргумент она приводила и раньше, но, кажется, впервые он произвел впечатление.
– Ну, что же, давай посмотрим, – произнес Жан-Поль, расстегнул свою подбитую красивой подкладкой куртку и, вытащив из нагрудного кармана пиджака записную книжку, полистал ее. – Как насчет вечера в канун Нового года? Я его отмечаю в Париже.
– Ты прекрасно понимаешь, что это невозможно. Не могу же я оставить мать и дочь в Винтерберге на произвол судьбы.
– Жаль! Там будет такой новогодний вечер в отеле «Риц»…
– Тебе бы только меня позлить, Жан-Поль. Прекрати! До сих пор ты еще ни разу не приглашал меня на подобные торжества…
– Но положение теперь изменилось.
– Не настолько, как ты это представляешь. Ты все еще женат, а я остаюсь не более чем твоей любовницей.
Он перелистал еще несколько страничек.
– Я мог бы тебя представить как будущую жену.
– Весьма безвкусный вариант.
– Ну, а как насчет уик-энда в середине января?
– В выходные, – напомнила она, – ты всегда занят.
– Теперь буду свободен. Я поеду в Рим. Лучше всего тебе появиться в пятницу вечером – это одиннадцатого. Взяла бы такси до отеля «Рафаэль». Это совсем рядом с Пьяцца Навона. Не могу обещать, что буду уже там, но забронирую для тебя номер.
Она одарила его радостной улыбкой.
– Ты это серьезно?
– Совершенно серьезно.
– Ах, Жан-Поль, это было бы просто чудесно! У меня достаточно времени, чтобы подготовить мать, да и против моего отъезда на выходные она возражать не могла бы.
Он засунул записную книжку обратно в карман, застегнул куртку и взял ее под руку.
– Почему ты говоришь в сослагательном наклонении – «было бы», «не могла бы»?
Она подстроилась под его шаг, чтобы идти в ногу.
– Разве? А я и не заметила. Наверное, потому, что еще не могу этому полностью поверить.
– Ах ты, зверюшка недоверчивая!
– Если страдания вообще когда-нибудь и кого-нибудь учат, то прежде всего меня.
– Однако от этой поездки особенно многого ждать не приходится.
– Что ты имеешь в виду? Опять будешь носиться с одного совещания на другое, а я останусь в одиночестве?
– Нет, ma petite. Дела у меня там только в пятницу, а после этого я вообще-то собирался лететь домой.
– Значит, мог бы прилететь и в Дюссельдорф?
– Ты бы предпочла такой вариант?
Катрин задумалась. Встреча в Дюссельдорфе была ей удобнее, да и обошлась бы дешевле.
– Нет, Жан-Поль, – решила она. – Рим, конечно, намного интереснее. Рим зимой – это чудесно. Только почему ты сказал, что от этой встречи многого ждать не приходится?
– Разве я так сказал? Уж и не знаю, почему. Ах да, я имел в виду не Рим, а твою мать. Когда мы с тобой договариваемся экспромтом, неожиданно, она приходит в бешенство. Или я ошибаюсь?
Катрин предпочла на этот вопрос не отвечать.
– Однако при этом, – продолжал он, – у нее остается не очень-то много времени и возможностей, чтобы излить свой гнев. А если ты уже сейчас предупредишь ее, что мы встречаемся через три недели, то она будет дуться все это время.
– Плохо же ты знаешь мою мать.
– Верно, вообще не знаю.
– Она вовсе не такая. Право, не такая.
– Тем лучше для тебя.
В Винтерберге снег шел так сильно, что о прогулках на лыжах или катании на санях нечего было и думать. Хельга Гросманн и ее внучка могли решиться только на короткую прогулку. Снег быстро засыпал их пальто и шапки, мокрые лица становились холодными как лед, и приходилось срочно искать убежища в ближайшем кафе.
– До чего же тут противно, – ворчала Даниэла, надувая губы.
– Лучше радуйся! Вот выглянет солнышко, тогда снегу хватит и для лыж, и для санок.
– Была бы здесь мама, мы могли бы хоть в скат поиграть.
– Ну, уж игр здесь достаточно. Сбегай к стойке буфета, закажи нам обеим по хорошему пирожному.
Даниэла сбросила свое пальтишко.
– Какие заказать?
Хельга Гросманн повесила пальто на ближнюю вешалку.
– Выбор я предоставляю тебе.
Кафе было забито до отказа, они с трудом нашли свободный столик. Хельга заказала кофе, чашку шоколада и сигареты. Она давно уже не курила, но сегодня ей захотелось разок затянуться. Когда совсем загнанная, через силу улыбающаяся официантка принесла напитки, Хельга закурила и отдала ей чек на пирожные.
– Ты разве куришь? – спросила очень удивленная Даниэла.
Хельга пожала плечами.
– Мы, в конце концов, в отпуске.
– Значит, здесь можно делать все, что хочется?
Хельга улыбнулась внучке.
– Да, пожалуй, почти все.
– Тогда я не хочу этого идиотского какао. Лучше выпью колы.
– Получишь и колу. Но выпей сначала шоколаду, чтобы согреться.
– Я заказала нам два шварцвальдских вишневых пирожных.
– Очень хорошо, – заметила Хельга, пуская дым через нос.
– Ты ведь сердишься на маму? Или нет?
– Нет. Сержусь на себя.
– Почему?
– Надо было сказать ей, чтобы она нам позвонила. А то мы даже не знаем, где она теперь носится.
– А если бы и знали, какая нам от этого польза?
Официантка со стуком брякнула тарелки с пирожными на их стол.
– Мне, пожалуйста, стакан колы, – быстро заказала Даниэла.
Официантка вопросительно посмотрела на Хельгу Гросманн.
– Да, принесите, пожалуйста, – подтвердила бабушка.
– Вот я и говорю, – продолжала Даниэла, откусывая кусок от пирожного, – пользы нам не было бы никакой.
– Я бы хоть не беспокоилась. Даниэла засмеялась.
– Ты говоришь так, словно она участвует в экспедиции на Северный полюс. А она-то всего-навсего, шастает с этим своим хахалем.
– Это тоже достаточно опасно.
– Глупо она поступила, конечно, – прошамкала Даниэла с полным ртом, – но опасного-то в этом ничего нет.
– Кто может за это поручиться?
Даниэла посмотрела на нее широко раскрытыми глазами.
– Ты это серьезно?
– Да, дорогая. Мужчины всегда опасны.
– Чем же?
– Они лгут нам, обманывают.
– Все мужчины?
– Большинство. С ними всегда надо быть настороже.
– Тогда я рада, что нисколько не интересуюсь мужчинами, да и мальчишками тоже. Они все кажутся мне какими-то глупыми.
– Так оно и есть, дорогая.
– Не могу понять, почему мамуля не осталась с нами в Винтерберге. Ну да, привезти-то она нас привезла, но потом сразу же и удрала. А нам всем вместе было бы гораздо веселее.
– Да. Конечно.
– Ты думаешь, этот хахаль для нее что-то значит?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62