Из первозданного хаоса возникли и земля, и небо, они породили солнце, луну, звезды, планеты и живых существ. Мудрецы увидели в этом пример для подражания, ибо здесь одно связано с другим, другое с третьим и так далее. Когда появляется на свет человек, у него только и есть что душа – первозданный хаос. Человек вырастает, начинает задумываться над всем, что видит и слышит, постигает Пять отношений и Семь чувств, все радости и горести жизни. А после того как душа и тело окрепнут, как разум осмыслит мир, начинается зрелость: к тридцати годам человек становится самостоятельным, к сорока обретает непоколебимость и душевный покой, а затем уж ясность ума и великодушие. Но люди-то разные, и души у них разные, а потому одни стараются навязать другим свои мысли и чувства. И тогда слабые поддаются и теряют собственное лицо, сильные противятся и превращаются в хитрецов, скрытных обманщиков. Посмотришь, послушаешь такого – вроде и видом приличен, и говорит правильно, а нет ему веры: видно, что учился многому, а ничего не постиг. Нет, очень разнятся люди, одной меркой всех не измеришь!
На другой день Цзи-син простился с матерью и дедом и уехал.
Между тем плотники закончили работу в тереме Ледышки. Он совершенно преобразился: в комнатах великолепные окна и двери, на дворе редкостные цветы и травы – самым красивым стал этот терем в столице.
И вот Цзи-син подошел и оторопел: перед ним прекрасный терем с крышей, опирающейся на красные столбы. На террасе лакированные перила, в окнах бисерные занавески, повсюду цветы и коралловые украшения.
Он проговорил:
– Судьбы домов напоминают судьбы людей. Еще вчера я видел на этом месте покосившиеся столбы и битую черепицу, и вдруг такая перемена! Так и человек: сначала румянец во всю щеку, потом седина и снова румянец, да только другой. Хорошо, что все меняется и нет этому конца!
Ледышка ответила так:
– И я слышала, что нет ни расцвета, ни увядания, ни радости, ни печали: то, что сегодня цветет, завтра приходит в упадок, печаль сменяется радостью, радость – печалью, румяное лицо не всегда радует, седые волосы не всегда печалят. Странен человек: он любит, связывает свою судьбу с судьбой другого, но никому не избежать бесконечной череды изменений!
Ян согласился с нею, про себя дивясь глубине ее мыслей. А Ледышка продолжала:
– Вы всегда навещаете меня ночью. Когда же смогу я встретить вас так, как полагается принимать почетного гостя?
– В пятый день этой луны государь едет в Юаньлин, вот тогда я и приду к тебе как почетный гость.
А Ян на другой день, как стемнело, отправился к Сливе и застал ее на берегу пруда, где она любовалась плавающими утками. Он подошел к ней незамеченным и негромко сказал:
– Вы очень любите природу, госпожа Слива?
Она испуганно оглянулась, Ян взял ее за руку и говорит:
– Пятого дня этой луны Ледышка устраивает пир по случаю новоселья и приглашает всех обитательниц зеленых теремов. Ты будешь у нее?
– Конечно!
А как прошло пиршество и что было дальше, вы узнаете из следующей главы.
Глава шестьдесят вторая
О ТОМ, КАК ЦЗИ-СИН СДАВАЛ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ЭКЗАМЕН И КАК СЫН НЕБА ВОЗГЛАВИЛ ВОЙСКО ПРОТИВ СЮННУ
Тем временем Сын Неба, выбрав благоприятный день, отправился на могилу предков: в его свите был и князь Ян с сыновьями-министрами. И этот день совпал с днем пира у Ледышки.
Сказав бабушке, что пойдет взглянуть на императорский поезд, Цзи-син поспешил к Сливе, где его уже поджидали Ма Дэн и Лэй Вэнь-цин. Ян отослал их к Ледышке, наказав помочь в устройстве празднества. Когда Ян и Слива вошли в терем, там уже было полно гостей: столичные юноши и гетеры сидели на резных скамьях и пестрых подушках, образуя две партии, восточную и западную. Нарядные одеяния так красивы, что вошедшему сюда кажется, будто он попал в цветник, – от множества ярких красок пестрит в глазах. Просторная терраса увешана расшитыми занавесками и уставлена красивыми ширмами. Обитые шелком сиденья утопают в цветах, на двенадцати узорчатых крюках висят нефритовые подвески, в золотых, инкрустированных драгоценными каменьями курильницах дымятся благовония, на коралловом столике разложены кисти и тушечницы, цитры и свирели. И вот уже полилось рекою вино, зазвучала музыка, зазвенели песни.
Ян попросил Сливу и Ледышку исполнить танец. Все стали в круг, дали знак музыкантам – и начали: в такт барабанам замелькали рукава узорчатых кофт, заколыхались полы халатов, кажется, будто журавли в небе машут крыльями. Следующая часть танца – Шаг лотоса: замелькали зеленые рукава, зашуршали шелковые красные юбки Сливы и Ледышки, которые вошли в круг. Потом настал черед Шага волны: кажется, будто весенние бабочки слетаются на цветы, будто фениксы клюют корм. Музыка стала быстрее – изгибаются гибкие станы, словно ивы под напором ветра, поднимаются вверх яшмовые руки и трепещут, словно ласточкины крылья в облаках. Танцующие сходятся, потом, повинуясь ритму, расходятся, коснувшись друг друга кончиками пальцев. Наконец круг разомкнулся, и все замерли в восторге, восхищенные красотой и талантами хозяйки терема.
Когда гости покончили с вином и всяческой снедью, Ледышка вышла вперед и сказала, обращаясь к Яну и к другим юношам:
– Сегодня я праздную возрождение нашего старого терема. Благодарю всех вас за то, что пришли на мой праздник. Давайте же каждый год собираться в этот день у меня и отмечать славное событие.
Один из друзей Цзи-сина вскочил и закричал:
– Господин Ян – герой этого пиршества. Да будет всем известно, что он самый талантливый поэт среди нас! Ради него я готов, по примеру Гао Ли-ши, снять туфлю – госпожа хозяйка пусть бросит в нее тушь, госпожа Слива пусть разведет ее, гетеры Иволга и Милашка расстелят узорчатую бумагу, Фея и Облачко посветят фонарем, а господин Ян пусть напишет нам стихи!
Опираясь левой рукой на столик, Цзи-син берет в руку кисть. Гетеры разводят тушь под названием Аромат дракона, расправляют тонкую, словно изготовленную руками Сюэ Тао, бумагу, и Ян, не отрывая кисти, пишет, приговаривая:
– Коли сочинять стихи, пусть они будут такими:
Красная пыль на красных холмах –
Значит, весну встречать;
Синь черепицы, багрянец столбов –
Терем ожил опять.
Крыша изогнута, словно крыла,
Ласточки мирно сидят.
Хозяйка – наследница той, что слыла
Жрицей зеленых палат!
Древние танцы и песни хранит
Дочь достославной Вэй У,
Красавица наша держит сама
Честь родовую свою!
Тронула цитры струны она –
Ответа от юноши нет,
Пришлось ей надеть на себя старье –
Верности свят обет!
Тряпьем красивый прежде наряд
Под ветром стал и дождем,
Упала ограда, терем осел,
Щели зияют в нем.
Нехотя выйдет она на крыльцо,
В изгибе бровей – тоска,
Нет экипажей возле ворот,
Даже их тень далека,
Персик и слива увяли в саду –
Нету на ветках ни лепестка!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218
На другой день Цзи-син простился с матерью и дедом и уехал.
Между тем плотники закончили работу в тереме Ледышки. Он совершенно преобразился: в комнатах великолепные окна и двери, на дворе редкостные цветы и травы – самым красивым стал этот терем в столице.
И вот Цзи-син подошел и оторопел: перед ним прекрасный терем с крышей, опирающейся на красные столбы. На террасе лакированные перила, в окнах бисерные занавески, повсюду цветы и коралловые украшения.
Он проговорил:
– Судьбы домов напоминают судьбы людей. Еще вчера я видел на этом месте покосившиеся столбы и битую черепицу, и вдруг такая перемена! Так и человек: сначала румянец во всю щеку, потом седина и снова румянец, да только другой. Хорошо, что все меняется и нет этому конца!
Ледышка ответила так:
– И я слышала, что нет ни расцвета, ни увядания, ни радости, ни печали: то, что сегодня цветет, завтра приходит в упадок, печаль сменяется радостью, радость – печалью, румяное лицо не всегда радует, седые волосы не всегда печалят. Странен человек: он любит, связывает свою судьбу с судьбой другого, но никому не избежать бесконечной череды изменений!
Ян согласился с нею, про себя дивясь глубине ее мыслей. А Ледышка продолжала:
– Вы всегда навещаете меня ночью. Когда же смогу я встретить вас так, как полагается принимать почетного гостя?
– В пятый день этой луны государь едет в Юаньлин, вот тогда я и приду к тебе как почетный гость.
А Ян на другой день, как стемнело, отправился к Сливе и застал ее на берегу пруда, где она любовалась плавающими утками. Он подошел к ней незамеченным и негромко сказал:
– Вы очень любите природу, госпожа Слива?
Она испуганно оглянулась, Ян взял ее за руку и говорит:
– Пятого дня этой луны Ледышка устраивает пир по случаю новоселья и приглашает всех обитательниц зеленых теремов. Ты будешь у нее?
– Конечно!
А как прошло пиршество и что было дальше, вы узнаете из следующей главы.
Глава шестьдесят вторая
О ТОМ, КАК ЦЗИ-СИН СДАВАЛ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ЭКЗАМЕН И КАК СЫН НЕБА ВОЗГЛАВИЛ ВОЙСКО ПРОТИВ СЮННУ
Тем временем Сын Неба, выбрав благоприятный день, отправился на могилу предков: в его свите был и князь Ян с сыновьями-министрами. И этот день совпал с днем пира у Ледышки.
Сказав бабушке, что пойдет взглянуть на императорский поезд, Цзи-син поспешил к Сливе, где его уже поджидали Ма Дэн и Лэй Вэнь-цин. Ян отослал их к Ледышке, наказав помочь в устройстве празднества. Когда Ян и Слива вошли в терем, там уже было полно гостей: столичные юноши и гетеры сидели на резных скамьях и пестрых подушках, образуя две партии, восточную и западную. Нарядные одеяния так красивы, что вошедшему сюда кажется, будто он попал в цветник, – от множества ярких красок пестрит в глазах. Просторная терраса увешана расшитыми занавесками и уставлена красивыми ширмами. Обитые шелком сиденья утопают в цветах, на двенадцати узорчатых крюках висят нефритовые подвески, в золотых, инкрустированных драгоценными каменьями курильницах дымятся благовония, на коралловом столике разложены кисти и тушечницы, цитры и свирели. И вот уже полилось рекою вино, зазвучала музыка, зазвенели песни.
Ян попросил Сливу и Ледышку исполнить танец. Все стали в круг, дали знак музыкантам – и начали: в такт барабанам замелькали рукава узорчатых кофт, заколыхались полы халатов, кажется, будто журавли в небе машут крыльями. Следующая часть танца – Шаг лотоса: замелькали зеленые рукава, зашуршали шелковые красные юбки Сливы и Ледышки, которые вошли в круг. Потом настал черед Шага волны: кажется, будто весенние бабочки слетаются на цветы, будто фениксы клюют корм. Музыка стала быстрее – изгибаются гибкие станы, словно ивы под напором ветра, поднимаются вверх яшмовые руки и трепещут, словно ласточкины крылья в облаках. Танцующие сходятся, потом, повинуясь ритму, расходятся, коснувшись друг друга кончиками пальцев. Наконец круг разомкнулся, и все замерли в восторге, восхищенные красотой и талантами хозяйки терема.
Когда гости покончили с вином и всяческой снедью, Ледышка вышла вперед и сказала, обращаясь к Яну и к другим юношам:
– Сегодня я праздную возрождение нашего старого терема. Благодарю всех вас за то, что пришли на мой праздник. Давайте же каждый год собираться в этот день у меня и отмечать славное событие.
Один из друзей Цзи-сина вскочил и закричал:
– Господин Ян – герой этого пиршества. Да будет всем известно, что он самый талантливый поэт среди нас! Ради него я готов, по примеру Гао Ли-ши, снять туфлю – госпожа хозяйка пусть бросит в нее тушь, госпожа Слива пусть разведет ее, гетеры Иволга и Милашка расстелят узорчатую бумагу, Фея и Облачко посветят фонарем, а господин Ян пусть напишет нам стихи!
Опираясь левой рукой на столик, Цзи-син берет в руку кисть. Гетеры разводят тушь под названием Аромат дракона, расправляют тонкую, словно изготовленную руками Сюэ Тао, бумагу, и Ян, не отрывая кисти, пишет, приговаривая:
– Коли сочинять стихи, пусть они будут такими:
Красная пыль на красных холмах –
Значит, весну встречать;
Синь черепицы, багрянец столбов –
Терем ожил опять.
Крыша изогнута, словно крыла,
Ласточки мирно сидят.
Хозяйка – наследница той, что слыла
Жрицей зеленых палат!
Древние танцы и песни хранит
Дочь достославной Вэй У,
Красавица наша держит сама
Честь родовую свою!
Тронула цитры струны она –
Ответа от юноши нет,
Пришлось ей надеть на себя старье –
Верности свят обет!
Тряпьем красивый прежде наряд
Под ветром стал и дождем,
Упала ограда, терем осел,
Щели зияют в нем.
Нехотя выйдет она на крыльцо,
В изгибе бровей – тоска,
Нет экипажей возле ворот,
Даже их тень далека,
Персик и слива увяли в саду –
Нету на ветках ни лепестка!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218