— Несколько человек совершенно погубят себя после этого вечера. Наутро случится массовый исход в Мехико. Но Мехико ведь — такой дикий город.
— Я весьма надеюсь, что никто не попытался навязать сборищу никаких милитаристских резолюций.
— Ой, мамочки же ж, нет.
— Это успокоительно слышать. Одному Господу известно, с какой оппозицией нам придется столкнуться уже в самом начале. У нас может оказаться «пятая колонна». Что-то могло просочиться в военно-промышленный комплекс нации и, собственно говоря, всего мира.
— Ну пойдемте же, Цыганская Царица, заходите.
Шагая по дорожке, Игнациус сказал:
— Этот особняк отвратно вычурен. — Он взглянул на пастельные светильники, таившиеся за пальмами вдоль стен. — Кто несет ответственность за этот архитектурный аборт?
— Я, разумеется, Мадьярская Дева. Я — владелец здания.
— Мне следовало догадаться. Могу я осведомиться, откуда поступают деньги на содержание этой вашей декадентской причуды?
— От моей дражайшей семьи, засевшей в овсах, — вздохнул Дориан. — Они шлют мне крупные чеки каждый месяц. Взамен я просто гарантирую им, что буду держаться подальше от Небраски. Я покинул ее, как вы понимаете, под пологом несколько сгустившихся туч. Вся эта пшеница, эти бескрайние просторы равнин. Даже не могу вам передать, насколько все это меня угнетало. Если кто и романтизировал это, так только Грант Вуд [Американский художник (1892-1942), известный преимущественно картинами из жизни Среднего Запада.] . Я съездил на Восток поучиться в колледже, а потом приехал сюда. О, Новый Орлеан — это такая свобода.
— Ну, по крайней мере, у нас есть штаб-квартира для нашего путча. Однако, увидев место воочию, я бы все же предпочел, чтобы вы арендовали зал «Американского Легиона» или что-либо еще, равно уместное. Этот дом больше похож на декорацию для какой-то извращенной деятельности, вроде танцев с чаепитием или вечеринки в саду.
— А вы знаете, что национальный журнал по интерьерам и домоводству хочет опубликовать цветной разворот об этом здании? — спросил Дориан.
— Если бы вы обладали хоть каким-то здравым смыслом, то осознали бы, что это — крайняя степень оскорбления, — фыркнул Игнациус.
— О, Девушка с Золотой Серьгой, вы просто сводите меня с ума. Смотрите, дверь вот здесь.
— Секундочку, — опасливо произнес Игнациус. — Что это за ужасный шум? Похоже, кого-то приносят в жертву.
Они остановились в пастельном свете подъездной дорожки и прислушались. Где-то во внутреннем дворике человеческий голос призывал на помощь.
— Ой, мамочки, что они сейчас творят? — Голос Дориана звучал нетерпеливо. — Вот дурашки. Никогда себя вести не умеют.
— Я бы предложил нам провести расследование, — заговорщически прошептал Игнациус. — Одержимый военный офицер мог прокрасться на собрание инкогнито и теперь выпытывает все наши секреты из какого-нибудь преданного члена партии посредством пыток. Солдафоны до мозга костей ни перед чем не остановятся. Там может оказаться даже иностранный агент.
— Ой, как весело! — взвизгнул Дориан.
Они с Игнациусом ввалились во дворик, спотыкаясь и ковыляя. Этот кто-то звал на помощь со стороны помещений для черной прислуги. Дверь туда была приотворена, но Игнациус все равно кинулся на нее всей тушей, расколотив несколько стеклянных панелей.
— О, мой Бог! — возопил он, увидев то, что оказалось перед ним. — Они нанесли удар!
Перед ним, в кандалах и прикованный к стене, извивался маленький морячок. Это был Тимми.
— Вы видите, что вы сделали с моей дверью? — допытывался из-за спины Игнациуса Дориан.
— Враг среди нас, — неистово вещал тем временем Игнациус. — Кто проболтался? Скажите мне. Кто-то напал на наш след.
— Ой, выпустите ж меня отсюда, — выл морячок. — Тут ужасно темно.
— Ах ты, дурачок, — сплюнул на него Дориан. — Кто тебя здесь приковал?
— Этот кошмарный Билли с Раулем. Они такие ужасные, эти двое. Привели меня сюда показать, как ты заново оформил интерьер рабских квартир, а я опомниться не успел, как они меня сунули в эти грязные цепи и убежали обратно к гостям.
Морячок полязгал цепями.
— Я только что сделал тут ремонт, — сказал Дориан Игнациусу. — О, моя дверь.
— Где эти агенты сейчас? — потребовал Игнациус. Отстегивая абордажную саблю и размахивая ею. — Мы должны задержать их, пока они не покинули это здание.
— Вытащите меня отсюда, пожалуйста. Я не выношу темноты.
— Это ты виноват, что мне дверь поломали, — прошипел окончательно рехнувшемуся мореходу Дориан. — Доигрался в игрушки с этими двумя курвами сверху.
— Это же он двери сломал.
— А чего еще от него ожидать можно? Ты только посмотри на него.
— Это вы обо мне беседуете, уклонисты? — рассердился Игнациус. — Если вы и дальше будете так волноваться из-за какой-то двери, я серьезно сомневаюсь, что вы долго протянете на жестокой арене политики.
— Ох, заберите же ж меня отсюда. Я буду кричать , если еще хоть на чуть-чуть останусь в этих гадких оковах.
— Ой, заткнись, сикушка, — рявкнул Дориан, хлобыстнув Тимми по розовым щекам. — Пошел вон из моего дома — твое место на улице.
— О-о! — взвыл моряк. — Какие ужасные слова!
— Я вас умоляю, — предостерег Дориана Игнациус. — Наше движение нельзя саботировать междоусобицами.
— Я-то думал, что у меня хоть один настоящий друг остался, — плакался моряк Дориану. — Теперь я вижу, как я ошибался. Валяй дальше. Дай мне еще одну пощечину, если тебе это доставляет такое наслаждение.
— Да я б до тебе даже дотронуться побрезговал, додик.
— Я сомневаюсь, что какой-либо писака даже под нажимом смог бы накарябать подобную отвратительную мелодраму, — заметил Игнациус. — Прекратите этот балаган немедленно, дегенераты. Примените хотя бы немного вкуса и пристойности.
— Шлепни меня! — визжал морячок. — Я знаю, что тебе смерть как хочется. Тебе же не терпится сделать мне больно, правда?
— Очевидно, он не успокоится, покуда вы не согласитесь нанести ему хотя бы небольшое физическое увечье, — сообщил Игнациус Дориану.
— Да я и пальцем не коснуть его блядского т е льца.
— Ну мы же должны что-то сделать, чтобы утихомирить его. Мой клапан не в силах вынести неврозы этого психически неуравновешенного моряка в таких количествах. Мы должны вежливо дать ему отставку от нашего движения. Он просто не соответствует уровню. Любой почует этот тяжелый мускус мазохизма, исторгаемый им. Он в данный момент завонял им уже все апартаменты для прислуги. А помимо этого, мне кажется, он довольно-таки пьян.
— И ты меня тоже ненавидишь, чудовище, — завопил морячок Игнациусу.
Тот крепко приложил Тимми по макушке своей абордажной саблей, и мореход испустил жалобный стон.
— Одному Всевышнему известно, какие испорченные фантазии поселились у него в голове, — заметил Игнациус.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117