Тогда он, родившийся на четыре года раньше, был для нее мужчиной, на которого она смотрела снизу вверх, которому могла довериться.
Теперь же Катрин была гораздо старше, чем он в то время, и смотрела на него другими глазами. Но временами ее все же охватывала тоска по Петеру. Ах, как же она была в него влюблена! Вот был бы он сейчас с ней, в этой маленькой комнате…
Она рывком остановила качалку, положив конец мечтам и раздумьям. Ей вдруг стало ясно, почему она никогда не чувствовала себя здесь уютно: дело в том, что комната обставлена так, как они распланировали с Петером. С ним она была бы здесь счастлива, а без него – это всего лишь пустая оболочка, в, которую Катрин уже не вписывается.
Катрин встала, разделась, приняла душ и натянула на себя ночную рубашку – не ту, легкую, шелковую, которую надевала для Жан-Поля, а весьма солидную, с длинными рукавами, из голубой фланели. Она скользнула в постель и очень быстро заснула.
На следующее утро Катрин без долгих размышлений решила, как быть дальше, – вернуться в Гильден и выполнить работу для журнала «Либерта».
Так она и сделала.
Было приятно хоть раз остаться одной в большой квартире матери, без оглядки на чье-либо присутствие, включая клиентов. Она с энтузиазмом окунулась в атмосферу работы, решая те задачи, которые сама перед собой поставила. Ощущая голод, она наскоро перекусывала, а уставая – ложилась спать.
Через три дня у нее были готовы две статьи, целый ряд рисунков модной одежды, эскизов вышивки и вещей, которые предлагалось вязать крючком и спицами.
Катрин была очень довольна собой. Ею овладело желание послать образцы связанных ею вещей или хотя бы статьи и рисунки прямо Эрнсту Клаазену, приговора которого она ждала с огромным нетерпением. Но потом возобладало более разумное решение. Она адресовала большой пакет на имя госпожи Пёль, которая пока еще занимала свою должность и могла почувствовать себя обиженной, если бы ее обошли. Катрин отправилась на почту, чтобы выслать пакет со своими оригинальными эскизами заказным отправлением.
Дождь прекратился, но стало очень холодно. Катрин колебалась, ехать ли в Винтерберг к матери и дочери сразу же или отправиться в дорогу на следующее утро.
Придя домой, она столкнулась около двери с Тилли, которая вела за руку маленькую Еву. Молодые женщины дружески поздоровались. Евочка, взглянув на Катрин, доверчиво улыбнулась.
– Ну, – спросила ее Катрин, вставляя ключ в замочную скважину, – как ты провела Рождество у бабушки и дедушки?
– Хорошо, – ответила малышка.
– А отчего вы с мамой так быстро вернулись?
– Ой, сейчас расскажу! – пообещала Тилли. – Вот только быстренько уложу Еву, а потом ненадолго заскочу к вам наверх, если не возражаешь.
– Мамы и Даниэлы дома нет.
– Тем лучше. Поболтаем спокойно.
– Отлично.
Тилли, курносая и голубоглазая, с веснушками на лбу и длинными светлыми волосами, все еще выглядела как девочка. Кто не знал, что она – мать маленькой Евы, никогда бы этого не предположил. Скорее, ее можно было принять за няньку. Легкая, быстроногая, она побежала вверх по лестнице, таща за руку ребенка.
Катрин воспользовалась случаем, чтобы убрать квартиру и почистить ванну: ведь за последние три дня она даже пальцем о палец не ударила по дому. Потом поставила на плиту бак с водой, накрыла стол в гостиной, положив рождественские лепешки в миску. Тилли еще не появилась, и Катрин начала паковать чемоданы к поездке. Она как раз покончила с этим, когда раздался звонок в дверь. Катрин открыла и, как и ожидала, увидела Тилли, одетую по-домашнему, похоже, без бюстгальтера, в домашних тапочках.
– Я подумала, – проговорила она, как бы извиняясь, и с легким смущением, – раз твоей мамы нет, то можно прийти и в таком виде.
– Заходи, не стесняйся, меня твой вид не волнует. Я сейчас быстренько приготовлю чай. Вода кипит вовсю.
Сама Катрин была в юбке и пуловере, черные волосы подобраны в пучок на затылке. Тилли вошла в гостиную.
– Не то чтобы я имела что-то против твоей мамы, – сказала она достаточно громко, поскольку Катрин еще не вышла из кухни, – нет, твоя мама вообще-то замечательная.
– Еще бы, – подтвердила Катрин.
– Только чуточку чопорная.
– Да, у нее уж все должно быть с иголочки.
– Я знаю.
Катрин, заварив чай, вошла с чайником в гостиную.
– Сливок нет, вот бери сахар.
Тилли уже сидела за столом.
– Хорошо бы кружочек лимона.
– Посмотри сама, не найдется ли в холодильнике.
Тилли, прикрыв рот рукой, зевнула.
– Да ладно, не так уж и важно.
Катрин подавила спонтанный порыв самой заняться поисками лимона: оснований обслуживать Тилли у нее не было. Она разлила чай и села.
– Ну что? Хорошо было? Рассказывай!
– Было довольно кисло. Не могу сказать, что мои старики не старались быть приветливыми, но именно этого-то я и не выношу. Либо человек тебе по душе, и тогда приветливость возникает сама собой. Либо он тебе ни к чему, и тогда незачем это скрывать.
– Мне кажется, ты должна набраться терпения, Тилли. То, что родители не одобряют твоего образа жизни, они дали тебе понять довольно давно. А теперь стремятся быть приветливыми. Но это, конечно, не всегда удается с первой попытки. Со временем все утрясется.
– Ну что же, будем надеяться. Евочка действительно заслуживает чего-то получше, чем кисло-сладкие дед с бабкой. – Тилли взяла лепешку и, пожевывая, добавила: – Кстати, вот еще одно из качеств твоей мамы, которым я восхищаюсь: она так заботится о Даниэле.
– Почему бы и нет?
Даниэла тоже привязана к ней.
– Но ведь твое замужество она не одобряла? Или я ошибаюсь?
– Без маминой помощи замужества вообще бы не было.
– Вот как? – удивленно переспросила Тилли. – Кстати, лепешки сказочно вкусные.
– Тоже мамина работа.
– Она и вправду одобрила твое замужество?
– Еще бы! Петер был электриком. Ему пришло в голову, что он может открыть собственное дело. Я тоже думаю, что идея была хорошая. Он внезапно получил наследство, понимаешь? – Катрин поднесла к губам чашку чая и сделала глоток.
– И ничего не вышло? – заинтересованно спросила Тилли.
– Да. Финансовое обеспечение было слишком скудным, как это принято изящно определять в кругах специалистов. Наверное, сыграло роль и то, что Петер еще не успел окончить училище и получить аттестат мастера, а потому вынужден был за очень большие деньги кого-то брать в штат, вместо того чтобы все делать самому. На это уходила большая часть доходов, а остальное пожирали проценты за кредит.
– Значит, он пользовался и кредитом?
– Вынужден был. Ты представляешь себе, во что обходится открытие собственного дела?
– Могу только догадываться.
– К тому же ему еще нужен был товар… Да что я тебе рассказываю эту грустную историю… Скучно…
– Вовсе не скучно, – прервала Тилли, – наоборот, я рада, что наконец узнаю, как это случилось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
Теперь же Катрин была гораздо старше, чем он в то время, и смотрела на него другими глазами. Но временами ее все же охватывала тоска по Петеру. Ах, как же она была в него влюблена! Вот был бы он сейчас с ней, в этой маленькой комнате…
Она рывком остановила качалку, положив конец мечтам и раздумьям. Ей вдруг стало ясно, почему она никогда не чувствовала себя здесь уютно: дело в том, что комната обставлена так, как они распланировали с Петером. С ним она была бы здесь счастлива, а без него – это всего лишь пустая оболочка, в, которую Катрин уже не вписывается.
Катрин встала, разделась, приняла душ и натянула на себя ночную рубашку – не ту, легкую, шелковую, которую надевала для Жан-Поля, а весьма солидную, с длинными рукавами, из голубой фланели. Она скользнула в постель и очень быстро заснула.
На следующее утро Катрин без долгих размышлений решила, как быть дальше, – вернуться в Гильден и выполнить работу для журнала «Либерта».
Так она и сделала.
Было приятно хоть раз остаться одной в большой квартире матери, без оглядки на чье-либо присутствие, включая клиентов. Она с энтузиазмом окунулась в атмосферу работы, решая те задачи, которые сама перед собой поставила. Ощущая голод, она наскоро перекусывала, а уставая – ложилась спать.
Через три дня у нее были готовы две статьи, целый ряд рисунков модной одежды, эскизов вышивки и вещей, которые предлагалось вязать крючком и спицами.
Катрин была очень довольна собой. Ею овладело желание послать образцы связанных ею вещей или хотя бы статьи и рисунки прямо Эрнсту Клаазену, приговора которого она ждала с огромным нетерпением. Но потом возобладало более разумное решение. Она адресовала большой пакет на имя госпожи Пёль, которая пока еще занимала свою должность и могла почувствовать себя обиженной, если бы ее обошли. Катрин отправилась на почту, чтобы выслать пакет со своими оригинальными эскизами заказным отправлением.
Дождь прекратился, но стало очень холодно. Катрин колебалась, ехать ли в Винтерберг к матери и дочери сразу же или отправиться в дорогу на следующее утро.
Придя домой, она столкнулась около двери с Тилли, которая вела за руку маленькую Еву. Молодые женщины дружески поздоровались. Евочка, взглянув на Катрин, доверчиво улыбнулась.
– Ну, – спросила ее Катрин, вставляя ключ в замочную скважину, – как ты провела Рождество у бабушки и дедушки?
– Хорошо, – ответила малышка.
– А отчего вы с мамой так быстро вернулись?
– Ой, сейчас расскажу! – пообещала Тилли. – Вот только быстренько уложу Еву, а потом ненадолго заскочу к вам наверх, если не возражаешь.
– Мамы и Даниэлы дома нет.
– Тем лучше. Поболтаем спокойно.
– Отлично.
Тилли, курносая и голубоглазая, с веснушками на лбу и длинными светлыми волосами, все еще выглядела как девочка. Кто не знал, что она – мать маленькой Евы, никогда бы этого не предположил. Скорее, ее можно было принять за няньку. Легкая, быстроногая, она побежала вверх по лестнице, таща за руку ребенка.
Катрин воспользовалась случаем, чтобы убрать квартиру и почистить ванну: ведь за последние три дня она даже пальцем о палец не ударила по дому. Потом поставила на плиту бак с водой, накрыла стол в гостиной, положив рождественские лепешки в миску. Тилли еще не появилась, и Катрин начала паковать чемоданы к поездке. Она как раз покончила с этим, когда раздался звонок в дверь. Катрин открыла и, как и ожидала, увидела Тилли, одетую по-домашнему, похоже, без бюстгальтера, в домашних тапочках.
– Я подумала, – проговорила она, как бы извиняясь, и с легким смущением, – раз твоей мамы нет, то можно прийти и в таком виде.
– Заходи, не стесняйся, меня твой вид не волнует. Я сейчас быстренько приготовлю чай. Вода кипит вовсю.
Сама Катрин была в юбке и пуловере, черные волосы подобраны в пучок на затылке. Тилли вошла в гостиную.
– Не то чтобы я имела что-то против твоей мамы, – сказала она достаточно громко, поскольку Катрин еще не вышла из кухни, – нет, твоя мама вообще-то замечательная.
– Еще бы, – подтвердила Катрин.
– Только чуточку чопорная.
– Да, у нее уж все должно быть с иголочки.
– Я знаю.
Катрин, заварив чай, вошла с чайником в гостиную.
– Сливок нет, вот бери сахар.
Тилли уже сидела за столом.
– Хорошо бы кружочек лимона.
– Посмотри сама, не найдется ли в холодильнике.
Тилли, прикрыв рот рукой, зевнула.
– Да ладно, не так уж и важно.
Катрин подавила спонтанный порыв самой заняться поисками лимона: оснований обслуживать Тилли у нее не было. Она разлила чай и села.
– Ну что? Хорошо было? Рассказывай!
– Было довольно кисло. Не могу сказать, что мои старики не старались быть приветливыми, но именно этого-то я и не выношу. Либо человек тебе по душе, и тогда приветливость возникает сама собой. Либо он тебе ни к чему, и тогда незачем это скрывать.
– Мне кажется, ты должна набраться терпения, Тилли. То, что родители не одобряют твоего образа жизни, они дали тебе понять довольно давно. А теперь стремятся быть приветливыми. Но это, конечно, не всегда удается с первой попытки. Со временем все утрясется.
– Ну что же, будем надеяться. Евочка действительно заслуживает чего-то получше, чем кисло-сладкие дед с бабкой. – Тилли взяла лепешку и, пожевывая, добавила: – Кстати, вот еще одно из качеств твоей мамы, которым я восхищаюсь: она так заботится о Даниэле.
– Почему бы и нет?
Даниэла тоже привязана к ней.
– Но ведь твое замужество она не одобряла? Или я ошибаюсь?
– Без маминой помощи замужества вообще бы не было.
– Вот как? – удивленно переспросила Тилли. – Кстати, лепешки сказочно вкусные.
– Тоже мамина работа.
– Она и вправду одобрила твое замужество?
– Еще бы! Петер был электриком. Ему пришло в голову, что он может открыть собственное дело. Я тоже думаю, что идея была хорошая. Он внезапно получил наследство, понимаешь? – Катрин поднесла к губам чашку чая и сделала глоток.
– И ничего не вышло? – заинтересованно спросила Тилли.
– Да. Финансовое обеспечение было слишком скудным, как это принято изящно определять в кругах специалистов. Наверное, сыграло роль и то, что Петер еще не успел окончить училище и получить аттестат мастера, а потому вынужден был за очень большие деньги кого-то брать в штат, вместо того чтобы все делать самому. На это уходила большая часть доходов, а остальное пожирали проценты за кредит.
– Значит, он пользовался и кредитом?
– Вынужден был. Ты представляешь себе, во что обходится открытие собственного дела?
– Могу только догадываться.
– К тому же ему еще нужен был товар… Да что я тебе рассказываю эту грустную историю… Скучно…
– Вовсе не скучно, – прервала Тилли, – наоборот, я рада, что наконец узнаю, как это случилось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62