Миссис Слоуп пришла на «Филадельфию» и принесла небольшую банку сливок. Дели решилась наконец открыть ей, что ждет ребенка.
– В таком случае я вам желая счастья, – сказала гостья ровным голосом, без всякого выражения. Глаза ее смотрели в иллюминатор каюты.
– Но… ваши собственные сыновья… Вы, конечно, радовались своему первенцу?
– Радовалась? Да, разумеется, я была рада. Я тогда не могла предположить, что, став взрослыми, они оставят свою мать как раз тогда, когда она в них больше всего нуждалась. Я никогда не думала, что мое дитя станет для меня источником вечного стыда.
– Вы имеете в виду дочь?
– Да. Я думаю, вы и сами догадываетесь, что у нее есть ребенок. Она – потаскушка!
– Но ведь ребенок – это еще не самое страшное, миссис Слоуп. Это бывает и будет со многими девушками, в самых разных семьях. Не стоит так переживать.
– Может, и не стоит… Нельзя строго судить девчонку, которая, как я уже вам говорила, не имеет характера. Но он! – На ее лице появилось выражение гадливости.
Страшная догадка пронзила Дели, но она была столь омерзительна, что Дели отбросила ее. В волнении она вскочила с койки, на которой сидела, бормоча что-то о необходимости поставить сливки в прохладное место. Миссис Слоуп тоже встала и, ни слова не говоря, сошла на берег.
В следующий раз Дели отправилась на ферму за яйцами. Снаружи никого не было видно, она подошла к задней двери и постучала.
– Войдите, – послышался изнутри голос миссис Слоуп.
– Я пришла купить яиц, если можно…
– Гаг-га, гагг… – послышалось у ее ног.
Она испуганно подскочила и посмотрела вниз: мальчик четырех или пяти лет сидел под столом, расставляя в ряд черные кастрюльки.
– Здравствуй, как тебя зовут? – весело произнесла она, нагибаясь к нему. Но когда ее глаза освоились с полумраком кухни, улыбка застыла на ее лице. Ребенок смотрел на нее маленькими, как у зверя, глазками с тем же точно выражением, какое она видела у мистера Слоупа.
Шеи у него вообще не было. Уши на маленькой недоразвитой голове сидели слишком низко и были плотно к ней прижаты; его отвисшая челюсть постоянно двигалась, обильная слюна капала на пол. У него был вид маленького пройдохи.
– Утг-гарр! – сказало странное создание.
– Да, это леди! А теперь забирай свои игрушки и иди к себе. Здесь ты нам мешаешь, – голос миссис Слоуп звучал предельно мягко.
Мальчик изобразил безобразную гримасу, но все же кастрюльки собрал и, точно послушное животное, заковылял прочь, что-то ворча и хрюкая себе под нос.
Миссис Слоуп посмотрела на Дели своими огромными синими глазами.
– Теперь вы знаете, – сказала она, – почему я стыдилась показать его. Он такой от рождения, и никогда не будет другим, – ее голос упал до шепота. – Клянусь вам, если бы был еще один, я задушила бы его своими руками, я бросила бы его в реку!
Дели смотрела на нее в ужасе: зреющая внутри ее жизнь, казалось, кричала, жалуясь и протестуя.
– А знаете, почему он такой? Это им божья кара – ему, этому чудовищу, и ей за то, что допустила такое. – Голос ее стал резким и скрипучим. – А мне теперь жить и видеть у себя перед глазами их позор!
Дели не знала, что ей сказать. Она готовилась к этому признанию и все же оно потрясло ее. Миссис Слоуп пришла ей на помощь. Свирепо разминая тесто, она сказала вполне обычным тоном:
– Вы хотели взять яйца, милая? Будьте так добры пойти в курятник и взять их оттуда. Вам достанутся самые свежие.
– Благодарю вас, – пробормотала Дели, кладя деньги на стол. – Я, пожалуй, пойду, а то кок ждет яйца к ужину.
Она направилась на птичий двор, не глядя по сторонам, чтобы не увидеть часом хозяина или его дочь.
В гнездах лежало четырнадцать яиц, теплые, белые, очень чистые. Такие ровные и симметричные, они заключали в себе потенциальную возможность разных уродств: цыплята с двумя головами, без глаз, без лап или, наоборот, шестилапые чудовища. Впервые она почувствовала животный страх за будущее дитя.
22
Дели знала, что не существует такого феномена, как дородовые впечатления, могущие повлиять на внешность еще не родившегося ребенка, и все-таки она испытывала суеверный страх. Она не хотела снова видеть этого уродца с его выражением хитрого животного; она не хотела видеть девушку, особенно теперь, когда она узнала ее тайну, и еще менее – отца семейства.
– Мне хочется поскорее уехать отсюда, – сказала она Брентону, не вдаваясь в объяснения. – Здесь мне неспокойно. Не могли бы мы поехать с тобой в Мельбурн.
– И бросить судно? – он посмотрел на нее с изумлением. – Ты же знаешь, что я этого никогда не сделаю, как не сделает ни один уважающий себя шкипер. Что как поднимется вода, а меня не будет на месте?
Уже не в первый раз Дели ощутила укол ревности – она ревновала его к своей тезке.
– Где же это слыхано, чтобы вода поднималась в середине лета, да еще такого засушливого? – спросила она.
– Бывают иногда непонятные вещи…
Она знала, что он и сам не верит в то, что говорит; ей было ясно одно: ехать с ней на отдых он не собирается, потому что не видит в этом необходимости.
– Поезжай одна, – предложил он. – Побудешь в Мельбурне, повидаешься с Имоджин.
– Я не хочу ехать одна. Мне надо быть рядом с тобой! Она испытывала физическую потребность быть около него. Несколько раз на дню она выискивала поводы подняться в рубку и постоять возле него, будто ненароком касаясь его руки. А когда он приходил на ее койку, она становилась скованной и не могла отозваться на его чувство в полной мере. Ей и в голову не приходило, что больше всего ей необходимо сейчас отдохнуть от него.
Миссис Слоуп больше не приходила. Дели тоже не наведывалась на ферму, хотя ей были обещаны выкройки детского белья. Как знать, возможно миссис Слоуп уже пожалела о том порыве, который заставил ее откровенничать с посторонним человеком.
Дели было так тревожно и одиноко, что она взяла за правило сидеть по вечерам на палубе вместе с мужчинами, особенно когда приходили гости с соседних судов.
Однажды вечером она села, прислонясь спиной к кожуху правого колеса, и обнаружила, что ее соседом является Чарли Макбин.
Мужчины спорили меж собой, какой котел лучше. Брентон был целиком за установку двигателя с двойным котлом, считая, что это увеличит скорость вдвое. Чарли в споре не участвовал, хотя, казалось бы, это прямо касалось его, как механика.
Он очень нервничал, ерзал по палубе, шмыгал носом, прочищал горло, делал резкие движения, отмахиваясь от москитов. Дели знала, что ее присутствие нервирует его, но было слишком жарко, чтобы уходить в каюту.
Его волнение становилось все громче, действуя ей на нервы. В последнее время ее раздражали даже ничтожные пустяки. Она вынула свой платок и демонстративно высморкалась.
Теперь Чарли был охвачен новым пароксизмом непроизвольных движений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202