Хуже всего было то, что Бен знал: рано или поздно его поймают. Даже когда Бена поймали за руку, он не раскаялся.
Тогда – в первый и последний раз в жизни – Джек ударил его. Но, по всей вероятности, этого оказалось достаточно, чтобы раздуть тлеющие угольки его чувства обиды и злобы.
Есть ли путь к сердцу сына? Как помочь ему понять, что жизнь состоит не только в том, чтобы схватить и присвоить все, что попадет тебе под руку? Его попытка дать Бену пройти в «Кэдогэне» весь путь, с самых низов, провалилась – вместо того, чтобы по достоинству оценить значение работы и терпения, Бен посчитал отца эксплуататором. Но, может быть, еще не все потеряно…
– У тебя есть минутка на чашечку кофе? – спросил Джек непринужденно.
И только он, отец Бена, мог схватить мгновенное изменение выражения его лица: легкую тень недовольства – морщинку, не больше ямочки на щеке, которая на несколько секунд залегла между густыми бровями Бена. Потом она исчезла.
– Конечно, отец. Только дай мне секунду, чтобы я предупредил Лизу.
– Я подожду у лифта.
Бен снова появился в вестибюле у дверей с надписью "Группа Гауптмана", скромно выгравированной на латунной дощечке. В его глазах стоял недоуменный вопрос.
– Лиза сказала, что Роджер заходил ко мне, пока я был с Истмэном. Я и не знал, что он должен был прийти. Если здесь проходили какие-то переговоры, то почему не известили меня?
Джек, понадеявшись на то, что сумеет рассказать сыну обо всем, когда они выйдут из здания, взял себя в руки и вошел в кабинку лифта. И почему только в отношениях с Беном любое, самое мелкое дело оборачивается сражением?
Но тут же внутренний голос напомнил ему: "Это не ты выкопал Янга из кучи сентиментальной писанины, не ты проводил бесконечные ночи и выходные дни, помогая ему придавать тяжеловесным рукописям начинающего писателя форму чего-то похожего на коммерческое издание". Всего лишь через два года после окончания колледжа Бен убедил несговорчивых членов правления принять первую книгу Янга. Ясно было – у Бена хватило прозорливости, врожденного инстинкта на то, чтобы почувствовать, чего хочет читатель. И, помимо этого, он обладал искусством ювелира-огранщика, когда понадобилось придать рыхлому куску форму, в которой он засверкал своими гранями.
Пока они со скрипом спускались на семь этажей вниз в пустом лифте, Джек вкратце рассказал Бену о случившемся.
– Я разговаривал с Сью Маккой вчера вечером, – завершил он свое повествование. – Она пришла ко мне и выглядела отвратительно. Это происшествие с Роджером случилось с неделю тому назад, но она говорить отказывается. Я предоставил ей возможность полностью высказаться, понимая, что это может стоить ей карьеры, да что говорить, черт возьми, может нанести ущерб всей компании.
Ступив из лифта на мраморный пол вестибюля, Бен выглядел так, словно получил удар ногой в пах. Его лицо покрылось лихорадочным румянцем, глаза сверкали, как осколки бутылочного стекла.
– Боже мой, отец! – повторял Бен. – Боже правый!
Слишком потрясенный, чтобы продолжать, Бен только качал головой, пока они проходили через вращающиеся двери. Их встретил порыв осеннего ветра, круговертью пыли завихряющегося по Пятой авеню.
Джек ждал, что сын вымолвит хоть что-нибудь, но пока они пересекали Пятую и вошли в кофейню «Эндрюс», подходящую для того, чтобы перекусить сандвичами в те дни, когда он не завтракал с каким-нибудь агентом или автором в «Готхэм» или в кафе "Юниюн Сквер", Бен молчал.
Они уселись в кабинке у дальней стены, и Бен взорвался.
– Ну как ты мог? Послушай, то, что сделал Роджер, возмущает меня не меньше твоего. Но какого черта ты не пришел сначала ко мне? Он же мой автор, черт побери!
– Именно поэтому я и не позвал тебя. Я не хотел, чтобы твои отношения с ним оказались поставленными под угрозу.
– Ага, "добрый следователь и злой следователь"?! Роджер жалуется, а я похлопываю его по спине и говорю, что все понимаю?
– Я бы не стал преподносить эту историю вот таким образом.
– Ты, по крайней мере, мог бы из любезности позволить мне решить самому, как сыграть эту игру. Ты не имеешь права действовать у меня за спиной!
Он с силой ударил кулаком по столу.
– Мне очень жаль.
– Не так уж жаль, как будет жаль мне. Или Рейнгольду, когда он об этом узнает.
Бен старался говорить тихо, поскольку официантка в этот момент наполняла их чашки.
Несмотря на желание перехватить инициативу разговора, заполнить неприятную паузу объяснениями и заверениями, Джек чувствовал уколы гнева. Опять Бен думает только о себе!
– Это должно было быть сделано, – просто сказал он.
Бен отпил кофе, скривился, поставил чашку на стол слишком резко, от чего горячая жидкость плеснулась через край. Бен взял свою салфетку и промокнул пятно.
В том, как аккуратно он сложил промокшую салфетку и подсунул ее под блюдце, Джек уловил сходство с Натали.
– Теперь о Рейнгольде, – сказал Бен. – Он хочет уволить Джерри Шиллера… Ты этого не знал?
Бен уставился на него, выпятив нижнюю челюсть. Его бледная кожа под флюоресцентными лампами казалась слегка фиолетовой. Кожа Натали, подумал Джек, вздрагивая от воспоминаний о том, как его бывшая жена гордилась своей, как она считала, патрицианской внешностью, и о том, как она прихорашивалась, когда какой-нибудь тупица говорил ей: "Вы нисколечко не похожи на еврейку".
И так же похожа на Натали манера Бена менять тему разговора, когда начинало пахнуть жареным. Джеку к тому же было неприятно, что слухи каким-то образом поползли по конторе раньше, чем он поговорит с Джерри.
– Я знаком с планами Курта, – сказал Джек осторожно. – Но, кажется, я сумел убедить его, что увольнение Джерри было бы ошибкой.
– Почему ошибкой? Он – мертвый груз, и это всем известно.
То, что Бен попугаем повторил Рейнгольда, заставило что-то щелкнуть в голове Джека. Неужели это Бен спровоцировал всю эту затею? А может, он зашел так далеко, что сам обратил внимание Рейнгольда на эту статейку в "Паблишерз уикли"?
– Ты хочешь занять место Джерри, – сказал Джек, удивляясь собственной слепоте. Как он не понял этого раньше? – В этом все дело, разве нет?
– Любой на моем месте не отказался бы от этой должности.
То, что Джек увидел на лице Бенджамина в этот момент, ему совершенно не понравилось. Такое выражение… как будто должность главного редактора ему уже обещана. Джек отпил глоток ужасно невкусного кофе.
– А ты не подумал о том, – произнес он медленно, – что можешь не потянуть эту работу, даже если Рейнгольд и в самом деле выгонит Джерри?
– Роджер Янг, черт его взял бы, был моим козырем! Бешеный огонь сверкнул в глазах Бена.
– Не забывай, что Роджер пока связан контрактом с нами еще на одну книгу, – мягко напомнил Джек.
– А потом?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126
Тогда – в первый и последний раз в жизни – Джек ударил его. Но, по всей вероятности, этого оказалось достаточно, чтобы раздуть тлеющие угольки его чувства обиды и злобы.
Есть ли путь к сердцу сына? Как помочь ему понять, что жизнь состоит не только в том, чтобы схватить и присвоить все, что попадет тебе под руку? Его попытка дать Бену пройти в «Кэдогэне» весь путь, с самых низов, провалилась – вместо того, чтобы по достоинству оценить значение работы и терпения, Бен посчитал отца эксплуататором. Но, может быть, еще не все потеряно…
– У тебя есть минутка на чашечку кофе? – спросил Джек непринужденно.
И только он, отец Бена, мог схватить мгновенное изменение выражения его лица: легкую тень недовольства – морщинку, не больше ямочки на щеке, которая на несколько секунд залегла между густыми бровями Бена. Потом она исчезла.
– Конечно, отец. Только дай мне секунду, чтобы я предупредил Лизу.
– Я подожду у лифта.
Бен снова появился в вестибюле у дверей с надписью "Группа Гауптмана", скромно выгравированной на латунной дощечке. В его глазах стоял недоуменный вопрос.
– Лиза сказала, что Роджер заходил ко мне, пока я был с Истмэном. Я и не знал, что он должен был прийти. Если здесь проходили какие-то переговоры, то почему не известили меня?
Джек, понадеявшись на то, что сумеет рассказать сыну обо всем, когда они выйдут из здания, взял себя в руки и вошел в кабинку лифта. И почему только в отношениях с Беном любое, самое мелкое дело оборачивается сражением?
Но тут же внутренний голос напомнил ему: "Это не ты выкопал Янга из кучи сентиментальной писанины, не ты проводил бесконечные ночи и выходные дни, помогая ему придавать тяжеловесным рукописям начинающего писателя форму чего-то похожего на коммерческое издание". Всего лишь через два года после окончания колледжа Бен убедил несговорчивых членов правления принять первую книгу Янга. Ясно было – у Бена хватило прозорливости, врожденного инстинкта на то, чтобы почувствовать, чего хочет читатель. И, помимо этого, он обладал искусством ювелира-огранщика, когда понадобилось придать рыхлому куску форму, в которой он засверкал своими гранями.
Пока они со скрипом спускались на семь этажей вниз в пустом лифте, Джек вкратце рассказал Бену о случившемся.
– Я разговаривал с Сью Маккой вчера вечером, – завершил он свое повествование. – Она пришла ко мне и выглядела отвратительно. Это происшествие с Роджером случилось с неделю тому назад, но она говорить отказывается. Я предоставил ей возможность полностью высказаться, понимая, что это может стоить ей карьеры, да что говорить, черт возьми, может нанести ущерб всей компании.
Ступив из лифта на мраморный пол вестибюля, Бен выглядел так, словно получил удар ногой в пах. Его лицо покрылось лихорадочным румянцем, глаза сверкали, как осколки бутылочного стекла.
– Боже мой, отец! – повторял Бен. – Боже правый!
Слишком потрясенный, чтобы продолжать, Бен только качал головой, пока они проходили через вращающиеся двери. Их встретил порыв осеннего ветра, круговертью пыли завихряющегося по Пятой авеню.
Джек ждал, что сын вымолвит хоть что-нибудь, но пока они пересекали Пятую и вошли в кофейню «Эндрюс», подходящую для того, чтобы перекусить сандвичами в те дни, когда он не завтракал с каким-нибудь агентом или автором в «Готхэм» или в кафе "Юниюн Сквер", Бен молчал.
Они уселись в кабинке у дальней стены, и Бен взорвался.
– Ну как ты мог? Послушай, то, что сделал Роджер, возмущает меня не меньше твоего. Но какого черта ты не пришел сначала ко мне? Он же мой автор, черт побери!
– Именно поэтому я и не позвал тебя. Я не хотел, чтобы твои отношения с ним оказались поставленными под угрозу.
– Ага, "добрый следователь и злой следователь"?! Роджер жалуется, а я похлопываю его по спине и говорю, что все понимаю?
– Я бы не стал преподносить эту историю вот таким образом.
– Ты, по крайней мере, мог бы из любезности позволить мне решить самому, как сыграть эту игру. Ты не имеешь права действовать у меня за спиной!
Он с силой ударил кулаком по столу.
– Мне очень жаль.
– Не так уж жаль, как будет жаль мне. Или Рейнгольду, когда он об этом узнает.
Бен старался говорить тихо, поскольку официантка в этот момент наполняла их чашки.
Несмотря на желание перехватить инициативу разговора, заполнить неприятную паузу объяснениями и заверениями, Джек чувствовал уколы гнева. Опять Бен думает только о себе!
– Это должно было быть сделано, – просто сказал он.
Бен отпил кофе, скривился, поставил чашку на стол слишком резко, от чего горячая жидкость плеснулась через край. Бен взял свою салфетку и промокнул пятно.
В том, как аккуратно он сложил промокшую салфетку и подсунул ее под блюдце, Джек уловил сходство с Натали.
– Теперь о Рейнгольде, – сказал Бен. – Он хочет уволить Джерри Шиллера… Ты этого не знал?
Бен уставился на него, выпятив нижнюю челюсть. Его бледная кожа под флюоресцентными лампами казалась слегка фиолетовой. Кожа Натали, подумал Джек, вздрагивая от воспоминаний о том, как его бывшая жена гордилась своей, как она считала, патрицианской внешностью, и о том, как она прихорашивалась, когда какой-нибудь тупица говорил ей: "Вы нисколечко не похожи на еврейку".
И так же похожа на Натали манера Бена менять тему разговора, когда начинало пахнуть жареным. Джеку к тому же было неприятно, что слухи каким-то образом поползли по конторе раньше, чем он поговорит с Джерри.
– Я знаком с планами Курта, – сказал Джек осторожно. – Но, кажется, я сумел убедить его, что увольнение Джерри было бы ошибкой.
– Почему ошибкой? Он – мертвый груз, и это всем известно.
То, что Бен попугаем повторил Рейнгольда, заставило что-то щелкнуть в голове Джека. Неужели это Бен спровоцировал всю эту затею? А может, он зашел так далеко, что сам обратил внимание Рейнгольда на эту статейку в "Паблишерз уикли"?
– Ты хочешь занять место Джерри, – сказал Джек, удивляясь собственной слепоте. Как он не понял этого раньше? – В этом все дело, разве нет?
– Любой на моем месте не отказался бы от этой должности.
То, что Джек увидел на лице Бенджамина в этот момент, ему совершенно не понравилось. Такое выражение… как будто должность главного редактора ему уже обещана. Джек отпил глоток ужасно невкусного кофе.
– А ты не подумал о том, – произнес он медленно, – что можешь не потянуть эту работу, даже если Рейнгольд и в самом деле выгонит Джерри?
– Роджер Янг, черт его взял бы, был моим козырем! Бешеный огонь сверкнул в глазах Бена.
– Не забывай, что Роджер пока связан контрактом с нами еще на одну книгу, – мягко напомнил Джек.
– А потом?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126