– Библиотека вас не касается, – сухо сказала она.
– Боюсь, вы ошибаетесь. – Нола проводила взглядом ехавшего мимо велосипедиста, и Корделия заметила, как на ее изящной шее пульсирует жилка. – Видите ли, она моя – ее проектировала я.
Она смотрела на Корделию прямо и бесстрашно, и шок от ее слов был так силен, что Корделии показалось, будто ее сбило поездом.
– Вы? Вы хотите сказать, что..?
– Я работаю в фирме "Мэгвайр, Чанг и Фостер". Когда я узнала о конкурсе… – Нола пожала плечами, но даже в этом движении чувствовалось напряжение, владевшее ей. – Видите ли, для меня было важно – и сейчас важно, – чтобы библиотека была прекрасной. Такой, которая бы подходила ему, а не только тем, кто будет приходить туда. Она не должна быть чем-то вроде претенциозного мавзолея. Он… – она поправилась, – мой отец возненавидел бы такой проект.
Эти слова – "мой отец" – пронзили Корделию.
– Не смейте! – вскричала она. Слезы туманили взгляд, голые ветки деревьев и извилистые дорожки слились в одну серую массу. – Вы не имеете права!
– Посмотрите на меня! – потребовала Нола. – Ради Бога, миссис Траскотт, посмотрите на меня.
Звучность и властность голоса Нолы заставили Корделию наконец-то прямо взглянуть на нее. То, что она увидела, вызвало у нее желание сжаться, съежиться, словно от яркого света. Она увидела… Джина, поднимающегося в Сенате, чтобы произнести речь, огонь в его глазах, страстную убежденность, пронизывающую его высокую гибкую фигуру.
– Я его дочь, – произнесла Нола. – Вы боитесь правды! Вы прячетесь от нее – так же, как я это делала слишком долго. Но нужно ли это вам в конце концов?
Щеки Нолы снова порозовели, глаза засверкали.
Корделии захотелось убежать… Далеко-далеко, туда, где слова Нолы не найдут ее. Но какая-то сила удерживала ее на скамье.
– Что заставляет вас полагать, будто вы знаете, что мне нужно? – резко бросила Корделия. – Вы не имеете ни малейшего представления о том, кто я и что я.
– Я знаю, что он любил вас.
Нола говорила тихо, словно прикладывала к ноющей ране успокоительный бальзам.
– Если вы действительно его… а я не говорю, что верю в это, – тогда как же он мог любить меня?
Корделия ужаснулась собственных слов. Как могла она открывать этой женщине, которую не знала, то, в чем едва призналась бы себе самой!
– Все не так просто, – отозвалась Нола.
– Я не… – Корделия собиралась возразить, что Джин не мог бы предать ее, но вместо этого поняла, что не в состоянии продолжать.
Снова она переживала боль, вызванную письмом, представляя себе, что бы она почувствовала, если бы услышала, как Джин говорит ей те ужасные слова. "Это правда, – произнес голос где-то глубоко внутри нее, – она его дочь". "Он любил меня, – ответила она ему тихо. – Я знаю это. Даже если… если он и поддался соблазну. Думаю, в этом была часть и моей вины. Это я не хотела, чтобы мы переехали в Вашингтон. Я все время твердила, что через два года его могут переизбрать. А потом, когда он стал сенатором… – Она воззрилась на чернокожую женщину, катившую перед собой детскую коляску, в которой сидел белокожий светловолосый младенец, и губы ее тронула холодная улыбка. – … к тому времени мы уже привыкли к такому порядку вещей. В определенной степени он даже устраивал нас… О, думаю, были моменты, когда казалось, будто… что-то не так. Были случаи, когда я звонила ему поздно вечером, а его на месте не было. Но тогда я быстро забывала об этом…"
Корделия закрыла лицо руками, чувствуя, что весь страх, волнение, боль, которые она удерживала внутри, сейчас выплеснутся наружу. Но она не заплачет, не позволит себе заплакать на глазах у Нолы Эмори. Они силилась преодолеть дрожь, охватившую ее. Если бы Гейб был сейчас рядом, он бы обнял ее и успокоил. Она ощутила, как чья-то рука сжала ее плечо, и уловила запах духов Нолы, склонившейся над ней.
– Мне очень жаль, я знаю, что это нелегко для вас. Корделия затрясла головой.
– Для меня это тоже непросто, – продолжала Нола. – Долго я не отвечала на звонки Грейс. Не хотела иметь к этому никакого отношения. Но потом я поняла, что не смогу всю жизнь лгать…
Корделия подняла глаза. Во взгляде Нолы она увидела сочувствие, и это ошеломило ее.
– Что вы от меня хотите? – хрипло проговорила она.
– То же, что и вы – чтобы его библиотека была построена так, как нужно. Так, как хотелось бы ему.
– Если вы с Грейс будете поступать по-своему, она вообще может быть не построена, – отрезала Корделия. – Помните, как мыс Кеннеди снова был переименован в мыс Канаверал после того, как та женщина во Флориде распустила язык? Люди тогда очень возмущались.
Нола помолчала и сказала:
– А что, если никто не узнает… что это мой проект?
– Если вы работаете в этой фирме, это нельзя будет сохранить в тайне.
– А если я не буду в ней работать?
– Что вы хотите сказать?
Сначала Нола не знала, что ответить. Потом заговорила снова:
– Я могла бы взять неоплачиваемый отпуск. На несколько месяцев, пока вы не получите недостающие деньги.
Она подумала о Дэни и Таше и о деньгах, которые сэкономила, чтобы заплатить за учебу в частной школе. И почувствовала почти физическую боль – придется залезть в отложенные деньги. Но в конечном итоге все это делается и для них. Эта библиотека будет их наследством, и она научит детей им гордиться.
– Я не могу позволить вам сделать это. Не хочу нести ответственность за то, что вы не будете работать.
– Нести ответственность вас никто не просит. Это ведь моя идея. Мне нужно от вас обещание, что когда у вас будут деньги, вы начнете работать именно с моим проектом.
Она ждала ответа затаив дыхание, и слова Корделии заставили ее выдохнуть воздух из легких.
– Вам нужны мои обещания? Нет, я не могу дать их вам. – Глаза Корделии сверкнули. – Это… Это похоже на какой-то жуткий кошмар. Я не знаю вас… и не хочу знать!
– Вам и не нужно знать меня, – настаивала Нола. – Просто знайте, что если ни в чем другом, то хоть в вопросе о библиотеке мы с вами заодно. Мы обе хотим, чтобы она была построена.
– Вы не можете представить… – начала было Корделия.
– Нет, могу! А вот вы не можете представить, что это для меня значит. Всю жизнь я выдавала себя за кого-то другого… Но эта библиотека скажет, чьей дочерью я являюсь на самом деле.
После долгого молчания Корделия сказала:
– Хорошо… Я подумаю об этом…
– Вы дадите мне знать о своем решении, прежде чем уедете в Блессинг?
Нола вынула из сумочки и вложила в руку Корделии свою визитную карточку, на которой был также и номер ее домашнего телефона.
– Я уезжаю на следующей неделе… К тому времени я сообщу вам о своем решении. – Корделия опустила карточку в карман пальто и сложила руки на груди. Упавшим, почти тоскливым голосом она добавила: – Знаете, он на самом деле любил меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126