Несчастья, выпадающие на долю человека, бывают не менее грандиозны, чем явления природы, ибо каждый че­ловек - это целый мир, и трудно себе представить глубину потрясений человеческой души. Нарастает стихия струнных. Еще удары - неужели угасло сопротив­ление? Но вот дрогнула и темная сила. Вместо ожидае­мого удара - жалобная мелодия гобоя. Уж не сдалась ли судьба? Если еще нет, то она потрясена упорством че­ловека!
Когда первый приступ глухоты обрушился на Бетхо­вена, он сказал: «Я схвачу судьбу за горло, но не отступ­лю».
Обычно содержание Пятой симфонии определяют так: «От тьмы к свету, через борьбу - к победе». С чем же боролся Бетховен? Пытаюсь найти ответ в самой симфо­нии. И чудится мне, что раскрывается она картинами борьбы Бетховена со всеми препятствиями судьбы...
Прекрасная, спокойно-величественная мелодия - так начинается вторая часть симфонии. Мне кажется, я вижу дубраву, высоко над головой застыли недвижно кроны деревьев, сквозь которые синеет небо. Гордая тишина мо­гучей природы...
Бетховен всегда стремился в деревню. Там, вдали от людей, забывался его тяжелый недуг - глухота. Там отдыхал он душой, творил.
...А что за мелодия появилась на смену первой? Ка­кую мысль вынашивает человек, один, в тиши лесов, вдали от жизненных волнений?.. Фанфары! О, эта мело­дия не обманет, в ней слышны ритм и дыхание «Мар­сельезы».
«Люби свободу больше жизни» - эти слова принадле­жат Бетховену. Вот о чем его думы. Личная жизнь не удалась, и он горько признается в письме к другу: «Для тебя, бедный Бетховен, нет счастья во внешнем мире», но выход есть: «надо чтобы ты создал его в себе самом, только лишь в мире идей найдешь ты друга».
Опять вспоминается «Марсельеза». Вот они: идеи сво­боды и справедливости. На народ, кроме бремени монархии, ложится бремя вражеского нашествия: тень Наполе­она над Европой... Вена, где живет Бетховен, в руках французов...
То ли подул ветер и заколыхались ветки деревьев, то ли быстрее стала походка человека, полного решимости, - одна вариация сменяет другую. Музыка еще более напол­няется энергией. Мужает мысль человека. Вот уже весь оркестр мощными ударами поддерживает мелодию.
Быть может, Бетховен вспоминает годы юности, го­рячие митинги, студентов, приветствующих известие о ре­волюции во Франции, взятие Бастилии. Опять фанфары. Смысл их ясен: общие идеи свободы и справедливости эту стали его идеями.
Вот что взял Юлиус Фучик от симфонии Бетховена - боль собственных ран оказалась слабее боли за судьбу товарищей, всего народа... Решимость созрела. Как изме­нилась первоначальная мелодия! Она теперь не мягка и мечтатльна - в ней решительность и определенность марша.
...Вечереет. Солнце спряталось за лес. Мне видится Бетховен, задумчивый, сосредоточенный, идущий быстрой походкой через поле к деревне. Завтра его смелые мысли лягут на нотную бумагу, и люди узнают, что мир еще очень молод, потому что у него есть будущее. Об этом Бетховен расскажет в финале симфонии. А сейчас пред­стоит еще одна, последняя, схватка.
Облачко ли набежало на солнце или грусть подкра­лась к сердцу, слегка сжала его и отпустила? Это длится недолго. И вот трубят валторны, их клич подхватывает весь оркестр. Торжественно и грозно, дерзко и беспощад­но объявлен бой судьбе. Недаром этот короткий мотив напоминает тему судьбы: совершенно ясно, кому брошен вызов. Снова сомнения... как будто в голове у бойца мелькнула мысль: «Что ждет впереди?» Но опять зву­чит призыв.
Когда решимость велика и вез предельно ясно, когда собраны все силы и развеяны остатки сомнений, начи­нается схватка. Она коротка. Вот зазвучали, перебивая друг друга, возбужденные голоса инструментов: контра­басы, виолончели, альты, скрипки...
Наступило затишье. Мне кажется, я вижу поле боя. Раненые бойцы поднимают головы и смотрят вперед, в ту сторону, куда ушло сражение: «Что же там, как наши дела?» Некоторые из них так и не узнают исхода битвы...
И опять перед моими глазами образ Юлиуса Фучика и его последнее письмо к родным за неделю до казни. «Верьте мне: то, что произошло, ничуть не лишило меня радости, она живет во мне и ежедневно проявляется ка­ким-нибудь мотивом из Бетховена. Человек не становился меньше от того, что ему отрубят голову».
И вот пришла она, долгожданная победа. Из глубокой тишины, нарастая мощным валом, неожиданно обруши­вается на нас финальный марш... Да, это картина массо­вого торжества, «грандиозного народного революционного празднества». Кажется, слышишь в этом марше гул толпы и медь военных оркестров. Но есть здесь и другое - мечта. Могучая мечта человека о радости. Ни капли радости не получил Бетховен от судьбы, и вот в музы­ке он создал ее для себя и для людей. Он обещает каждому человеку счастье побед и свершений, надо толь­ко быть мужественным до конца. Он славит сильных духом.
Один за другим проходят перед вашим восхищенным взором могучие и прекрасные марши. Первый - сим­вол народного празднества. За ним другой, гордый, в нем - слава героям. Его сменяет бодрая, полная моло­дой энергии мелодия... Поет душа, купается в лучах ра­дости...
Но что это? Опять тема судьбы? Да, это напоминание о том, что за счастье надо бороться. И снова мне слышится голос Фучика: «Люди! Я любил вас. Будьте бди­тельны!..»
Опять марши, опять взор прикован к улицам и пло­щадям, где бушует прибой праздника... Не здесь ли на­чало грандиозного моста, который в будущем соединит финалы Пятой и Девятой симфоний Бетховена, когда площади Пятой заговорят наконец живыми голосами людей в Девятой симфонии, в мощном хоре: «Обними­тесь, миллионы!»?
КАПРИЧЧИО
«Итальянское каприччио» Петра Ильича Чайковского. Кто не знает это произведение, такое богатое пре­красными мелодиями, кто не любит эту удивительную, яркую музыку, которая остается в памяти после перво­го же прослушивания!
Но все ли задумывались о том, как создавалось это произведение и как вообще создается музыка, особенно симфоническая? Что композитор хочет сказать людям?
Изучение истории создания музыкального произведе­ния нередко помогает разгадать и его содержание. Время сохранило для нас самые надежные источники - письма Чайковского. И если не все мы в них найдем, так осталь­ное домыслим. «Итак, да будет признано право, - писал Ромен Роллан, - воссоздать в мечтах произведение ис­кусства после того (или перед тем, не все ли равно?), как его хорошенько рассмотрели обнаженным и ощупали. Мечты иногда бывают вещими; и закрывши веки, ви­дишь лучше».
Попробуем «воссоздать в мечтах» содержание «Италь­янского каприччио».
...1880 год. Январь. Рим. Отель «Констанци».
Окно углового номера на верхнем этаже почти всегда распахнуто. По утрам в теплый золотистый воздух улицы стекают из этого окна мелодичные звуки фортепьяно и растворяются, едва долетев до тротуара.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41