Ставшие уже знакомы­ми четыре мощных звука время от времени появляют­ся в симфонии и поддерживают ваше внимание. Но вот... внимание ослабевает, и вы выпадаете из потока му­зыки.
Вы смотрите по сторонам. Ваш сосед сосредоточенно слушает - он поглощен музыкой. Вы немного смущены этим обстоятельством и подумываете, что причиной всему, по-видимому, ваша полная музыкальная бездарность. Вы не выдержали напряжения, но все же успели почувство­вать красоту звучания огромного оркестра.
А музыка продолжает литься, и поток звуков мало-помалу вновь захватывает вас... Неожиданно музыка обры­вается. Закончилась первая часть симфонии.
Началась вторая часть. Полилась спокойная, величе­ственная мелодия. Это совсем другое дело: вы покорены ее ясностью, простотой и слушаете с большим удоволь­ствием. Вот ее сменяет другая - гордая, призывная, трубная. Она оттеняет безмятежность первой мелодии. И в бессознательном сравнении вы чувствуете какую-то новую красоту, новое качество.
Ваше связное восприятие стихии звуков, организован­ной композитором, продолжается. Вы слушаете с ин­тересом, с напряженным вниманием и начинаете смутно чувствовать привлекательность этого занятия - вслуши­вания в музыку. Но вас опять хватило ненадолго - вы устали следить за звуками, потеряли контакт с музыкой; сказалось неумение слушать. Музыка льется мимо, и вы ее не замечаете.
Незаметно подступает финал симфонии. Он обрушива­ется грандиозной маршеобразной поступью. И вы неожи­данно для себя будто встрепенулись. Маршевые мелодии одна красивее другой сменяют друг друга.
Симфония окончилась. Вы оглядываете ряды слушате­лей. Нет ни одного равнодушного лица: улыбающиеся или молчаливые, но светлые.
Вы тоже пережили несколько волнующих мгновений, когда наслаждались музыкой, ее движением, контрастами, энергией, то есть самой жизнью. Вы уловили в ней, хотя и очень смутно, какую-то мысль, открыли самую возмож­ность следить за этой мыслью, за процессом ее рождения, становления, развития. «Музыка овладевает нашими чув­ствами прежде, чем ее постигает разум», - писал Ромен Роллан.
Такое состояние не приходит само. Напряженное вслу­шивание в музыку - путь в гору, часто очень нелегкий, но с каждым шагом открывающий новые горизонты. И нервная усталость от музыки прекрасна, как хорошая физическая усталость мышц. Недаром говорят, что уста­лость мышц - это их радость.
Теперь и вы будете стремиться к вершинам - вы по­чувствовали, что это прекрасно.
Но что такое в музыке вершина? Одно и то же произ­ведение для разных людей будет разной «высоты», и для одного и того же человека «высота» будет меняться от каждого нового прослушивания. В великих произведениях искусства до «вершины» всегда несколько шагов, потому что нет предела совершенству как в создании произведе­ний искусства, так и в понимании их.
Можно ли исчерпать до конца свои впечатления от восприятия подлинного произведения искусства? Пожалуй, нет. Вот что пишет о Пятой симфонии Бетховена Лео­польд Стоковский:
«Для меня... Пятая симфония Бетховена постоянно растет и развивается. Она мне напоминает гигантское де­рево секвойю, разрастающееся с каждым столетием все более и более».
Можно сказать еще и так: музыка дает человеку ровно столько, сколько он может у нее взять. Или, как сказал Стоковский, «сама музыка вызовет в нас те чувства, на которые мы способны». Таким образом, музыка в известном смысле открывает человеку его самого.
Одно из замечательных признаний мы встречаем у Ромена Роллана о Бетховене, изучению творчества кото­рого он посвятил много лет:
«Бетховен учит прямоте и искренности. Я большему научился у него, чем у всех читателей моего времени. Всем, что есть лучшего во мне, я обязан Бетховену. Думаю, что множество скромных людей во всех странах, как и я, обязаны ему тем, что сохранили прозрачными родники своей жизни и неустанное стремление к свету и чистому воздуху горных вершин».
Когда я думаю о Пятой симфонии Бетховена и стара­юсь разобраться в чувствах и мыслях, которые она у ме­ня вызывает, не могу не вспомнить книгу, где об этой симфонии сказано всего лишь несколько слов, но очень важных, определяющих ее истинное значение для людей. Это книга Юлиуса Фучика «Репортаж с петлей на шее»:
«Сегодня 1 мая 1943 года. И дежурит тот, при ком мож­но писать... Какое счастье... снова хотя бы на минуту стать коммунистическим журналистом и писать о майском смот­ре боевых сил нового мира! Не ждите рассказа о развева­ющихся знаменах... Утренний привет соседней камеры: оттуда выстукивают два такта из Бетховена, торжествен­нее, настойчивее, чем обычно, и стена передает их тоже в ином, необычном тоне».
Мне кажется, и я слышу глухие удары в стену и мощ­ные звуки оркестра, которые стоят за ними. Люди, попав­шие в фашистский застенок, поддерживали в себе и дру­гих дух мужества и силы для борьбы каждодневным на­поминанием двух первых тактов из Пятой симфонии Бет­ховена.
«Бетховен здесь - не позади, а впереди. В дни испы­таний он всегда находился подле нас», - писал Ромен Роллан в тяжелое время гитлеровской оккупации Фран­ции.
Какой же силой выражения надо обладать компози­тору, чтобы главная мысль произведения была настолько рельефна и ясна.
Правда, в эпоху, когда жил Бетховен, не все понимали истинный смысл его творений. «Не приходится ли сожа­леть, например, о том, - писал Лист, - что Бетховен, чьи произведения так трудны для понимания, чьи за­мыслы вызывают так много разногласий, что он не ука­зал, хотя бы вкратце, сокровенную мысль некоторых сво­их великих произведений и основные черты развития этой мысли?»
Но это кажется нам сейчас не столь обязательным. С высоты веков становятся более ясными великие идеи, заложенные композитором в свои творения. Доказатель­ства? Бессмертная жизнь Пятой симфонии. В минуты тя­желых испытаний она вернейший, надежнейший друг и союзник человека-борца - послушайте ее.
«Так судьба стучится в дверь», - сказал о первых тактах симфонии Бетховен. Эти удары мощны, как удары грома, и сразу вас со всех сторон обступает гроза: черное от туч небо, ослепительные вспышки молнии, вихри вет­ра - так приходит несчастье, обрушивается сразу, неожи­данно и жестоко... Но есть другая сила - человеческая: нежность, сочувствие человеку и одновременно упорное сопротивление. Мрачной теме противостоит теплая, ясная мелодия. Ее поют скрипки...
Снова удары. Тема судьбы страшна. Даже великий Гёте поразился, услышав первую часть Пятой симфонии: «Это грандиозно, противно разуму, кажется, вот-вот дом обвалится».
Беспощадно и зло проявляет себя грозная тема... Не об этой ли части симфонии сказал Шуман: «Сколько ни слушаешь ее, она всякий раз непременно потрясает своей могучей силой, подобно тем явлениям природы, которые, сколь бы часто ни повторялись, всегда наполняют нас чувством ужаса и изумления».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41