— Остановитесь! — заорал Игнациус. — Помогите мне кто-нибудь слезть со стола!
Иисус, будь же другом навсегда
До самого — до самого конца, о да!
Дай за руку тебя мне взять,
И я почую благодать
Того, что рядом ты идешь
Со мною, несмотря на дождь.
Тебе молитвы возношу,
Не жалуюсь и не прошу,
Когда Иисус со мною.
— Стойте! — бешено орал Игнациус, видя, как последние шереги батальона скрываются за дверями. — Вернитесь сюда немедленно.
Двери захлопнулись. Он опустился на четвереньки и подполз к краю стола. Затем перевернулся и через довольно длительный промежуток времени, потраченный на маневрирование конечностями, умудрился сесть на краю стола, свесив ноги. Заметив, что ступни болтаются всего лишь в нескольких дюймах от пола, он решился рискнуть и совершить прыжок. Он уже оттолкнулся от стола и приземлился на пол, когда камера соскользнула у него с плеча и гулко треснулась о цемент. Пленка вывалилась из нее на пол выпотрошенными внутренностями. Игнациус подобрал камеру и щелкнул выключателем, который должен был привести ее в действие, но ничего не произошло.
Ты меня выкупишь, Иисусе,
Меня в тюрьму упрячут пусть.
Ох, ох, ты вечно меня ждешь,
Смысл жизни мне даешь.
— Что поют эти маньяки? — вопросил Игнациус у опустевшего цеха, фут за футов рассовывая пленку по карманам.
Ведь ты меня не заморозишь
И никогда меня не бросишь,
Мне никогда не согрешить,
Мне вечно в выигрыше быть,
Когда Иисус со мною.
Игнациус, волоча за собой несмотанную пленку, поспешил к дверям и вошел в контору. Две женщины окаменело предъявляли задник изгаженной простыни смущенному мистер Гонзалесу. Полузакрыв глаза, хор самозабвенно выводил свою мелодию, окончательно в ней погрязнув. Игнациус протолкался сквозь ряда батальона, кротко переминавшегося с ноги на ногу в тылах, прямо к столу управляющего конторы.
Мисс Трикси заметила его и поинтересовалась:
— Что происходит, Глория? Что здесь делают все эти фабричные?
— Бегите отсюда, покуда можете, мисс Трикси, — с великой серьезностью посоветовал он ей.
Ох, Иисус, ты шлешь мне благось,
Когда вокруг нет фараонов — это радось.
— Я тебя не слышу, — возопила мисс Трикси, хватая его за руку. — Это негритянский театр приехал?
— Ступайте трясти своими усохшими частями над отхожим местом, — свирепо заорал на нее Игнациус.
Мисс Трикси зашаркала прочь.
— Ну? — осведомился Игнациус у мистера Гонзалеса, перемещая двух дам таким образом, чтобы управляющему стали видны буквы на лицевой стороне простыни.
— Что это означает? — спросил мистер Гонзалес, прочитав плакат.
— Вы отказываете этим людям в помощи?
— Им — в помощи? — испуганно переспросил управляющий. — О чем вы говорите, мистер Райлли?
— Я говорю о грехе против общества, в котором виновны вы.
— Что? — Нижняя губа мистера Гонзалеса задрожала.
— В атаку! — крикнул Игнациус батальону. — Человек этот совершенно лишен милосердия.
— Да вы ж ему и рот раскрыть не дали, — заметила одна из недовольных женщин, державших простыню. — А ну дайте мистеру Гонзалесу сказать.
— В атаку! В атаку! — снова возопил Игнациус — еще яростнее. Изжелта-небесные глаза его пучились и сверкали.
Кто— то нерешительно крутнул велосипедной цепью над рядом конторских шкафчиков и сшиб на пол горшки с бобами.
— Ну посмотрите, что вы наделали, — сказал Игнациус. — Кто вам приказывал сбивать растения?
— Сами же сказали: «В атаку», — отвечал хозяин велосипедной цепи.
— Немедленно прекратите, — заревел Игнациус рабочему, который с безразличным видом карманным ножиком вспарывал табличку «ОТДЕЛ ИССЛЕДОВАНИЙ И СПРАВОК — И. Ж. РАЙЛЛИ, ХРАНИТЕЛЬ». — Что вы вообще себе думаете?
— Эй, так вы ж сами сказали: «В атаку», — ответило несколько голосов.
Ох, недолго мне ждать -
Со мной твоя благодать,
Мне свет твой идет
Всю ночь напролет.
Ох, Иисус, со мной вместе скорбя,
Ты знаешь, что я никогда — никогда не оставлю тебя.
— Прекратите это ужасное пение, — закричал Игнациус хору. — Никогда еще столь вопиющее святотатство не касалось моих ушей.
Хор примолк — похоже, они обиделись.
— Я не понимаю, чего вы добиваетесь, — сказал Игнациусу управляющий конторой.
— Ох, да закройте же свою мокрощелку, монголоид.
— Мы возвращаемся на фабрику, — рассерженно объявила Игнациусу напряженная руководительница хора. — Дурной вы человек. Я думаю , падлиция вас дествитно ищет.
— Ага, — согласилось несколько голосов.
— Ну повремените же минутку, — взмолился Игнациус. — Кто-то ведь должен пойти в атаку на Гонзалеса. — Он окинул взглядом батальон воинов. — Человек с кирпичом, подойдите сюда сейчас же и постучите ему немного по голове.
— Никого я ентой штукой бить не буду, — ответил человек с кирпичом. — На вас, наверно, падлиция дело завела в милю длиной.
Две женщины с отвращением бросили на пол простыню и последовали за хором, уже выходившим по одному за дверь.
— Народ, куда же вы? — вскричал им вслед Игнациус, захлебываясь слюной и яростью.
Воины не ответили ничего — лишь выстроились следом за хором и двумя знаменосицами. Игнациус проворно заковылял за отбившимися от строя воинами и схватил одного за руку, но человек шлепнул его, будто комара, и сказал:
— У нас уже и так хлопот полон рот, не хватало только в котолашку загреметь.
— Вернитесь сюда немедленно! Мы еще не закончили. Хватайте мисс Трикси, если хотите, — неистово завопил Игнациус вслед исчезавшему батальону, но процессия молча и решительно спускалась по лестнице в цех. Наконец, за последними крестоносцами за Мавританское Достоинство дверь захлопнулась.
* * *
Патрульный Манкузо посмотрел на часы. Он уже провел в уборной полных восемь часов. Пора было сдать костюм в участок и идти домой. За весь день он никого не арестовал и мало того — похоже, еще и простудился. В кабинке было промозгло и сыро. Он чихнул и попытался открыть дверь, но та не подалась. Он потряс ее, подергал защелку — видимо, заклинило. Он еще с минуту громыхал дверью и толкал ее, а потом заорал:
— Помогите!
* * *
— Игнациус! Так, значит, тебя уволили.
— Я вас умоляю, мамаша. Я приближаюсь к точке надлома. — Игнациус воткнул бутылку «Доктора Орешка» себе под усы и шумно выпил, громоподобно всасывая и глотая жидкость. — Если в данный момент вы планируете обратиться в гарпию, это определенно подтолкнет меня к самому краю.
— Хорошенькая работенка в конторе — и удержать не смог. А ведь у тебя стока образования.
— Меня ненавидели и презирали, — ответил Игнациус, одаряя бурые стены кухни обиженным взглядом. Язык он извлек из горлышка с ощутимым чпоком и слегка рыгнул «Доктором Орешком». — В конечном итоге, во всем виновата только Мирна Минкофф. Вы же знаете, как она порождает повсюду беспорядок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117