Ох, уж эти мужчины! Им я обязана своими седыми волосами. Иногда я думаю: лучше бы у меня были дочери! Мэг не доставляет мне никаких тревог, сплошное утешение. Просто не представляю себе, как я буду с ней расставаться.
– Думаю, что и мне придется в свое время расстаться с дочерью, когда она захочет выйти замуж, – заметила Дели. Ей не совсем нравился тот тон, каким миссис Мелвилл говорила о детях, словно они были ее собственные. Возможно, стоит забрать Мэг отсюда уже на будущий год. Она может заниматься с Алексом, раз Бренни перейдет на ферму.
Дели хотела бы обсудить этот вопрос с мужем, но он, по-видимому, не слишком интересовался детьми, хотя и выказывал удовольствие, когда Мэг приходила повидаться с ним. Веселая и живая девочка не смущалась при виде его беспомощности, в отличие от впечатлительного Гордона, который весь съеживался при виде болезни и страданий. Возможно, она станет медсестрой, подумала Дели, забегая вперед и стараясь, по обыкновению, предугадать будущее.
Она не станет на пути дочери, если та захочет работать, считая, что каждая девушка должна быть в известной мере независимой. Теперь профессии медсестры и учительницы уже не являются единственными женскими профессиями. Годы войны, дефицит рабочей силы показали, что девушки способны не только к канцелярской работе, причем исполняют ее лучше, чем их ровесники – юноши. И это только начало. Подлинное равенство наступит тогда, когда равный труд будет оплачиваться одинаково. В Аделаиде уже есть женщины-врачи. Может быть, и Мэг… Как было бы чудесно, если бы она нашла свое место в мире мужчин, переступила бы за границу женского мирка, основанного на естестве. Дели пыталась совершить этот поступок всю свою сознательную жизнь. И Мэг тоже должна получить свой «сертификат» и доказать, что она может стать вровень с мужчинами в избранной профессии. А если дочь захочет создать семью, это не поздно будет сделать и после того, как она получит образование.
8
Когда схлынул паводок, в долине Муррея началась страшная пора: мириады мух, москитов, мошек расплодились в непросыхающих топях, равнины кишели тигровыми змеями. В одном только поселке Берри их десятками уничтожали за день. И когда отступили ужасы мировой войны, планету охватила страшная эпидемия. Казалось, что крошечный, невидимый простым глазом, вирус зародился в той ужасной земле, где гнили тела убитых людей самых разных национальностей, поражая воздух миазмами. Перед вирусом испанского гриппа были бессильны врачи, он скосил не меньше человеческих жизней, чем погубила война.
В Австралию он пришел с востока, в 1919 году. Больницы были переполнены, и тяжелобольных оставляли умирать дома. Доктора валились с ног, не будучи в состоянии обеспечить все вызовы.
Дели очень боялась за детей и хотела, чтобы они оставались под ее присмотром. Она считала, что на борту судна, изолированные от внешнего мира, они будут в большей безопасности, чем на ферме или в школе. Рано познавшая истину о безразличии смерти, которая выбирает из жизни не только стариков, но и молодых, полных жизни людей, Дели была охвачена суеверным предчувствием, что одного из ее сыновей унесет «испанка». «Если уж это неизбежно, Господи, пусть это будет не Гордон», – молилась она; этим самым она признавалась себе, что ее первенец был ей дороже всех и молчаливо соглашалась с любым другим поворотом судьбы.
«Испанку» подхватил Бренни. Состояние его было очень тяжелым, днями он метался в горячечном бреду.
Она велела бросить якорь в Моргане, где можно попытаться найти доктора. Судно причалило в стороне от гавани, чтобы не платить портового сбора. Свой контракт на доставку почты она уступила другому судовладельцу, а сама целиком отдалась уходу за больным. Алекса она отослала обратно к Мелвиллам.
Доктор сказал, что он бессилен помешать болезни, но, однако, полагал, что молодой, здоровый организм сделал свое дело. Самое главное – самоотверженный уход.
В последующие полмесяца Дели почти не ложилась в постель, ни на минуту не забывая, что ее братья ушли из жизни в детском возрасте. В томительные часы ночных бдений она начала читать Шопенгауэра – пыльный неразрезанный том попался ей в одном из ящиков, в библиотеке научного общества в Моргане.
«Жизнь представляется как бесконечное настоящее, однако индивидуумы, идеи возникают и уходят в прошлое, точно летящие сны».
Эта философия, однако, приносила не больше утешения, чем фаталистические концепции дяди Чарльза, много лет назад пытавшегося примирить ее со смертью Адама, или подходящие ко всем случаям жизни религиозные рассуждения тети Эстер по поводу гибели родных Дели.
Она вставала, чтобы намочить полотенце и обтереть пылающее тело мальчика, которое, казалось, тает, разрушается прямо на глазах. Щеки у него ввалились, глаза запали. Она склонилась над ним, страшась увидеть кроткий, отстраненный взгляд, смирение перед надвигающимся концом.
Вместо этого она увидела страх. Яркие от жара голубые глаза, всегда такие бесстрашные и прямые, глядели на нее с испуганной мольбой. Под ними обозначились темные тени, из-за чего глаза казались провалившимися в глазницы.
– Мам, мне не станет лучше, как ты думаешь? – сказал он слабым голосом. – Я скоро умру… Я не хочу умирать, мам!..
Дели провела по его лбу своими ладонями, нежно, но твердо. Прогоняя страх из своего сердца, она сказала:
– Скоро ты начнешь поправляться, милый. При гриппе всегда так: перед выздоровлением бывает кризис. Ты не умрешь, я в этом уверена. Когда ты был маленьким и часто болел бронхитом, несколько раз я думала, что тебе уже не подняться. А ты выжил, вырос большим и сильным. Так неужели же ты думаешь, что я дам тебе умереть теперь? Ты будешь помогать папе водить пароход, когда он поправится. А придет время, и ты поведешь его самостоятельно.
Сначала она говорила это, чтобы разубедить его, но постепенно в ней рождалась уверенность, что так и будет. Внутренним взором она видела Бренни рослым и красивым молодым человеком, стоящим у штурвала, как когда-то стоял его отец… Жизнь предстает как бесконечное настоящее… как радуга над водопадом: она остается неизменной, тогда как составляющие ее отдельные капельки оседают и исчезают…
Между тем голос матери, ее ласковые прикосновения успокоили ребенка, и он забылся зыбким, горячечным сном. Она боялась поверить: дыхание его стало более глубоким и ровным, лицо и грудь покрылись бисеринками пота. Лихорадка отступила, кризис миновал. С того дня он стал медленно выздоравливать.
Прежде чем он поднялся на ноги, заразился Брентон. Дели сбилась с ног, ухаживая за обоими. Она никому не разрешала приближаться к больным, и на дверь их каюты повесила простыню, пропитанную дезинфицирующей жидкостью, чтобы преградить путь вирусу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202
– Думаю, что и мне придется в свое время расстаться с дочерью, когда она захочет выйти замуж, – заметила Дели. Ей не совсем нравился тот тон, каким миссис Мелвилл говорила о детях, словно они были ее собственные. Возможно, стоит забрать Мэг отсюда уже на будущий год. Она может заниматься с Алексом, раз Бренни перейдет на ферму.
Дели хотела бы обсудить этот вопрос с мужем, но он, по-видимому, не слишком интересовался детьми, хотя и выказывал удовольствие, когда Мэг приходила повидаться с ним. Веселая и живая девочка не смущалась при виде его беспомощности, в отличие от впечатлительного Гордона, который весь съеживался при виде болезни и страданий. Возможно, она станет медсестрой, подумала Дели, забегая вперед и стараясь, по обыкновению, предугадать будущее.
Она не станет на пути дочери, если та захочет работать, считая, что каждая девушка должна быть в известной мере независимой. Теперь профессии медсестры и учительницы уже не являются единственными женскими профессиями. Годы войны, дефицит рабочей силы показали, что девушки способны не только к канцелярской работе, причем исполняют ее лучше, чем их ровесники – юноши. И это только начало. Подлинное равенство наступит тогда, когда равный труд будет оплачиваться одинаково. В Аделаиде уже есть женщины-врачи. Может быть, и Мэг… Как было бы чудесно, если бы она нашла свое место в мире мужчин, переступила бы за границу женского мирка, основанного на естестве. Дели пыталась совершить этот поступок всю свою сознательную жизнь. И Мэг тоже должна получить свой «сертификат» и доказать, что она может стать вровень с мужчинами в избранной профессии. А если дочь захочет создать семью, это не поздно будет сделать и после того, как она получит образование.
8
Когда схлынул паводок, в долине Муррея началась страшная пора: мириады мух, москитов, мошек расплодились в непросыхающих топях, равнины кишели тигровыми змеями. В одном только поселке Берри их десятками уничтожали за день. И когда отступили ужасы мировой войны, планету охватила страшная эпидемия. Казалось, что крошечный, невидимый простым глазом, вирус зародился в той ужасной земле, где гнили тела убитых людей самых разных национальностей, поражая воздух миазмами. Перед вирусом испанского гриппа были бессильны врачи, он скосил не меньше человеческих жизней, чем погубила война.
В Австралию он пришел с востока, в 1919 году. Больницы были переполнены, и тяжелобольных оставляли умирать дома. Доктора валились с ног, не будучи в состоянии обеспечить все вызовы.
Дели очень боялась за детей и хотела, чтобы они оставались под ее присмотром. Она считала, что на борту судна, изолированные от внешнего мира, они будут в большей безопасности, чем на ферме или в школе. Рано познавшая истину о безразличии смерти, которая выбирает из жизни не только стариков, но и молодых, полных жизни людей, Дели была охвачена суеверным предчувствием, что одного из ее сыновей унесет «испанка». «Если уж это неизбежно, Господи, пусть это будет не Гордон», – молилась она; этим самым она признавалась себе, что ее первенец был ей дороже всех и молчаливо соглашалась с любым другим поворотом судьбы.
«Испанку» подхватил Бренни. Состояние его было очень тяжелым, днями он метался в горячечном бреду.
Она велела бросить якорь в Моргане, где можно попытаться найти доктора. Судно причалило в стороне от гавани, чтобы не платить портового сбора. Свой контракт на доставку почты она уступила другому судовладельцу, а сама целиком отдалась уходу за больным. Алекса она отослала обратно к Мелвиллам.
Доктор сказал, что он бессилен помешать болезни, но, однако, полагал, что молодой, здоровый организм сделал свое дело. Самое главное – самоотверженный уход.
В последующие полмесяца Дели почти не ложилась в постель, ни на минуту не забывая, что ее братья ушли из жизни в детском возрасте. В томительные часы ночных бдений она начала читать Шопенгауэра – пыльный неразрезанный том попался ей в одном из ящиков, в библиотеке научного общества в Моргане.
«Жизнь представляется как бесконечное настоящее, однако индивидуумы, идеи возникают и уходят в прошлое, точно летящие сны».
Эта философия, однако, приносила не больше утешения, чем фаталистические концепции дяди Чарльза, много лет назад пытавшегося примирить ее со смертью Адама, или подходящие ко всем случаям жизни религиозные рассуждения тети Эстер по поводу гибели родных Дели.
Она вставала, чтобы намочить полотенце и обтереть пылающее тело мальчика, которое, казалось, тает, разрушается прямо на глазах. Щеки у него ввалились, глаза запали. Она склонилась над ним, страшась увидеть кроткий, отстраненный взгляд, смирение перед надвигающимся концом.
Вместо этого она увидела страх. Яркие от жара голубые глаза, всегда такие бесстрашные и прямые, глядели на нее с испуганной мольбой. Под ними обозначились темные тени, из-за чего глаза казались провалившимися в глазницы.
– Мам, мне не станет лучше, как ты думаешь? – сказал он слабым голосом. – Я скоро умру… Я не хочу умирать, мам!..
Дели провела по его лбу своими ладонями, нежно, но твердо. Прогоняя страх из своего сердца, она сказала:
– Скоро ты начнешь поправляться, милый. При гриппе всегда так: перед выздоровлением бывает кризис. Ты не умрешь, я в этом уверена. Когда ты был маленьким и часто болел бронхитом, несколько раз я думала, что тебе уже не подняться. А ты выжил, вырос большим и сильным. Так неужели же ты думаешь, что я дам тебе умереть теперь? Ты будешь помогать папе водить пароход, когда он поправится. А придет время, и ты поведешь его самостоятельно.
Сначала она говорила это, чтобы разубедить его, но постепенно в ней рождалась уверенность, что так и будет. Внутренним взором она видела Бренни рослым и красивым молодым человеком, стоящим у штурвала, как когда-то стоял его отец… Жизнь предстает как бесконечное настоящее… как радуга над водопадом: она остается неизменной, тогда как составляющие ее отдельные капельки оседают и исчезают…
Между тем голос матери, ее ласковые прикосновения успокоили ребенка, и он забылся зыбким, горячечным сном. Она боялась поверить: дыхание его стало более глубоким и ровным, лицо и грудь покрылись бисеринками пота. Лихорадка отступила, кризис миновал. С того дня он стал медленно выздоравливать.
Прежде чем он поднялся на ноги, заразился Брентон. Дели сбилась с ног, ухаживая за обоими. Она никому не разрешала приближаться к больным, и на дверь их каюты повесила простыню, пропитанную дезинфицирующей жидкостью, чтобы преградить путь вирусу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202